Бытовое сознание с давних пор легко сближает понятия «коммунизм» и «православие», простодушно подкрепляя свои выводы соображениями типа: Христос хотел, чтобы всем было хорошо, и коммунисты того же. Отчасти это, как ни странно, так и есть. Если брать коммунистическую доктрину чуть шире учения Маркса, просто как идею социальной справедливости, устанавливаемой посредством государственного регулирования, то ее можно охарактеризовать как вожделение земного рая, где всякий будет сыт и спокоен за будущее, где будет уничтожен механизм эксплуатации человека человеком, где общественное благо будет распределяться поровну. Религиозная природа этой идеи очевидна — вера в идеальное справедливое общество столь же иррациональная, как и вера в Бога.
В последнее время сближать социализм, как идеологию, и социализм, как прожитый Россией опыт, начали уже и служители православной церкви.
Происходит это с завидной регулярностью, так что, наверное, можно уже говорить об определенной тенденции. Вот лишь два недавних примера. Священник Андрей Ткачев утверждает, что будущее России в синтезе коммунизма и православия.
Протоиерей Всеволод Чаплин уверен, что «социализм — это лучший строй». Надо лишь освободить его от атеизма.
Среди моих френдов в Фейсбуке людей, страстно доказывающих полную тождественность коммунистических и христианских идеалов также немалое количество. Я бы сказал, что левая идея переживает в России новое рождение, ее популярность, как мне видится, растет опережающими темпами.
Проблема только в одном — в христианской метафизической реальности человек свободное существо, воля которого выбирать как добро, так и зло ничем не ограничена.
Только свободный акт преодоления косного начала в своей природе может привести человека на путь спасения. Это мучительный, трагический, сложный путь, сопряженный с потерями, ошибками, но и прорывами, но и творчеством нового, небывалого еще в природе и истории. В этом суть Божественной природы человека, его тварной сущности.
Кроме того, человек не может быть замкнут пределами этого мира и в нем искать или выстраивать идеальные формы общежития.
Здесь их вообще быть не может в силу того, что правителем земли и князем мира сего является дъявол. И это не номинальное абстрактное утверждение, а самое что ни на есть близкое нам измерение реальности. Человеческое существо двойственно — одной своей стороной оно устремлено к горнему, другой постоянно обрывается в пропасть, во зло. Мир в силу погруженности в грех, по словам Иисуса, «не познал» Бога, да и сам Сын Человеческий говорит, что Он «не от мира сего». Человек принципиально разомкнут в вечность, он, обладающий бессмертной душой, и есть вечность.
Но еще Платон предполагал, что идеальное коммунистическое общество без государственного насилия построить не удастся и большевики, кажется, были с ним абсолютно согласны.
Равно как и Маркс, доказывавший, что капитал — это абсолютное зло, и нет преступления, которого он не совершил бы ради прибыли. А раз так, то власть капитала должна быть низвергнута самым решительным способом.
В результате не человек становится субъектом собственной жизни и истории, а идея, которая с помощью мобилизованной ею государственной мощи лишает его возможности выбора.
Я не стремлюсь сейчас утвердить примат православия или христианства над коммунизмом. Я просто хочу сказать, что они исходят из абсолютно различного понимания человека и его роли.
В одном случае, человеческая природа, чтобы спасти себя, должна нести тяжелейшее бремя свободы, ибо доброе — это активное волевое преодоление злого в самом своем существе. В другом — некая идея справедливости, смысл истории, ее дух, гегелевский пантеизм, перетолкованный Марксом в контексте учения о диктатуре пролетариата, обездвиживает человеческую свободу, воплощая при помощи государственного насилия в идеалы социального общежития. Христианство верит в Богоподобие человека. Оно готово подвергнуть риску саморазрушения вселенную ради человеческой свободы и ответственности, несмотря на то, что Господу ведомы язвы «века сего», которые уже не единожды совлекали человечество с начертанного пути. Коммунизм доверяет только бездушной машинерии уравнивания, распределения и считает, что человек в силу немощности не может быть движителем истории, он есть лишь объект приложения абстрактного добра.
Ужиться в одной лодке этим метафизически прямо противоположным подходам едва ли когда-нибудь удастся. Но сама попытка отдельных представителей церкви и общественности протянуть руку коммунизму — есть отражение глубочайшей неудовлетворенности общественного сознания той социальной формацией, которая сложилась в России за последние 20 с лишним лет после развала СССР.
Когда-то Бердяев написал, что России, когда она начнет выздоравливать, придется учесть и использовать то новое, что привнесли в ее жизнь большевики. И в этом утверждении есть глубокая правда, поскольку сейчас многим кажется, что скудная в плане материальных благ реальность социализма была куда менее унизительна для человеческого достоинства, нежели нынешнее изобилие, основанное на бедности одних и неоправданном богатстве других.
Что понуждение к справедливости при помощи внешних ограничений гораздо эффективней удерживает общественную мораль в значениях нормы, чем сдача всех государственных регуляций на милость «невидимой руке рынка».
Автор: Андрей Бабицкий