Вчера в одной из дискуссий комментатор привел в пример Польшу как успешную страну, экономика которой динамично развивается. Признаться, меня давно интересует, как удается младоевропейцам, совсем недавно вступившим в ЕС, демонстрировать довольно высокие макроэкономические показатели.
В 2001 г. типичной моделью домашнего компьютера был Pentium 4 1.7GHz/512Mb/40Gb ценой в $1200 (все цифры и параметры условные). В 2002 г. типичной моделью стал Pentium 4 2.0GHz/768Mb/60Gb ценой в $1250. Нормальному человеку понятно, что типичный компьютер подорожал примерно на величину годовой потребительской инфляции, как и все остальные товары.
Однако у Статбюро США другое мнение. С помощью своей «гедонистической» процедуры они рассчитывают рост качества этого типичного компьютера и выясняют, что он стал на 20 процентов лучше. И пофигу, что весь софт за этот год стал на 30 процентов жирнее и прожорливей, так что реально потребитель ничего и не выигрывает.
А теперь — внимание! Они корректируют цену $1250 на 20 процентов и получают цену типичного компьютера в 2002 — $1000 против $1200 в 2001! То есть, получается, что компьютеры не только не подорожали, но, наоборот, в категории компьютеров годовая дефляция составила 20 процентов.
Таким же образом рассчитывается улучшение товаров и услуг во всех остальных категориях, после чего текущие цены корректируются на гедонистический коэффициент.
Примерно также некорректно рассчитывается ВВП по паритету покупательной способности в восточноевропейских странах. Как утверждает Александр Запольскис, евросоюзовские дотации, которые получают Польша и балтийские тигры, входят в показатели их ВВП. А это весьма значительные суммы, в 2011 – 2013 гг. их доля в бюджете достигала 20 процентов.
«Только одной Латвии, ВВП которой за 2015 год составил 24 млрд. евро, а доходная часть бюджета — всего 7,4 млрд., до 2020 г. по программам поддержки обещано 4,42 млрд. евро плюс 1,07 млрд. евро из фонда ELFLA на развитие села и еще 0,1 млрд. из фонда EJZF на развитие рыболовства», — пишет эксперт. Замечу, в этом государстве живет два миллиона человек, примерно столько же, сколько в паре московских округов.
Размер финансовой помощи Польше с населением 38,5 млн человек — один из самых высоких в Евросоюзе. За последние десять лет из разных фондов она получила больше 100 млрд евро, перечислив в ЕС лишь 33 млрд.
Эти сумасшедшие деньги умело прячутся в показателях, дотационные страны принимают финансовую помощь и при этом делают вид, что они ее не получили, а заработали. Как считает Александр Запольскис, младоевропейцы не заинтересованы в развитии собственной промышленности — по крайней мере, до 2020 года им обеспечена жизнь за чужой счет. Потом денег, поговаривают, уже не будет — страны-доноры переживают не лучшие времена. Но когда он наступит, этот 2020 год!
Причем, речь идет о полной халяве — то есть, полученные средства возвращать не придется. Политика выравнивания ЕС направлена на то, чтобы все регионы интеграционного союза чувствовали себя одинаково хорошо и имели достаточно денег, чтобы покупать продукцию стран-доноров, которые, собственно, и затеяли игру.
Мы уже были свидетелями, как грозные балтийские тигры мгновенно превратились в жалобно мяукающих кошек, когда грянул кризис 2009 года. Покупательский ажиотаж разом пропал, потому что выяснилось, что жизнь в долг имеет конец. Однако этот опыт, похоже, их ничему не научил. Что тоже естественно, если учитывать, что открытые границы позволяют уехать из страны-неудачника в поисках работы.
Но восточноевропейские государства не только получают халявную помощь, но и активно кредитуются, видимо, решив, что богатые страны, в случае чего, придут им на помощь. Я не думаю, что доноры горят желанием гасить долги беспечных новичков. И все же интересна цена вопроса: а сколько, собственно, они должны внешнему миру?
Евростат знает чистую международную инвестиционную позицию каждого члена ЕС.
Этот макроэкономический показатель поможет составить реальный, а не дутый рейтинг успешных государств.
Чистая международная инвестиционная позиция (Net International Investment Position, NIIP) — это разница между активами и, наоборот, обязательствами страны перед внешними заемщиками. Если показатель имеет положительный знак, то, значит, страна дает в долг больше, чем берет, если отрицательный — значит, долгов больше, и в случае кризиса неизбежно возникнут проблемы.
В Евросоюзе и других западных странах NIIP считается в процентах от ВВП, причем, от ВВП реального, а не того, что рассчитывается по паритету покупательной способности. Который, может быть, и является более объективным показателем, но не производит впечатления на кредиторов. Им хочется денег. Своих.
Таким образом, ВВП каждой страны корректно убавить на величину чистой международной инвестиционной позиции, если она имеет отрицательные значения. Или увеличить, если NIIP положительна. Разумеется, новый показатель — своего рода краш-тест, попытка понять, в каком положении окажется держава в момент экономического кризиса, справится ли с требованиями кредиторов немедленно погасить долги.
Легко заметить, что Россия, несмотря на экономические трудности, чувствует себя уж точно увереннее балтийских тигров и Польши. И это притом, что мы живем на свои, никакой финансовой помощи, увеличивающей ВВП, нам никто не предоставляет, ни в каких программах выравнивания и сплочения мы не участвуем. Более того, мы сами являемся страной-донором.
Также я составил табличку по некоторым экс-республикам СССР. К сожалению, данных по Узбекистану, Туркмении и Таджикистану найти не удалось, как ни старался. А по Азербайджану, Молдавии, Грузии пришлось пользоваться косвенными сведениями — как выяснилось, государства не любят демонстрировать свою чистую международную инвестиционную позицию.
Я бы сказал, среди экс-республик СССР мы выглядим стабильнее всех. Неплохо смотримся и среди бывших соцстран, проигрываем только Чехии и Словении. Между прочим, именно Чехию и Словению можно причислить к успешным странам, которые в полной мере воспользовались новыми возможностями.
Литву, Латвию и Эстонию, а уж тем более Польшу я бы к успешным странам причислять не спешил.
Автор: Павел Шипилин