Психолог: жизнь украинцев теряет смысл, и это невыносимо


Украинцы утратили понятную перспективу и смысл своей дальнейшей жизни, именно поэтому в обществе растут тревожность, усталость, пессимизм и угнетенное состояние, считает психолог Юрий Садовский.

Как свидетельствуют многочисленные социальные опросы, в Украине остается все меньше оптимистов. Люди разочарованы Евромайданом и властью. В обществе нарастает агрессия и тревожность. Теперь в массовых настроениях доминируют пессимистичные ожидания относительно ближайшего будущего страны. По последним данным, более половины опрошенных украинцев (53,9%) "пессимистично" или "скорее пессимистично" воспринимают будущее страны через год. Только треть (35,7%) респондентов оценивает перспективу развития ситуации в той или иной мере оптимистично. 

В то же время есть немало (25%) радикально настроенных граждан, считающих, что цели Евромайдана не были достигнуты, а потому — "нужна новая революция".

Агрессивность уже выплеснулась на улицы. МВД статистику утаивает, но из того, что просачивается в прессу, известно, что в 2015 году по сравнению с 2013 годом на 100% выросло число преступлений с использованием огнестрельного оружия, на 95,45% — преступлений на расовой и национальной почве, на 63% — изнасилований, на 62,6% — умышленных убийств, на 56,1% - тяжких преступлений, на 50% преступлений против общественной безопасности, на 25% разбойных нападений. 

 В то же время соцсети лихорадит от невиданных доселе откровений. Всего за несколько дней украинский сегмент соцсетей взорвал флешмоб историй о насилии и домогательствах ‪#‎яНеБоюсьСказать‬. Сразу же после этого резонансного флешмоба Facebook захватила новая акция. Под хештегом #яНеБоюсьПомирати в сети появились истории из зоны вооруженного конфликта в Донбассе.
 
О том, какие настроения и почему превалируют в украинском социуме, как долго человек может жить без надежды и смысла, почему в обществе нарастает агрессия и к чему все это может привести, в интервью РИА Новости Украина рассказал психолог Юрий Садовский. 

 В каком психологическом состоянии сейчас пребывает украинское общество? Отчего вдруг такой популярностью стали пользоваться флешмобы в соцсетях, где люди во всеуслышание рассказывают о том, что раньше могли доверить лишь самым близким людям или специалистам? 

 — Люди в обществе живут либо в понятную им сторону, то есть им понятно, куда они живут, ради чего они стараются, что они могут планировать, прогнозировать, чему и в какую сторону они могут учить своих детей и что они этим детям могут готовить и приготовят.
Сегодня с этой точки зрения, на мой взгляд, положение у нас аховое. Потому что прогнозировать и каким-то образом сознательно готовить будущее для себя и своих детей, сегодня у людей не получается.
 
И это вызывает тревогу, как фоновое состояние. Это вызывает снижение оптимизма, как реакцию на ситуацию, которая от тебя мало зависит. И это вызывает угнетенное состояние, подавленность, в которой жить не комфортно и в которой человек неосознанно ищет какие-то компенсаторные формы, чтобы прожить подольше, невзирая на условия, далекие от нормы человеческого благополучного жития. Естественно, возникают иногда у некоторых людей идеи проверить, а есть ли я? И тогда человек пытается что-то прокричать. Что у него получается прокричать, мы каждый раз видим в исполнении этих людей с флешмобом. 

Если мы вспомним 90-е годы, когда из-под людей выдернули страну и вообще реальность, которую они знали, многие люди в качестве вот такого "прокричать" ударились в мифологии и начали ощущать в себе некие потусторонние силы — экстрасенсов появилось немереное количество. То есть людям важно было хоть как-то зацепиться за какое-то знание о себе, хоть как-то утверждающее человека в этой жизни. Мы это уже видели — сознание мечется. Оно пытается ухватиться хоть за что-то: "я вообще есть?". Тогда ближайший раздражитель подвергается атаке вот этого ищущего, мечущегося сознания. 

