По ее словам, результаты опроса выявили, что еще 35% украинцев не готовы пойти на ограничение своих прав ради материального достатка семьи и столько же затрудняются ответить на этот вопрос.
Кроме того, более трети украинцев считают, что после 2014 года ситуация с правами человека в стране ухудшилась.
«Сами украинцы оценили ситуацию с правами человека в Украине достаточно пессимистически, потому что только 4% отметили, что ситуация в этой сфере улучшилась после Евромайдана, 23% считают, что ситуация с одними правами улучшилась, а с другими ухудшилась. При этом 35% отметили, что ситуация после Евромайдана однозначно стала хуже, 28% считают, что никаких изменений вообще не произошло», — рассказала Лутковская.
По ее словам, такие результаты, с одной стороны, отображают экономические трудности в стране, а с другой — являются оценкой политики государства в сфере обеспечения прав человека.
Можно ли доверять этим цифрам? О чем они говорят?
— Ну, а почему бы не верить таким результатам, если они вполне укладываются и в общую канву происходящего в стране, и совсем не противоречат сходным историческим процессам в других странах, включая соседние, — отмечает политолог Алексей Блюминов.
— Ведь в той же Беларуси аналогичный обмен прав и свобод на относительный достаток и порядок был реализован еще в середине 90-х. Аналогичный процессы прошли в РФ (пресловутый «путинский консенсус» или «общественный договор нулевых»). Почему Украина, которая вышла из общей для всех постсоветской шинели, должна быть каким-то исключением?
Наконец, Валерия Лутковская — довольно вменяемый персонаж украинской политики и до сих пор не была замечена в тиражировании каких-то фейков. Так что вопрос о достоверности данных отпадает. Спорить можно лишь о конкретных цифрах — процент туда — процент сюда, но как по мне, это частности.
— Треть — это вообще много в таком вопросе?
— Треть — это много. Достаточно для того, чтобы при наличии вменяемого политика конвертировать такие настроения в конкретный политический результат. Украину спасает лишь то, что пока тут такие политики еще на стадии оперения. Но когда они начнут уверенно летать, что-то мне подсказывает, таких настроений будет придерживаться уже не треть, а половина граждан.
Данные опроса свидетельствуют о резком социально-экономическом кризисе в стране. Об обнищании не просто масс, массы на Украине никогда особо не роскошествовали, но той прослойки мелкой буржуазии, которая три года назад поддержала Майдан и пока не получила того, чего хотела.
Люди хотят порядка, закона и справедливости (в своем, естественно, узкоклассовом понимании, это когда справедливость и закон на их стороне). Очевидно, что старые политики не в состоянии людям этого дать. Я полагаю, что такое состояние — дело временное. Вопрос лишь в том, когда и в какой точке сойдутся эти настроения и те политики (или политик), в котором люди увидят способность реализовать данный запрос на практике. Хотя, памятуя недавнюю историю Украины, рискну предположить, что на этом пути возможны разного рода политтехнологические выверты. В связи с чем мы еще увидим целый ряд политпроектов, надутых специально под этот запрос. Но, как и любая имитация, они быстро сдуются.
— Изменение общественных настроений может произойти только при реальном экономическом росте? Он возможен на Украине?
— Вполне. Экономический рост фиксирует Укрстат — можно зайти на страничку и проверить данные. С этими цифрами Укрстата согласен и МВФ, если посмотреть его недавние заявления. И Всемирный банк и ЕБРР, и другие доноры. Правда, они говорят и о рисках замедления этого роста в связи с блокадой Донбасса и другими моментами — но это уже частности. Просто сам по себе рост не означает, что люди начали жить хорошо.
Сейчас экономика активно перестраивается, под откос идут целые отрасли, их место занимают новые, на порядок менее технологичные, но тем не менее. На Украине работает масса предприятий. Особенно в центре и на Западе. Правда, это предприятия мелкого и среднего типа. Украина промышленных гигантов, несомненно, уходит в прошлое. В этом, кстати, нет особой трагедии.
Когда новая структура экономики устаканится, несомненно, начнется оживление. Не нужно мыслить линейно. Просто критики процесса сравнивают то, что сейчас есть на Украине с потенциалом УССР, но штука в том, что интересанты ориентируются не на УССР, а на Словакию или Польшу. Там тоже произошли похожие структурные изменения, только значительно раньше.
— А о существовании прав и свобод на Украине сегодня можно говорить? Или это просто пустой звук?
— Знаете, даже несмотря на резкий авторитарный крен и милитаризацию режима в последние три года, на мой взгляд, нынешняя Украина все еще остается самым свободным государством на территории постсоветского пространства, исключая Прибалтику. Но у этой свободы другие грани. Да, жестко прессуются акции, которые могут быть истолкованы, как «пророссийские». Да, жестко табуированы темы федерализма и еще чего-то, что нельзя. Да, с трудом и под охраной полиции, проходят акции в поддержку ЛГБТ. Но зато все остальное очень даже можно.
