Порошенко сидел голый. Как нищий дурак на базаре, он сидел, втянув синие пупырчатые ноги, прислонясь спиной к холодной стене. Он дрожал, не открывая глаз, и все время прислушивался, но было тихо.

 

В полночь он проснулся от кошмара и сразу же понял, что ему конец. Кто-то хрипел и бился под дверью спальни, слышались шаги, позвякивание железа и пьяное бормотание Яценюка: «А ну, пусти… А ну, дай я… Да ломай ее, чего возиться…»

 

Мокрый от ледяного пота, Порошенко бесшумно скатился с постели, нырнул в потайной шкаф и, не помня себя, побежал по подземному коридору. Под босыми ногами хлюпало, шарахались крысы, но тогда он ничего не замечал и только сейчас, сидя у стены, вспомнил все: и темноту, и осклизлые стены, и боль от удара головой об окованные двери храма, и свой невыносимо высокий визг.

 

Сюда им не войти, подумал он. Сюда никому не войти. Только если царь прикажет. А царь-то не прикажет… Он истерически хихикнул. Нет уж, царь не прикажет! Он осторожно разжмурился и увидел свои синие безволосые ноги с ободранными коленками. Жив еще, подумал он. И буду жив, потому что сюда им не войти.

 

Все в храме было синеватое от холодного света лампад – длинных светящихся трубок, протянутых под потолком. Посередине стоял на возвышении Бог, большой, тяжелый, с блестящими мертвыми глазами. Порошенко долго и тупо смотрел, пока Бога не заслонил вдруг плюгавый служка, совсем еще сопляк. Раскрыв рот и почесываясь, он стоял и глазел на голого узурпатора. Порошенко снова прикрыл глаза. Сволочь, подумал он, гаденыш вшивый, скрутить ублюдка – и собакам, чтобы жрали… Он сообразил, что не запомнил хама как следует, но служки уже не было. Сопливый такой, хлипкий… Ладно, вспомним. Все вспомним.

 

Велик был Сталин, с привычной завистью подумал Порошенко. Будешь великим, если у тебя в советниках ангелы Божьи во плоти. Все знают, все их видели: лики страшные, белые как молоко, а одежды такие, что не поймешь, голые они или как…

 

И стрелы у них были огненные, как бы молнии, нацистов отгоняли этими стрелами, и хотя метали в небо, половина вермахта покалечилась со страху. Яценюк шептал как-то под наркотой, что стрелы те метать может каждый, нужны лишь особые пращи, которые у ангелов есть и которые у них хорошо бы взять.

 

А он еще тогда сказал, что раз хорошо взять, то и надо взять, чего там… И вскоре после этого застольного разговора один ангел упал со стены в ров, поскользнулся, наверное. Рядом с ним во рву нашли дядюшкиного телохранителя с дротиком между лопаток. Темное это было дело, темное… Хорошо, что народ ангелов никогда не жаловал, страшно было на них глядеть, хотя и не понять, почему страшно, – ангелы были люди приветливые, веселые.

 

Так народ и промолчал, хотя и дал ему Ленин такую волю, что вспомнить стыдно… и то сказать, СССР до Переворота, говорят, царствием небесным на земле был. За такие разговоры я потом самолично глаза вырывал и в уши зашивал.

 

А хорошо в СССР было. Порошенко тогда комсомольцем был. Из комнат ангелы поют, тихо так, слаженно, генсек им подтягивает – он их речь знал, – а вокруг просторно, никого нет… не то что сейчас, стражников на каждом углу понатыкано, а толку никакого…

 

Порошенко горестно всхлипнул. Да, Янукович тоже хороший был, только слишком долго не помирал. Нельзя же так при живом министре экономики… Порошенко ведь тоже олигарх, ему тоже хочется…

 

Второго ангела, говорят, прижали в отцовской комнате, в руках у него было по праще, но биться он не стал, перед смертью, говорят, кинул обе пращи за окно, лопнули они синим огнем, и пыли не осталось… Жалко было пращей… А Янукович, говорят, плакал и упился тогда до полусмерти – искал все меня, рассказывают, любил меня, верил…

 

Порошенко подтянул колени к подбородку, обхватил ноги руками. Ну и что ж, что верил? Меру надо было знать, отречься, как другие делают… да и не знаю я ничего, и знать не желаю. Был только разговор с американским послом.

