Теплота испарилась из отношений ученик-учитель, учитель-родители, даже между учителями. И только изредка она теплится там, где находятся преподаватели, которые живут детьми и для которых образование нечто большее, чем передача знаний. Но в современной системе просвещения такие учителя — исчезающий, краснокнижный вид.
Вы давно общались с учителем вашего ребёнка? Так, чтобы по-настоящему, не на ходу, а внимательно и честно, со всеми подробностями и переживаниями. Не ошибусь, если очень давно не помните такого разговора — так уже в школах не общаются, чаще всего впопыхах и онлайн, большинство вопросов решаются в мессенджерах.
Никто в этом не виноват, да и никто не против — так всем удобнее и быстрее, технологичнее. Но таким образом уходит реальное содержание школы, так происходит отчуждение, ведь взаимопонимание в треугольнике учитель-ребёнок-родитель — это ключевой фактор настоящего образования.
Школа — это не просто образовательное учреждение и не конвейер знаний, даже не храм знаний, как считалось раньше. Это нечто большее. В ней главное не пресловутые знания как набор данных, а взаимоотношения, социальные связи — между детьми, учителями, родителями. Причём взаимоотношения эталонные для ребёнка, как некий образец поведения. Это целая модель страны, её социального устройства — промежуточная между семьёй и полноценным государством.
Какой сегодня является школа, такой завтра будет страна — банальность, о которой почему-то забывают ответственные лица, резко вспоминая только тогда, когда надо остановить школьников от выхода на улицы.
Если в школах всё сведено к тестовому механизму передачи и оценки знаний, если там царит равнодушие друг к другу, то не надо завтра удивляться, почему среди взрослых граждан государства не хватает ощущения единства.
Если учитель нивелирован до уровня передатчика информации, а его авторитет среди школьников ниже, чем у популярных блогеров — то что странного в неуважении «новыми гражданами» авторитета первых лиц? Это всё взаимосвязанные вещи.
При этом внешне, с точки зрения комфорта и оснащённости, современные школы в городах производят самое благоприятное впечатление — не сравнить с разрухой 1990-х. Отчёты чиновников из гороно и вовсе искрят красивыми цифрами и достижениями, многие из которых, правда, рисуются учителями по указке сверху в рабочее время. Но внутри системы образования этим никого не обманешь, обстановка там становится всё более удручающей.
Учителя давно и беспощадно перегружены бюрократическими отчётами, странными требованиями и условностями (на том же ЕГЭ), которые накладываются на переукомплектованность классов (по 30-40 учеников). Многие молодые учителя не выдерживают бешеную нагрузку за скромную зарплату секретарши компании и быстро уходят из школ — кто сказал, что даже работающие по призванию не хотят нормального соотношения благ и затрат?
В свою очередь ученики перегружены домашними заданиями, которые уже в начальных классах способны сделать только с родителями, и довольно быстро теряют интерес к учёбе, наловчившись списывать ответы из интернета (первые плоды цифровизации). Родители в суматохе меняющихся требований к ребёнку совершенно не в силах понять, что происходит в школе.
Получается порочный круг, который ещё более способствует равнодушию и отчуждению. При этом ни родители, ни учителя не виноваты в этом процессе, они вместе с учениками становятся его жертвами.
Что характерно, о непозволительности превращения школу в предприятие по оказанию услуг открыто заявила ещё предыдущий министр образования Ольга Васильева. Нынешний министр Сергей Кравцов вроде бы тоже поддерживает эту традиционалистскую точку зрения — но их правильные слова не способны остановить сам процесс.
И не удивительно, так как наше образование по-прежнему работает по стандартам, заложенным при Фурсенко, Ливанове и поддерживаемым до сих пор целой когортой чиновников и экспертов (в той же ВШЭ), цель которых — превратить образование в бездушный бизнес-процесс.
Согласно ФГОСам второго поколения, принятым ещё при Андрее Фурсенко, в центре образовательной системы — некий обучающийся (даже не ученик), а учитель только как приложение (почти как в смартфоне), призванное максимально угодить ему. С одной стороны, ФГОСы требуют крайне индивидуальный подход к ученику, с другой — они толкают к тому, чтобы ученик сам учился (самоорганизация, саморазвитие, самооценка и пр.).