 После победы Евромайдана люди были полны самых светлых надежд и радужных ожиданий светлого будущего. Многие были просто очарованы грядущими переменами. Прошло два с половиной года, но жизнь лучше не стала. Для многих она стала еще хуже. И неизбежное разочарование имеет реальное воплощение: даже если взять статистику по благополучному Киеву, то наблюдается рост числа инфарктов, инсультов, психических заболеваний. Медики отмечают и рост суицидальных случаев. К чему еще приведет такое разочарование? 

— К чему приведет разочарование в обществе мы не можем предсказывать, потому что мы не знаем, сколько оно еще продлится. В принципе, человеку очень трудно жить, не видя перспективы. Ведь любая депрессия, не завязанная на обменных процессах, не внутренняя, начинается с того, что человек теряет перспективу. Ему перестает быть понятно, куда он живет. А должно быть понятно, тогда он может строить свою жизнь осознанно.
 
То есть он может прикладывать усилия и видеть, что они венчаются успехом, и ему это приносит удовлетворение. А когда перспектива не видна, то возникает поначалу ожидание каких-то перемен, и когда исходит период, который подсознательно человек отмерил на это ожидание, у человека возникает отупение. То есть человек теряет мотивации, теряет инициативы и опять же старается как-то законсервироваться, для того чтобы, наверное, выжить.
 
Но неосознанно. Это все автоматические процессы, чтобы сохраниться в условиях необычных, в условиях агрессивных по отношению к человеку. Те, кто могут таким вот образом окуклиться, атомизироваться и замереть, впасть в парабиоз, у тех получается жить сегодняшним днем, смотреть под ноги и собирать там еду. Других, у кого не получается, постигают те неприятности, о которых вы сказали. Человек не выдерживает бессрочно длящегося абсурда, он не может с этим мириться, он заболевает. И тут совершенно естественно, что первыми будут по позициям кардиологические проблемы.

Это и было в 90-е годы. Академиком Гундаровым было проведено совершенно замечательное, на мой взгляд, исследование по поводу причин преждевременных смертей среди работоспособного населения, от 20 до 45 лет, в начале 90-х годов. Там подробно и последовательно отсекали те агрессивные факторы, на которые подозрения падали в первую очередь — алкоголизм, "горячие точки", катастрофы. И вдруг выяснилось, что это все уносит мизерный процент жизней, а основная масса проблем, основная масса потерь оказалась в сегменте кардиологии. То есть вдруг выяснилось, что сердце не выдерживает и молодеет инфаркт, и молодеет инсульт. Результатом этого блистательного, на мой взгляд, исследования был вывод о том, что обессмыслилась жизнь и организм человеческий реагирует сердцем на потерю смысла. Какие-то компенсаторные движения человек делает, но выйти на сочащуюся смыслом жизнь не получается, и вот эти компенсации его не спасают, и страдает сердце. 

 Сегодня будет та же картина? 

— Думаю, да. Будет еще молодеть инфаркт, инсульт. Будет, наверное, повышаться процент суицидных попыток. Потому что так человек пытается пресечь невыносимость. Наверное, и урология пробьет, потому что мы знаем, что почки очень плохо реагируют на длительное состояние страха. 

 Но вместе с отупением, о котором вы сказали, мы можем наблюдать, что растет и агрессивность общества… 

— Это ведь естественно. Какая естественная реакция на непонятную информацию? 

 У каждого — разная. 

— Действительно. У стабилизированного, у компенсированного человека, у гармоничного человека — это интерес, попытка осознать. А если человек не вышел на гармоничное состояние, если до осознанности ему далековато, то это будет раздражение, это будет протест. Ведь раздражение — это протест: "я не хочу, чтоб было так!", и поэтому я не успеваю даже "мама" сказать, как своим организмом уже что-то сделал. Нахамил или ударил кого-то. Это досознательные вещи. А в условиях, когда не работают какие-то ограничительные механизмы, этого становится больше, это проявляется чаще. Безнаказанность берет свое. Разово совершенная попытка будет мультиплицироваться. Почему нет, раз она не пресекается?

Именно поэтому в Украине выросло количество тяжких преступлений на бытовой почве? 
 