 

«Ещё год до выборов – говорю, – да и рейтинг у меня маленький». Посол тогда осклабился, сволочь, и шепчет: «Кому нужны эти честные выборы?». А я возьми и ляпни: «Уж это верно, мы и раньше их подделывали». Посол посмотрел на меня и сразу ушел… Я ведь ничего такого и не сказал… Простые слова, без умысла… А через неделю «небесную сотню» в спину постреляли. Ну и что? И кому до них дело есть? Все помрем…

 

Порошенко встрепенулся и неловко поднялся на корточки. В храм вошел верховный жрец Онуфрий, служки вели его под руки. На Порошенко он не взглянул, приблизился к Богу и склонился перед возвышением, длинный, горбатый, с грязно-белыми волосами до пояса. Порошенко злорадно подумал: «Конец тебе, Яценюк, не успел, я тебе не Янукович, нынче же свои кишки жрать будешь, наркоманская сволочь…»

 

Онуфрий проговорил густым голосом:

 

– Бог! Царь хочет говорить с тобой! Прости его и выслушай!

 

Стало тихо, никто не смел вздохнуть. Порошенко соображал: когда случился великий потоп и лопнула земля, Янукович просил Бога помочь, и Бог явился с неба вертолетами МЧС РФ в тот же вечер, и в ту же ночь земля закрылась, и не стало потопа. Значит, и сегодня так будет. Не успел Яценюк, не успел! Никто тебе теперь не поможет…

 

Онуфрий выпрямился. Служки, поддерживавшие его, отскочили и повернулись к Богу спиной, пряча головы руками. Царь увидел, как Онуфрий протянул сложенные ладони и положил на грудь Бога. У Бога тотчас загорелись глаза. От страха Порошенко стукнул зубами. Было слышно, как Бог задышал, тяжело, с потрескиванием, словно чахоточный. Онуфрий попятился.

 

– Говори, – прошептал он. Ему, видно, тоже было не по себе.

 

Порошенко опустился на четвереньки и пополз к возвышению. Он не знал, что делать и как поступать. И он не знал, с чего начинать и говорить ли всю правду. Бог тяжело дышал, похрипывая грудью, а потом вдруг затянул тихонько и тоненько – жутко.

 

– Я министр Януковича, – с отчаянием сказал Порошенко, уткнувшись лицом в холодный камень. – Янукович сбежал. Я прошу защиты от заговорщиков. Янукович совершал ошибки. Он не ведал, что делал. Я все исправил: смирил народ, стал велик и недоступен, как ты, я собрал войско… А подлый Яценюк мешает мне править единолично… Он хочет убить меня! Помоги!

 

Он поднял голову. Бог, не мигая, глядел ему в лицо. Бог молчал.

 

– Помоги… – повторил Порошенко. – Помоги! Помоги! Я боюсь умереть сегодня! Помоги! Помоги!

 

Он скрючился на каменных плитах, кусая руки от нестерпимого ужаса. Бог хрипло дышал над его головой.

 

– Старая гадюка, – сказал Сергей. Владимир молчал.

 

На экране сквозь искры помех черным уродливым пятном расплылся человек, прижавшийся к полу.

 

– Когда я думаю, – снова заговорил Сергей, – что, не будь его, люди в Одессе и Мариуполе остались бы живы, мне хочется сделать что-то такое, чего я никогда не хотел делать.

 

Владимир пожал плечами и отошел к столу. Из репродуктора донесся жалобный вой. «ПОМОГИ ПОМОГИ Я БОЮСЬ ПОМОГИ…» – печатал автомат-переводчик.

 

– Бедные злые люди… – сказал Владимир.

 

Автор: Александр Роджерс