В стране ежедневно происходят десятки митингов и манифестаций по самым разным поводам, которые никто не разгоняет. Вернее, так: свобода политического маневра ограничена лишь правом сильного. На практике это означает, что если вы не переходите некие рамки, то делаете все, что хотите. Но никто вас не страхует от того, что политические оппоненты не придут и вам не накостыляют прямо на улице. Это такой аналог, карикатурный, конечно, «веймарскогй демократии». Но ведь никто и не будет спорить с тем, что «веймарская демократия» была демократией.
На Украине до сих пор существует плюралистическая конкуренция множества олигархических партий, представители которых яростно рвут в клочья друг дружку на телеэфирах. И многие украинцы именно этим и дорожат, считая проявлением демократии. На Украине до сих пор выборы всех уровней реальны, а не фиктивны, как в большинстве соседних стран, кроме Грузии и Молдовы.
То есть, конечно же, кандидатов подбирает капитал, вернее, разные его конкурирующие группы. Но кто из них победит и сколько голосов получит, решает «дикий политический рынок», а не «решалы» в администрации украинского президента. Хотя и в этом смысле при Порошенко стало хуже, чем при Януковиче, однако факт, что никаким тираном и диктатором Порошенко не стал. Нет у него для этого достаточной социальной базы.
Когда мы говорим об устойчивости авторитарного режима на Украине, то нужно иметь в виду, что это не режим личной власти Порошенко, это сложная система уравновешиваюших друг друга политических групп, ориентированных на внешние центры легитимности — на США и на ЕС.
— Сделают ли власти какие-то выводы из результатов подобных опросов? Если да, то какие?
— Боюсь, что если власти и сделают выводы из приведенных госпожой Лутковской цифр, то совсем не такие, какие следовало бы. Дело в том, что нынешняя украинская власть по своей природе неспособна реализовать запрос на суровую и справедливую авторитарную руку, способную дать каждому украинцу борщ с салом и горилкой в обмен на часть политических прав и свобод.
Нынешняя украинская власть не способна на ограничение своих хищнических аппетитов и самодисциплину ради какого-то порядка.
Эти люди выросли и сформировались как политики в эпоху позднего Кучмы, Ющенко и Януковича и дорвались до полной власти после Майдана. Они не могут существовать в отрыве от бесконечного броуновского движения, взаимной конкуренции и грызни, которые, не давая ни одной группе узурпировать всю власть, с одной стороны, являются базисом специфической украинской «демократии», а с другой — уничтожают саму возможность перехода к цезаристской модели порядка и достатка в обмен на права и свободы. Этот политический класс кто-то должен уничтожить. Сам по себе он никуда не уйдет.4
Политолог Александр Дудчак отмечает некоторую параллель результата опроса на Украине с данными опросов в других странах.
— Например, в США опрос общественного мнения, проведенный в конце 2015 года, показал, что свыше 54% жителей считали, что свободами можно жертвовать ради безопасности. 25% полагали, что свободы превыше жизни и безопасности отдельных граждан во всех мыслимых случаях, а около трети считали, что и то, и другое равно друг другу. Конечно, и вопросы отличаются, и страны. Тем не менее, треть согласных ограничить свои свободы ради лучшего достатка — цифра немалая, но далеко не предел.
С продолжением нынешнего курса на деградацию государства и экономики процент будет расти.
— Заявляя о готовности согласиться на ограничение прав, люди вообще задумываются, что это такое? Или права и свободы сегодня уже не актуальны на Украине?
— Задумываться о правах и их ограничениях, проявлять недовольство властью удобнее сытому человеку. Сколько таких было на Майдане? При стабильной жизни, кажется, что так будет всегда и хуже быть не должно. В процессе обнищания люди стремятся не потерять то, что имеют. Поэтому участники Майдана могут кусать себе локти, но вывести их добровольно на новый Майдан намного сложнее.
— Насколько, по-вашему, итоги данного опроса свидетельствуют об уровне поддержки нынешней власти или наоборот?
— Хорошо бы увидеть тенденцию и замеры общественного мнения в предыдущие периоды. В любом случае, говорить о поддержке власти населением вряд ли возможно. Беда в другом — не так много людей, поддерживавших Майдан, готовы признать хотя бы свою ошибку. Не говоря уже о соучастии в преступлении. Население было бы не против сменить власть, но выбрать не из кого. Из тех, кто сегодня активно присутствует в украинской политике, под куполом цирка Верховной Рады, более-менее приличную смену выбрать невозможно.