— Человек, не насмотревшийся примеров, он, конечно, в состоянии переутомления имеет меньше регулирующих механизмов. Но добавляет сюда "стимулов" то, что сегодня люди действительно наглядно имеют большое количество информации, большое количество примеров, что так поступают. Это действительно сегодня становится нормой. 

Агрессия становится нормой? 

— Агрессия, спонтанная агрессия, мгновенная агрессия и агрессия, когда человек не контролирует эту самую агрессию и может позволить себе вообще не задумываться о последствиях и даже не стараться себя как-то сдерживать — ему показали, что так можно. 

То есть, можно сказать, что наше общество просто ошалело от безнаказанности? 

— Соглашусь. 

В то же время другая часть общества чувствует себя абсолютно незащищенной. Ей отведена роль вероятной жертвы. Сейчас нельзя себя спокойно чувствовать средь бела дня даже на улицах большого города — в стране масса нелегального оружия на руках, масса неадекватных людей…
 
— Действительно, нормальный человек общества — человек законопослушный и человек договороспособный. Общество может существовать в условиях, когда есть общая идея, — какая-то общность объединяет этих людей, и когда их поведение и взаимоотношения предсказуемы, понятны и одобрены. И, конечно же, в любой точке земного шара как-то люди объединяются в общество — так жить человеку правильнее, легче, сподручнее.
 
Большая часть граждан в обществе являются законопослушными. Это естественно, это нормально. Опять же мы приходим к тому, что нормальная жизнь человека — это жизнь предсказуемая, это жизнь, когда человек может рассчитать свои силы, когда он может предвидеть какие-то трудности, к ним подготовиться. Тогда он живет стабильно. Когда он абсолютно не знает и живет в непредсказуемых условиях, живет он плохо. То есть жить вблизи от проснувшегося вулкана нехорошо: то пахнет чем-то не тем, то у тебя выгорают посевы, то твой скот дохнет, а то ты сам можешь проснуться укутанным пеплом. Это очень нестабильное житие, и нормальным его назвать нельзя. Поэтому люди стараются жить не рядом с огнедышащим вулканом, а где-то в стороне, подальше от него. И я считаю, что это нормально, это правильно. Любая человеческая общность должна развиваться и жить в условиях пригодных для жизни, совместимых с жизнью. Это является нормой, все остальное нормой назвать нельзя. 

Поэтому люди тяготеют и стараются из последних сил поддержать те нормы отношений, которые были, которые позволяли дожить до сегодняшнего дня. Что касается протестных проявлений, то на них тоже выходят далеко не все, в основном-то люди стараются не выходить. В основном люди стараются сберечь те нормы, ту законность, которая до сих пор существовала. 

 Это так называемое пассивное "молчаливое" или пассивное большинство? 
— Оно пассивное, но функция, которую оно пытается удержать и обеспечить, это все-таки сохранить жизненные условия. 

 Но ведь не получается. Почему? 

— Пассивное большинство не структурировано, оно не объединено ничем. Но то, что этих людей больше все-таки говорит о чем-то. Люди в основном хотят не экстрима, в основном люди хотят предсказуемой жизни. Это нормально для человека. 

 Тогда то, что сейчас происходит, это какая-то массовая истерия, или у людей отключились инстинкты самосохранения? 

— Про инстинкты самосохранения — это действительно так, но это не в первую очередь. А в первую очередь, на мой взгляд, стоило бы говорить о потребности отдельной категории граждан самореализоваться. То есть то, что у них не получилось по какой-то причине в стабильной жизни, им начинает казаться, что их активное поведение это и есть самореализация. Когда человек, уставший от рутины, испивший немного лишнего — коньяку, виски, текилы — чего угодно, лезет драться, что у него пробуждается?
 
Стремление удовлетворить потребность самореализации. Значит, не хватает ему по жизни, не хватает. Когда тормоза слетели под воздействием алкоголя, он идет на эту самореализацию самым коротким путем: я сейчас сделаю самый настоящий поступок! А настоящий поступок быстро сделать не получается. Построить — быстро не получается. Быстро получается только разрушить. И он с маху какого-то другого гражданина укладывает на пол — вроде не зря день прожил, вроде я есть. 

