Караулова, выяснилось, стала объектом вербовки террористической организации посредством социальной сети. Вербовка велась с использованием всех психологических тонкостей, включая понимание «девичей тоски», в результате чего студентка решила, что она влюблена в эмиссара и готова следовать туда, куда «сетевой возлюбленный» укажет.
Как известно, Караулову вовремя перехватили в Турции и вернули в Москву, организовав наблюдение за её деятельностью. Далее Караулова решила сменить имя на Александру Иванову, причём не отказалась от общения с представителем террористического конгломерата. Снова социальная сеть, снова любовь... амор...
Конечно, вряд ли здесь стоит думать, что Караулова-Иванова через сеть полностью прониклась идеями деструктивного псевдоислама. Как говорят на Руси, девке не доставало внимания, вот и закрутилось... Однако ж, и ответственность свою Караулова, по идее, должна в полной мере осознавать, ведь шла же на явное преступление. А «любовь» российским законодательством, вроде как, смягчающим обстоятельством при совершении преступления не является...
Естественно, что такие пользователи сети изначально не отдают себе отчёт в том, какие именно контакты они вдруг находят, и кто (что) за этими контактами на самом деле стоит. Сначала – не отдают, а потом – уже бывает уже слишком поздно...
Есть ли способы противостоять росту числа «заблудших овец» из числа молодёжи, неудовлетворённой своим нынешним положением? В Федеральном агентстве по делам национальностей (ФАДН) решили, что знают одну из мер если не однозначного снижения числа готовых влиться в экстремистские сообщества, то меру раннего выявления таковых. Газета «Ведомости» сообщает, что ФАДН на прошедшем форуме «Российский Кавказ: территория единства» предложило совместную с МВД РФ программу. Заключается она в анкетировании студентов российских учебных заведений на предмет «сочувствия экстремистам и склонности к позитивному восприятию экстремизма».
В материале говорится о том, что такого рода анкетирование в качестве эксперимента должно будут проводиться в вузах – при поступлении или же на 1-м курсе. Сам же эксперимент на начальном этапе будет осуществляться в Москве, а затем, если будет признан успешным, распространится профильными государственными структурами на все регионы Российской Федерации.
После того как подобная информация ФАДН была озвучена, нашлись как сторонники идеи, так и её противники. Сторонники видят в инициативе возможность выявления сочувствующих экстремистам и потенциальных экстремистов в молодёжной среде на основании подготовленных специалистами тестов. Противники видят в том же больше «бумажную», нежели реально действующую меру.
Если попытаться взглянуть на идею о проведении «антиэкстремистского» анкетирования с сугубо нейтральной позиции, то вопросов, пожалуй, больше, чем ответов. При всей внешней целесообразности такого рода деятельности (ведь она, как заявлено, позволит определять потенциальных экстремистов до того, как они совершат какое-либо противоправное деяние) нераскрытые нюансы остаются. Во-первых, насколько может быть эффективен тест на «экстремизм», и какими конкретно специалистами он будет подготовлен? Во-вторых (вытекает их «во-первых»), не получится ли так, что абитуриент (студент), уже и сам знающий о своей готовности влиться в экстремистскую среду, сможет «обмануть» тест, понимая, как нужно «правильно» отвечать, чтобы не стать объектом внимания со стороны правоохранителей? В-третьих, что конкретно делать с результатами теста, и кто конкретно будет принимать меры, если студент проявит свои экстремистские склонности при ответе на вопросы? Станет ли это дополнительной нагрузкой на педагогов - отдельно работать с потенциальным пособником террористов, или же студент будет автоматически ставиться на учёт правоохранительных органов?
Что на данный момент? В общеобразовательные и профессиональные учебные заведения спущена директива от правоохранительных органов на предмет необходимости мониторинга активности учащихся (студентов) в социальных сетях на предмет экстремизма. Мониторингом, в понимании правоохранителей, должны заниматься, кураторы групп или классные руководители классов. При учёте объёмов той «бумажной» нагрузки, которая и без того лежит на плечах преподавательского состава школ, техникумов и вузов, такая работа превращается в откровенную формальность: отчёт сдан – «экстремистских» знакомств в сети у школьника/студента не выявлено – галочка правоохранительными структурами поставлена. При этом ни в образовательном учреждении, ни в проверяющей инстанции не особенно готовы задаться вопросом: насколько вообще реально тому же классному руководителю отследить контакты своих подопечных, учитывая факт их возможной активности в самых разных социальных сетях, причём нередко и с использованием ников (сетевых псевдонимов)...
Формальность подхода приводит к тому, что отчёт в виде бумажки о проверке «на экстремизм» есть, а на деле никакой систематической проверки нет. При этом даже беглая проверка контактов российских школьников и студентов приводит к не самым утешительным выводам. В контактах немалого числа представителей обучающейся молодёжи обнаруживаются «скользкие» личности, распространяющие зарисовки с нацистской или террористической символикой. Вот несколько графических примеров того, что «лайкает» наша молодёжь в социальных сетях (чтобы не иметь проблем с Роскомнадзором, в графику внесены определённые коррективы):
До чего "долайкаются" обучающиеся в таких случаях, и где вообще провести границу "водораздела" школьного (студенческого) желания банально выделится из толпы и выделения из толпы через становление на скользкую дорогу криминала - вопрос серьёзный. И ответ на него, пусть это и несколько пафосно прозвучит, можно найти только всем вместе, как всем месте и делать соответствующие выводы. Немаловажно здесь и то, чтобы государственные структуры, взявшись за дело, не перегнули палку и не устроили пиршество тотальных запретов, которые могут возыметь и обратный эффект.
Автор: Володин Алексей