Тема так называемого «обмена» Н.Савченко муссируется в московских верхах настолько интенсивно, что создается впечатление, будто соответствующее решение уже принято. Обсуждаются в основном всевозможные практические варианты – как и на кого обменять. Больше всего, при этом, удручает то, что такой «обмен» считается чем-то вполне естественным и само собой разумеющимся.

 

Между тем, есть все основания утверждать, что в данном случае речь идет отнюдь не о классической, устоявшейся в международных обычаях ситуации. Институт обмена был введен в практику в незапамятные времена. И в основном был связан с обычаями ведения войн. Считалось вполне естественным и допустимым, что достойные люди, попавшие в плен в ходе военных действий, должны иметь право вернуться к домашнему очагу в обмен на таких же достойных людей другой стороны. То есть это было благородное, рыцарское начинание, в котором участвовали люди с высокой репутацией воинов и где не было даже тени  какой-то нечистоплотности, а тем более — криминала. Кстати даже военнослужащие, совершившие серьезные преступления против страны, которая затем взяла их в плен, выдаче и обмену, как правило, не подлежали, а передавались для суда и наказания местному правосудию.

 

В мирное время практика взаимного обмена была распространена и на представителей разведсообщества. «Рыцари  плаща и кинжала» ведут свою невидимую войну даже тогда, когда молчат пушки. Но это, тем не менее, тоже вполне достойные люди, которые ревностно выполняют долг перед  своей родиной в специфических условиях.  И если кто-то из них попадает в руки другой стороны, то возможность обмена на точно такого же коллегу-разведчика совершенно не выглядит предосудительной. Поскольку подчеркну еще раз – речь идет о достойных людях, выполняющих свой служебный долг.  Тем более, что провал – печальное, но довольно обыденное событие в профессии разведчика.

Многие наверняка смотрели старый советский фильм «про шпионов»  —  «Мертвый сезон». Сцена обмена провалившимися агентами — одна из самых сильных в этом фильме. Его авторы подчеркнуто уважительно отнеслись к рыцарям тайной войны, образы которых воплотили самые высокие интеллектуалы советского кино – актеры Донатас Банионис и Лаймонас Норейка. Когда два разведчика – советский и американский встретились посредине моста, остановились и посмотрели друг на друга – на их лицах читался не только вполне естественный интерес, но и уважение, пусть и к противнику, но к человеку, безусловно, достойной и трудной профессии.

 

Ни о каком обмене матерыми уголовными преступниками, на совести которых кровь невинных людей,  в международной практике никогда не было даже речи. Возможно, отдельные  из ряда вон выходящие случаи такого рода и бывали, но общепринятым обычаем это точно не стало.

 

Поэтому когда, в ситуации с Савченко, начинают с легкостью необыкновенной рассуждать об ее «обмене», как о чем-то  само собой разумеющемся, остается только удивляться той дикой путанице понятий и беспринципному прагматизму, которые нынче правят бал. Ведь должны же быть хоть какие-то табу и моральные запреты! Иначе  такому обществу без берегов очень легко свалиться в тартарары.

 

Уже не говоря о том, что предлагаемый ныне в качестве варианта «обмен» пособницы убийц российских журналистов на военнослужащих ВС РФ, моментально уравнивает этих достойных людей, выполнявших служебный долг,  с уголовной мерзостью, на которой клейма негде ставить. Не думаю, что такой унизительный для России обмен сделает ей честь. Хотя, конечно, ребят хочется спасти.

 

Уголовных преступников, совершивших особо тяжкие преступления,  не принято обменивать, а в данном случае – фактически отпускать на свободу, именно потому, что такие решения оказывают крайне разрушительное воздействие на общественную мораль и законопослушность рядовых граждан.  Нынешнее российское общество можно считать морально здоровым именно потому, что подавляющее большинство россиян убеждено, что такие, как Савченко, должны отбывать наказание по всей строгости.

С общественной нравственностью и верой в незыблемость морали и права играть не стоит. Вседозволенность, порой возникающую на почве дурно понятой целесообразности, подкрепленной административным восторгом,  лучше не поощрять. Ибо долговременные последствия будут ужасными.  В том и состоит государственная мудрость, чтобы такого не допускать.

 

Автор: Юрий Селиванов