 Эта потребность выкрикнуть "Я есть!" приводит в более высоко организованных человеческих системах к написанию шедевров, к постановке красивых фильмов, к созданию, подготовке и организации научных прорывов. А в более скромных, более примитивных случаях это приводит к разрушению.

Это видно в любую эпоху в проявлениях подросткового вандализма. Зачем подросток в свое время разбивал витрину или избивал пенсионера? Для того, чтобы сию секунду вдруг хлебнуть вот этой удовлетворенности, что "Я есть. Я совершил реальный поступок. Настоящий!". 

То есть Вы хотите сказать, что агрессивное меньшинство ведет себя как подросток? 

 Совершенно справедливо. А страдают взрослые? 

— А это никого не интересует. 

 Тем не менее я вижу, не знаю, наблюдаете ли это вы, что люди, уже умудренные опытом, уже пожившие, абсолютно утратили способность к анализу происходящего. Почему людьми стало так легко манипулировать? Почему они стали такими доверчивыми, и, базируясь на своем жизненном опыте, не могут сложить "два и два" и сопоставить какие-то вещи? 

— Во-первых, может, не столько доверчивыми, сколько конформными, это немножко другое качество. Конформность предполагает некоторую пассивность перед теми факторами, с которыми справиться не можешь. Доверчивость тоже проявляется, как готовность перепоручить ответственность организации своего спасения кому-то другому. Говорю "спасения", потому что речь идет о ситуации, когда не понятно положение дел на сегодняшний день, не понятно, к чему это приведет завтра, поэтому речь о выживании, о спасении, в общем-то, становится актуальной. Мы видим, что многие люди готовы ожидать от кого-то внешнего, от какого-то лидера заботы в свою сторону. И, как опыт показывает, они готовы передоверять эту заботу бесконечное количество раз. Делегировать ее разным персонажам, которые только вот появятся на броневике.

 В этом феномен Савченко? Пока она сидела в тюрьме в Российской Федерации, она была народной героиней, ее боготворили, но как только вернулась и стала говорить неприятные вещи, стала врагом номер один. 

— Она стала говорить не то, что ожидалось, поэтому возникло разочарование. Ведь наивное сознание предполагает, что оно правильно просчитало ситуацию, и сейчас будет происходить то-то, то-то и то-то. А вдруг происходит что-то другое. Наивное сознание тут же старается захлопнуться, отскочить в сторону, потому что анализировать чтобы-то ни было ему непривычно, самому отвечать за правильность либо неправильность своего анализа и понимания не хочется — тут включается и какая-то духовная леность и, может быть, отсутствие практики самореализации, самоорганизации и саморазвития. Человек, который во главу угла своей жизни ставит саморазвитие, самосовершенствование, поиск истины, этот человек не успокаивается — он в претензии к себе, он готов совершенствоваться, готов признавать свои неправильности, ошибки, погрешности, готов с этим работать, он учится с этим работать.
 
И такого человека не вышибешь из колеи и не заставишь разочароваться и впасть в депрессию. Этому ведь не учат в массе — вот такому отношению к себе, вообще уважительному уважению к себе не учат. И человек, который не умеет уважать себя, даже не догадывается, о чем это, попадает в очень невыгодную ситуацию переизбытка информации, у него возникают совершенно конкретные и неприятные реакции.
 
Ему от всего этого нехорошо. И он с нетерпением ожидает того, кто его возглавит, и ему совершенно все равно, кто это будет — важно, чтобы этот персонаж позиционировал себя, как человек, готовый возглавить.
Есть мнение, что то, что мы не видим вообще никакой перспективы на ближайшее будущее, мы не можем планировать в нынешних условиях даже завтрашний день — тоже один из инструментов и механизмов так называемого "геноцида". Якобы кроме ценового геноцида, тарифного геноцида, конфликта на Востоке, существует и психологический геноцид. И все это в общем преследует одну цель — сокращение населения Украины.
 
Раз мы не можем жить в нормальных условиях, и это нас гнетет, возможно, это тоже метод уничтожения украинцев? 

