Часть II
Как известно, политика всегда является производной от экономики. Возможности любого государства определяются его экономическим размером, а потребности экономики повсеместно формирую цели для политике. Распространяется этот закон и на Китай.
Пока страна в 80-е годы просто предоставляла любым иностранным инвесторам возможность очень дешево производить свои товары в свободных экономических зонах Шеньчжень, Чжухай, Сямынь и Шаньтоу, вопрос политики особой актуальности не имел. Но когда вслед за ними специальными экономическими зонами стали еще 14 приморских городов, а остров Хайнань для этого даже переформатировали в отдельную самостоятельную провинцию, ситуация стала меняться по трем плоскостям.
Первой, как водится, оказалась жадность иностранных инвесторов. Фактически на начальном этапе их проникновение в страну напоминало вторжение и во многом походило на происходившее в 90-е годы в России. Дорогой доллар, вкупе с его огромной покупательской способностью на местных рынках в масштабе огромного Китая создавал ассоциацию с колонизацией европейцами Северной Америки. Казалось, что тут тоже за горстью дешевого стекляруса можно покупать целые провинции. За 30 лет прямые иностранные инвестиции в страну превзошли отметку в 2,8 трлн. долл. из которых не менее трети пришли в течение первых 6 лет.
По мере освоение "новых рынков" западные капиталы стали сталкиваться с жесткостью государственной системы управления Китая, что привело их к мысли о необходимости серьезной "реформы" всей системы государственной власти в стране. Как и в любом другом случае в мире, масштабные структурные реформы не могли не создать множества точек напряжения. В том числе среди молодежи, желавшей "еще больше рынка, больше свободы, и более высоких, лучше всего мгновенных, идеалистических преобразований в политике". Некоторые из желаний являлись обоснованными, большинство, как обычно, оказывались простым безответственным стремлением к утопии.
В любом случае, эти люди становились отличной питательной средой для раздувания масштаба гражданских беспорядков. В конечном счете они вылились в студенческие волнения и массовую демонстрацию на площади Тяньаньмэнь в Пекине, которую власти страны 4 июня 1989 года жестко подавили с применением военной силы. Официальных данных о потерях по сей день нет. Китайское правительство заявило о 242 жертвах, агентство "Рейтер" называло цифру до 5 тыс. человек. Впрочем, она могла охватывать и тех, кого полиция арестовывала позднее.
В любом случае эти события стали первым важным маркером, свидетельствующим о серьезном изменении международного политического веса Китая. Несмотря на волну негодования в западной прессе и многочисленные угрозы со стороны официальных лиц ведущих государств планеты, в реальности для КНР все ограничилось лишь заявлением Японии о прекращении выдачи Китаю кредитов. Впрочем, уже через год, в июне 1990, японское кредитование Пекина вернулось в прежнюю форму.
Такой результат вряд ли может кого-то удивить. В конце ХХ века совокупный объем внешней торговли Поднебесной достиг $620 млрд., из которых 60,5% приходилось на Азию, 18% на Европу и 16% на США. Эти цифры постоянно росли. После вступления в ВТО к 2001 году страна уже находилась на шестом месте в мире по объему экспорта, в 2009 она стала первой. За два года, с 2002 по 2004 торговый оборот Китая удвоился, достигнув $1,15 трлн. К настоящему времени он еще утроился, составив по итогам 2015 года $3,9 трлн. При этом общая структура торговых партнеров осталась почти без изменений. Разве что доля Азии уменьшилась до 52,7%, слегка, в пределах процента, ужались Европа и США, зато совокупная доля Африки и Латинской Америки увеличились до 11,1%.
Это создало вторую проблемную плоскость. Демонстрируя высочайший темпы роста своего ВВП, Китай внезапно оказался в растущей критической зависимости от иностранных рынков. Это особенно наглядно проявилось в результате мирового экономического кризиса 2008-2009 годов, когда внезапно просевшая покупательская способность европейцев и американцев вдруг создала излишки товарного производства в Китае. Более того, те же США, являясь одним из ключевых торговых партнеров Пекина, весьма сильно недовольны отрицательностью сальдо этой торговли. А в последнее время Америка начинает прибегать к запретительным импортным пошлинам на многие виды китайского экспорта. В частности, на сталь, стальной прокат, алюминий и ряд других промышленных товаров. Фактически дело движется к торговым войнам, что крайне нежелательно для китайцев, так как их внутренний рынок потребить такой объем выпуска просто не в состоянии.
Для того, чтобы успешно противостоять западной экономической экспансии, Китаю надо продолжить расти, но единственное пока доступное направление к росту - Запад, который уже фактически исчерпан. Остаются Африка, Океания и Латинская Америка, но они, во-первых, не столь велики (всего 16% китайского экспорта), во-вторых, почти везде там Пекин сталкивается с конкуренцией со стороны американских и европейских корпораций, подкрепленной вооруженными силами этих стран.
В результате, за последние годы по экспансии КНР в Африку был нанесен серьезный удар, т.к. Китай пока не готов отстаивать свои торгово-экономические интересы с использованием вооруженных сил, т.к. не готов пока к прямому вооруженному столкновению с Западом, тем более, что и основные стратегемы военной мысли Китая, идущие еще с глубокой древности, говорят о том, что победа непосредственно на поле битвы является самой низшей ступенью победы над противником, а самой высшей – когда победа достигается непосредственно на внутреннем идеологическом поле противника. Это третья плоскость китайской внешнеполитической проблемы.
Страна находится в таком положении, когда больше не может позволить себе продолжать прежнюю политику спокойной самоизоляции. Она для этого уже слишком большая. По размеру ВВП Китай уже на 8,5% превзошел США и на данный момент является крупнейшей экономикой мира. Это предопределяет неизбежность его глобального столкновения с Америкой за экономическое и политическое лидерство.