Автор отмечает, что психологические портреты совершивших недавно теракты экстремистов и их связь с теми или иными организациями продемонстрировали пробелы в понимании такого рода терактов и того, как на них нужно реагировать. Существует необходимость более глубокого анализа того, что является толчком к различного рода терактам, и как определить ключевые факторы, с помощью которых можно предотвращать подобные нападения.

Экстремисты-одиночки в значительной степени отличаются от террористов, участвующих в организованных ячейках или получающих прямые указания от них. Нападения на «Шарли Эбдо», теракты в Париже, Брюсселе, Стамбуле и Анкаре можно классифицировать как нападения, осуществленные под руководством террористов, тогда как Ман Харон Монис (взял заложников в Сиднее), Омар Матин (расстрелял посетителей клуба для секс-меньшинств в штате Флорида), Томас Мэйр (убил члена парламента Великобритании), Андерс Брейвик (организовал теракт в Осло), Мохаммед Ляуэж Булель (врезался на грузовике в большую группу людей в Ницце) и многие другие являются примерами экстремистов-одиночек, которые, скорее всего, не входили в более широкую террористическую сеть в своих странах.

Теракты, осуществленные под руководством радикальных организаций, носят более смертоносный характер, их участники входят в более обширные сети радикалов. В отличие от одиночек, они обладают определенной подготовкой, имеют доступ к материалам и располагают глубокими познаниями в том, как управляться с оружием. В случаях с терактами в Париже и Брюсселе нападавшие были уже известны властям за те или иные преступления, что вызывает вопросы о том, чему власти уделяют основное внимание.

Без сомнения, подчеркивает автор, нет определенного портрета, под который бы подходил террорист. Более того, когда стоит вопрос о том, как отреагировать на теракт, необходимо уделять внимание политической или идеологической мотивации экстремиста. В указанных выше случаях мотивацией террористов-одиночек была смесь политических и личных обид, иногда усугубляемая психическими расстройствами. Некоторыми двигало стремление устроить массовое убийство, некоторыми — мифы об исламистском героизме, тогда как другие руководствовались гневом по отношению к Западу.

Например, очень многие становятся жертвами пропаганды группировки ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которая проповедует определенный образ героя. Из-за этого отдельные личности, озлобленные и психически нестабильные, могут сопрячь свои обиды с некой крупной идеей. При этом они будут стремиться к сведению счетов под личиной величия и статуса. Тем не менее, как показывают свидетельства друзей таких экстремистов, записи дневников, истории поиска в интернете и целые галереи автопортретов, такие террористы ближе психологически к нарциссически настроенным подросткам, чем радикальным последователям веры, ради которой они готовы умирать.

В частности, Ман Харон Монис является ясным примером индивида с большой склонностью к тому, чтобы показывать себя более значимым, чем он есть на самом деле. Его действия до декабря 2014 года говорят о том, что он активно старался привлечь к себе внимание, совмещая в себе личные обиды с пропагандой божественного света ислама. Показательный характер его протестов, к сожалению, вылился в то, что он взял заложников в одном из кафе Сиднея. В свою очередь, Омар Матин, позвонив в службу 911, заявил о своей верности ливанской шиитской группировке «Хезболла», что говорило о том, что он в принципе не понимает, что делает. Мохаммед Ляуэж Булель, протаранивший на многотонном грузовике людей в Ницце, был известен своими беспорядочными половыми связями и нерелигиозностью. При этом исламом он заинтересовался незадолго до совершенного им теракта.

Как отмечают эксперты, часто в основе действий таких террористов лежат чувства унижения и злобы, а также убежденность, что их считают людьми, принадлежащими ко второму сорт, поэтому, совершая акты насилия, они принимают новую личину якобы в достижении более высокой духовной цели.