— Тут нужно думать. В принципе, это действительно, понятная причинно-следственная цепочка. Организовать это можно запросто. Но мы страдаем отсутствием фактической информации. Мы можем делать выводы по последовательности каких-то событий и собирать из них представление о том, что в случае осознанной организации вот этой цепочки имелось в виду и могло иметься в виду, а что получается в результате неряшливых действий, которые случайно были собраны вот в такую цепочку. К чему это ведет, все равно неумолимо. Но вот осознанно или неосознанно — тут возникает вопрос. Единственное слабое место аналитика — это неосведомленность по конспирологическим вопросам. 

 Какие эмоции сейчас преобладают в украинском обществе? 

— Я думаю, что есть усталость и есть тревожность. Передо мной проходит большая череда людей, собирающих чемоданы. Людей, активно озаренных, воодушевленных еще какое-то время назад и сделавших немало. И хочется спросить: ребята, а за что? Вы-то с этими чемоданами понятно куда, а с нами вы так за что? 

Но, согласитесь, не все разочаровавшиеся могут собрать чемоданы и уехать из страны. Не у всех есть возможность. Негатив, накопившийся от обманутых надежд, должен же во что-то выплеснуться? Не может же человек вечно жить с негативными эмоциями? 

— Может жить бесконечно долго. Вдруг выяснилось, не сегодня, конечно, что человек, оказывается, может жить очень долго в нечеловеческих условиях. Он при этом тупеет, он при этом перестает быть, пафосно выражаясь, человеком, но он тлеет, как-то существует. 

В Украине уже было два Майдана. Первый был мирным, бескровным, второй — с жертвами. Не думаете ли вы, что весь этот накопленный негатив выплеснется в то, что здесь будут стоять виселицы и толпа будет требовать реальных повешенных? 

— Толпа, конечно, будет требовать. И она готова требовать реальных жертв, когда прошло какое-то время для адаптации по поводу лицезрения публичного насилия в разных его формах. Требование публичного насилия может возникнуть, как потребность сбросить какой-то пар и хоть чуточку передохнуть, что врагов стало на одного меньше, причем ты являлся живым свидетелем этого. Для чего люди ходили, помимо обязаловки, на публичные казни, если в этом не было необходимости, если не сгоняли туда насильно? Убедиться, что сегодня в твоем присутствии на одного негодяя стало меньше. 

 Тем не менее эти казни организовывали не сами зеваки… Может ли быть, что пар не будет сброшен, а сорвет крышку с котла и тут начнется кровавое месиво?

 — Думаю, что это не должно произойти повсеместно. Но спонтанно - вполне допускаю. 

Почему вдруг люди в Украине разучились сопереживать? Вы не находите, что украинцы очерствели душой? Кажется, что никого не заботят смерти, а кто-то ими упивается? 

— В принципе, это ключевой вопрос. Когда мы пытаемся расследовать и анализировать что бы то ни было, когда мы видим какие-то события, мы видим логику аналитиков, которую они исповедуют и по которой они движутся в своем анализе. Но, на мой взгляд, здесь принципиально "сорвать стоп-кран" и восстановить ситуацию с первого кадра. Не с третьего, как начинают ее анализировать, а с первого — ЧЕЛОВЕКА УБИЛИ! И вот эта весть должна заставить содрогнуться все сердца, которые об этом узнали. Дальше — начинаем расследование. Но если мы начинаем расследование не с ужаса от того, что человека убили, то любые наши аналитические изыскания будут "в никуда" — конъюнктурными, их можно будет использовать абсолютно произвольно. 

 Всякий раз вспоминается из литературы: "В соседней деревне человека зарезали! Об этом с ужасом и вполголоса месяц говорили люди, не имея возможности прийти в себя". Одного человека. То есть — отношение к жизни. Мы к этому приходим: жизнь — это что такое? Отношение к жизни, какое у этого человека, у этого и у того — в итоге, в совокупности, у общества, у сообщества, у граждан? Какое отношение к жизни? Если "ах, отстаньте, не хочу об этом думать", то результат этого мы получим. Уже получили. А если жизнь — это святое, если жизнь — это не трогай!, не моги!, то отсюда реакция на любое событие, сопряженное с оспариванием факта жизни. 

