Впрочем, возможно, она просто не в состоянии представить, что взрослому человеку может прийти в голову столь нелепая мысль — выйти с портретом своего родственника, погибшего много лет назад, на улицу, куда-то с ним пойти…
Мужчина слегка растерян, не может понять, какую информацию из него хотят вытянуть.
«Скажите, милая, а в вашей семье есть люди, воевавшие с Германией в 41-м, есть погибшие на войне?» — осторожно задает он вопрос.
«Не знаю, — не задумываясь, скороговоркой отвечает журналистка, — не интересовалась. Наверное, есть. Вы ведь знаете: в Грузии нет семьи, которая не пострадала бы в той войне»
«Вот вы сейчас на работе, — продолжает мужчина, — у вас, наверное, есть задание: подготовить передачу на определенную тему.
Но ответьте, пожалуйста, на такой вопрос: если бы у вас вдруг появилось свободное время, не захотели бы вы прийти с портретом своего погибшего на войне родственника 9 мая сюда, в этот парк, к Вечному огню, и тем самым хоть как-то отблагодарить его за то, что он когда-то сделал для всех нас?»
«Не надо переводить разговор на другую тему, — волнуется девушка. — Вы лучше ответьте на вопрос: кто…»
«Эх, милая, никуда и ничего я не перевожу. Дело в другом. Для тебя события той поры, наверное, простой факт из истории, для меня — священная страница жизни», — сокрушается мужчина.
Я прислушиваюсь к этому диалогу, а перед глазами встает другой, такой же весенний, слепленный из солнечного света, как и сегодня, день — 9 мая 1975 года. Запомнился он мне по такой причине. В Тбилиси в тот день должно было произойти важное событие, рождение нового памятного места — Могилы Неизвестного солдата. Ждали этого события давно. Было даже удивительно: почему в столице республики, внесшей столь весомый вклад в разгром фашизма, такой могилы нет. В городах многих зарубежных государств — есть.
А в Тбилиси — нет.
И вот, наконец, этот момент настал. На дворе, как я уже сказал, стоял май 1975 года. Погребение было приурочено к 30-летию победы над фашистской Германией. Было известно, что останки Неизвестного солдата уже извлечены из братской могилы в Керчи, уложены в гроб, доставлены в Тбилиси. В 12 часов дня 9 мая должна была начаться транспортировка гроба из аэропорта в парк Ваке, где и намечено было захоронение.
Весь город стоял на ногах. По обеим сторонам проспекта Руставели, по которому должен был проехать артиллерийский лафет с останками воина, толпились люди. Естественно, были там я и мои друзья Джумбер Джапаридзе и Нариман Габайдулин.
По национальности Нариман был казанским татарином. Накануне к нему из столицы Татарии на праздники приехал дядя, участник Великой Отечественной войны, в честь которого Нариман накрывал стол. Украшением стола должен был стать купленный в Марнеули, и там же закланный барашек. Дома у Наримана все было готово к приему гостей. Но сначала надо было поучаствовать в процессии на проспекте Руставели.
Ждать пришлось долго. Из аэропорта артиллерийский лафет выехал в назначенный час, но двигался медленно, гораздо медленнее, чем ожидалось.
И вдруг кто-то из нас (по-моему, это был именно я) предложил поехать в парк Ваке и поклониться праху погибшего Солдата. Конечно, это было не по пути. Я жил не в Ваке, а в Сабуртало, Джумбер — не в Ваке, а в Нахаловке, Нариман — вообще в Варкетильском массиве, т.е. в противоположном конце города. Но ехать решили дружно.
Разумеется, мечтать в те годы о такси даже не приходилось. Поймали частника.
Могилу Солдата в парке искали долго. Это сейчас ее расположение всем известно, а тогда, в день захоронения, никто толком ничего не знал. Нашли ее по горе цветов, в которых был утоплен могильный холмик. Разумеется, могила никем не охранялась: никакой полиции-милиции…
Что было дальше? А ничего. Постояли, поклонились праху погибшего Человека, разлили по стаканам вино, вылив его тотчас же, как велит обычай, на могилу. И разъехались по домам.