У меня в "Альфе" ребята часто развешивали на дверцах шкафчиков в гардеробе календари с изображением спецназовца и надписью: "Терроризм: встречайте доктора". Именно так мы чаще всего ощущаем себя в отношении Украины. Вы обращали внимание, что чем ближе к реальной линии соприкосновения, чем меньше пропагандистской мишуры и больше деловой сосредоточенности?
Бойцы, которые находятся при постоянном исполнении военной работы уже давно не нуждаются в такого рода сомнительной стимуляции, как самоподбадривание себя шаблонными лозунгами. Там все просто и серьезно: есть задача - реши ее. Это еще более тяжелая фаза состояния, чем святая ненависть к врагу на основе постороннего, или самовнушения. Но это и более гуманная фаза: для того, чтобы врага убивать - его не нужно расчеловечивать.
Я испытываю странное ощущение почти все время войны: я вижу Украину, как вскрытое тело живого еще организма. Там я наблюдаю органы и ткани, пригодные к "эксплуатации", нуждающиеся в лечении, и требующие удаления. Ненавидит ли врач раковую опухоль? Молодой и трепетный ненавидит смерть и то, что ее приносит. Но мы уже три года имеем дело со смертью, и потому ненависть уступила место этой самой деловой сосредоточенности. Почти так же и у них - вот в чем вопрос.
Не рассказывайте мне, что они отрубают конечности и запытывают до смерти наших парней - я забирал таких с отобранных назад позиций. Пусть со всеми конечностями, но истерзанных и задушенных телефонными кабелями. Но и мои не всегда отличались гуманностью - это война, а на войне люди, а не роботы. Оправдываю я их? Упаси Господь. Я говорю, что в отличие от тех, кто носит в себе веру в правое дело только до тех пор, пока ему удается себя эмоционально взвинчивать - мы уже давно перешагнули эту фазу. Мы делаем свою работу, пока в этом есть необходимость, а не пока держится наш эмоциональный запал.
Солдату нужна широкая поддержка общества, которой сегодня нет, потому что разочарованное общество уже не понимает происходящего. Наша внутренняя политика двойных стандартов, когда мы забываем о войне, когда нужно, и вспоминаем, когда приспичит - это не то, что стимулирует. Солдат отделяется от общества и уходит в свой мир со своими правилами. Солдат начинает чувствовать себя изгоем и помехой. Он робко пробирается в город, чтобы своей грязной амуницией не оскорбить вкус почтенных обывателей, для которых он и есть олицетворение войны. Его как-будто винят за то, что он еще жив и сопротивляется. Вот если бы не они - эти дураки - все бы давно уже кончилось.