Учебники перестали быть сборником основных правил — чтобы ученик сам находил их в интернете. Учителю некогда прислушаться к ребёнку, вникнуть в его особенности, так как он натаскивает его на тесты и подсчитывает УДД (универсальные учебные действия).
От учителя требуется не обучать, а только подталкивать к поиску знаний, к формированию навыков — тем самым происходит замена системного подхода по овладению комплексными знаниями на отрывочно-поисковый подход с помощью цифровых компетенций (говоря по-русски, умением пользоваться «Яндексом»). Представьте себе, как восьмиклассника можно подтолкнуть к открытию теоремы Пифагора. Конечно, на практике всё это выливается в имитацию: учителя тупо дают задания, ученики тупо списывают ответы, а в отчётах пишут о прекрасном овладении навыками.
Конечно, не везде так всё печально — по-прежнему в российских школах хватает талантливых и трудолюбивых учеников, сильных преподавателей, которые обучают призёров международных олимпиад; очень большая ставка делается на специализированные школы типа «Сириус», где учатся отобранные ребята.
Но ведь на то и система всеобщего образования, что она должна ориентироваться на всех и каждого, а не только на избранных. Между тем в образовании всё заметнее происходит поляризация — на избранных и остальных, причём избранность зачастую зависит от возможности заплатить за репетитора или частную школу. Даже на экзаменах уже даются такие задания, которые заведомо нельзя решить, опираясь на школьные знания без репетиторства. Тем самым родителей ставят перед необходимостью платить за получение ребёнком — даже не знаний, а навыков.
Таким образом, в основе процесса отчуждения и деградации общеобразовательной школы лежит коммерциализация как принцип мышления, стремление перевести всё подряд, в т. ч. школу и науку, на рельсы бизнеса.
Это прикрывается разными красивыми терминами — модернизация, цифровизация, но смысл в том, чтобы школу сделать квазибизнесом. Квази — потому что в отличие от реального предпринимательства ни учителя, ни ученики, ни школа как таковая не являются бенефициарами. Они не овладевают главной прибылью, но только теряют — в удовольствии от работы, в творческом развитии, в качестве образования.
Единственная альтернатива такому квазибизнес-образованию — это провозглашение школы как эталонной модели общества, системы взаимоотношений на основе воспитания младших старшими.
Понимания образования не как услуги населению, а как важнейшей государственной задачи по комплексному развитию и социальному воспитанию личности и гражданина. Модели, где в центре — не потребитель знания и не цифровизация, а нравственное развитие, раскрытие лучших качеств каждого ребёнка в классе, что возможно только при опоре на учителя как безусловного нравственного авторитета (конечно же, с помощью родителей).
Учителю необходимо вернуть воспитательную функцию, возможность оценивать не только знания, но и поведение ребёнка, его отношений с коллективом. Безусловно, это накладывает огромную ответственность на преподавателей, которые тоже должны пройти соответствующую переподготовку.
Эффективность преподавателей должна измеряться не средним баллом учащихся на ЕГЭ, даже не качеством усвоенных знаний, а тем, сколько нравственно здоровых личностей удалось ему подарить обществу. Таланты и знания можно развить и после школы, а фундамент личности к 16 годам формируется почти целиком.
Мало кто из нас помнит, как тот или иной учитель разъяснил ему какую-то теорему (тем более если она не пригодилась в жизни), но наверняка у каждого в памяти остался хоть один эпизод, когда замечание или подсказка учителя вне учёбы стали важным жизненным уроком. Такие эпизоды учат честности, порядочности, справедливости, что и есть самая ценная часть образования наряду с получением комплексной картины мира.
Отчуждение образования от личности учителя и ученика посредством коммерциализации не просто извращает и обедняет обучение в школе, но и несёт угрозу национальной безопасности страны. И это требует соответствующего отношения со стороны власти и общества.