 Какие отношения мы хотим, чтобы были между людьми? Но это требует особой культуры — культуры мышления, культуры отношений, культуры ОБРАЗования. Все-таки необходим образ, к которому мы продвигаем развитие гражданина, когда образа нет, то образование вообще выхолащивается по идее своей. Куда мы? Ведь здесь очень простая штука, которая почему-то не видна большинству людей, — мы всегда куда-то. То есть человеческая жизнь — это всегда движение "от" к "к". Так вот, куда мы? Куда я в моей жизни? Куда наша семья? Куда наш город? Куда наш народ? Куда? И это "куда" либо совместимо с жизнью, либо несовместимо. Вычисляется это очень быстро. Если мы к полноте жизни и к радости — ура, молодцы! Если мы к мордобою и к выяснению, кто главный — до свидания, то мы далеко не уедем. 

 Но нам говорят, что к благополучию и радости… 

— Невозможно прийти к благополучию и радости, отрывая ноги и выбивая мозги. Неправда это. 
Мы приходим к тому, что когда человек начинает уважительно относиться к себе, пытается уважительно относиться к себе, старается уважительно относиться к себе, он вдруг обнаруживает, что во многих ситуациях он себе врет. И ему делается стыдно — раз, невыносимо — два, и он начинает хотеть этого не делать. Вот когда человек перестает себе врать, он перестает врать другим. Вот тут появляются шансы, что мы действительно договариваемся о том, о чем мы договариваемся, что мы действительно именно этого хотим, что мы действительно готовы к этому двигаться, что мы действительно готовы в партнерстве к этому двигаться. Поэтому приходим в итоге к выводу, что ложь должна быть объявлена преступлением, ну, в нормальном сообществе. 

 Это, скорее, утопия… 

— Я говорю: в нормальном обществе. По крайней мере, человек в своей душе должен объявить ложь преступлением. И пусть друг этого человека объявит в своей душе ложь непростительным преступлением. И друг этого друга или родственник пусть в своей душе объявит ложь тягчайшим преступлением. Как-то тогда мы сможем договориться. 

Как практикующий психолог, можете дать совет, как человеку в таких обстоятельствах сберечь психическое здоровье, чтобы не пришлось уже обращаться к психиатру. И как обеспечить сохранность личности в нынешних условиях? 

— Условия не самые благоприятные и удобные для того, чтобы начинать обеспечивать сохранность личности. Если кому повезло до этих событий как-то над своей личностью постараться, тому попроще.

Во-первых, человеку должно быть понятно, какими должны быть отношения между людьми. Потому что, если человек никогда себе такого вопроса не задавал, его очень легко столкнуть в логику, когда он отождествляется со своими реакциями и когда критерий истины — это "мое состояние в эту секунду: я так чувствую, значит, так правильно". Но это опять же для несостоятельной психики, для несостоятельной личности. Мы не можем, не имеем права и не должны делать выводы по состоянию своих эмоций на эту секунду. Но очень часто мы видим, что люди так и поступают: "Вот я так хочу, значит, это правильно и так надо". Но это — неправда, потому что здесь заложена несправедливость, безумие и неуважение к другим людям. 

 Не ответив на вопрос, какими должны быть отношения между людьми, на наших глазах неоднократно пытались начинать строить новое общество. Но не ответив на главный вопрос, мы никогда не получим стабильного и гармоничного общества, хотя бы условно гармоничного, условно стабильного. Какими должны быть отношения между людьми? Что мы затеваем? Какую общность? Потом мы будем подбивать под это экономическую базу.
 
Если начинаем с экономической, то вдруг выясняем на 20-ом году, что так жить нельзя, что это невыносимо, несправедливо, что мы так не хотим. Мы так не хотим, а дети и подавно не хотят, потому что они всю свою жизнь видели родителей, которые не знают, как они хотят. В итоге возникает эклектично упакованное сознание нового поколения, которое живет реакциями, с которыми невозможно ни о чем договориться, потому что понятия честь, достоинство, какой-то нравственный кодекс там отсутствует.

Беседовала Анна Лаба
Вернуться назад