Вчера Дмитрий Медведев намекнул, что если бы Белоруссия не была членом ЕАЭС, то платила бы за газ по европейским ценам.
Судя по некоторым репликам Лукашенко, любителя рубить правду-матку и делать достоянием гласности приватные разговоры с российскими официальными лицами, логика Минска такая:
1. Нефть упала в цене, следом за ней должна упасть и цена на газ.
2. Цена на газ для Белоруссии должна быть на уровне внутрироссийской — 83 доллара за тысячу кубометров, поскольку мы единое государство.
3. Раз Москва не согласна с этой логикой, Минск в одностороннем порядке «снижает» цену, перечисляя столько денег, сколько считает нужным.
Российская логика:
1. До конфликта Белоруссия платила по общепринятой формуле цены на газ, из которой вычиталась значительная скидка за то, что по территории братской страны проходит транзитная труба — стопроцентная собственность «Газпрома». Кроме того, Белоруссия входит в ЕАЭС и как партнер по интеграционному проекту имеет преференции.
2. В связи с резким падением цены на нефть ту же скидку, что была раньше, предложить нельзя, поэтому цена на газ остается на прежнем уровне — 132 доллара за тысячу кубометров. То есть, Минск по-прежнему имеет значительные преференции, но скидка уменьшается на 50 долларов.
3. Раз Белоруссия в одностороннем порядке уменьшила платежи, то Россия в ответ снизила объемы поставок нефти — ровно на ту сумму, которую недополучила при продаже газа.
Разумеется, наша логика мне ближе и понятнее — своя рубашка ближе к телу. А белорусам, видимо, более логичным кажется Батька. Но в данном случае я бы обратил внимание на аргументацию союзника, который при всяком удобном случае подчеркивает, что Россия для него чуть ли не мать родная.
Как заявил на пресс-конференции Александр Лукашенко, без российской нефти Белоруссия обойдется, республике «будет непросто», но «она найдет выход». «Если на одной чаше независимость, а на другой — российская, иранская, азербайджанская или американская нефть — это несопоставимо», — подчеркнул президент.
То есть, независимость от России для него — абсолютная ценность, торговать которой он не намерен. В своих рассуждениях о «братской» стране исходить надо именно из того, что при Лукашенко ни о каком воссоединении русского народа, разделенного недальновидными или корыстными политиками, можно не мечтать. Вся риторика Батьки о нерушимой дружбе и вечной любви — не более чем незамысловатая сельская хитрость с целью добиться снижения издержек на содержание своего государства.
Да, пока он на троне, местных националистов держат в узде. Но все равно в школах детям объясняют, что Первый Белорусский фронт был назван так потому, что в нем воевали белорусы, а в Бресте первыми встретили немцев белорусские пограничники. Вот уже два с лишним десятилетия здесь идет планомерная атака на единое культурно-историческое пространство. Которое целенаправленно и вполне осознанно дробится — нас искусственно разделяют.
Белоруссия корректирует историю, делая нужные для новой самоидентификации местных русских акценты, но спасибо хотя бы на том, что пока не переписывает ее полностью. Украина находится на более продвинутой стадии искусственного разделения единого народа. Здесь все более прямолинейно: история пишется заново, а вся цепь событий за столетия — это летопись перманентной борьбы с Россией.
Мемы Белоруссии и Украины о России, поначалу забавные, приобретают или уже приобрели форму официального агитпропа, замешанного на русофобии. Иначе русским людям, населяющим прежде единое государство, разделенное сегодня границами, не объяснить, почему они живут в разных странах. Почему имеют разные флаги, гимны и гербы.
Честно говоря, я не знаю, как изменить ситуацию — дело зашло слишком далеко. По всей видимости, жесткость Кремля по отношению к вроде бы братской Белоруссии связана с печальным опытом выстраивания отношений с Украиной. Местные царьки и князьки просто воспользовались поблажками и скидками на углеводороды, укрепив собственную независимость от общей столицы. И постепенно на наши же деньги вырастили безголовое поколение, для которого общая история, общие горе и радость не являются ценностью, объединительным императивом. Отторжение перешло в откровенную враждебность.
Курс взят на экономически целесообразное, лишенное политической и культурной основы взаимодействие в рамках разумной интеграции. Возможно, потому, что наши государственные деятели, взвесив собственные возможности, решили, что главное — сохранить и укрепить Россию. На ее важные, но, к сожалению, формально чужие составные части, денег нет. Если же начнет трещать по швам основа русского мира, его стержень, то рассыплется вся конструкция.
В этом смысле от нас, великороссов, зависит, возродится ли прежняя единая страна. Станем сильными, и белорусы с малороссами рано или поздно вспомнят о близкородственных связях и вернутся в родную семью. Чтобы вместе богатеть и защищаться от общих врагов.
А не вспомнят — будут влачить жалкое существование на наших окраинах.