— К сожалению, говорить о всенародной популярности Международного дня прав человека в нашей стране пока преждевременно. Не будем забывать, что в советское время доктрина прав человека считалась идеологической диверсией мирового империализма, а Всеобщая Декларация прав человека, принятая Генеральной ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года (вот почему Международный день отмечается именно 10 декабря), была библиографической редкостью. Но, начиная с 1993 года, права человека в нашей стране — высшая конституционная ценность.
Это, конечно, не значит, что они соблюдаются повсеместно и повседневно: любое государство несовершенно, а его служители — тем более. Вот почему так важна работа правозащитников — защищать граждан, их права от несовершенства государства, от произвола, несправедливости, беззакония, творимых от имени государства. Самый свежий пример: в Казани четверо бывших полицейских получили условное наказание за пытки, которым подвергли задержанного ими гражданина и от которых тот скончался.
И сейчас мы в СПЧ хотим изучить судебную практику, чтобы понять, как влияет служебное положение преступника на суровость наказания. Мне думается, что элементарное чувство справедливости требует строже наказывать тех, кто совершает свои злодеяния от имени государства. Тем более, что наши ежегодные социологические опросы по всероссийской выборке неизменно показывают: около трети респондентов винят именно чиновников в нарушении их прав и свобод.
Причем среди актуальных для людей прав из года в год лидируют право на труд (55%), право на жилище (49%) и право на отдых (48%). Эти же права, по мнению граждан, вместе с правом на здоровую окружающую среду и на справедливый суд чаще всего нарушаются.
— Это универсальное понятие или в других странах оно воспринимается иначе?
— Какие события этого года в нашей стране вы считаете главными успехами в области защиты прав человека?
— Этот год — год 100-летия революции — прошел для нас под знаком восстановления исторической памяти. Право знать подлинную историю своей народа — это тоже одно из прав человека.
Для меня лично самым важным событием года стало открытие 30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, общенационального Мемориала жертвам. То, что в центре российской столицы, на очень символичном месте — проспекте академика Сахарова, великого российского правозащитника — появилось место, куда могут и должны приходить все поколения граждан, чтобы на всю жизнь получить прививку от соблазнов тоталитаризма, и те слова, которые были сказаны президентом России Владимиром Путиным о преступлениях недавнего прошлого — это принципиально важные, знаковые вещи.
Двумя месяцами ранее на Бутовском полигоне, под Москвой, открылся прекрасный мемориал "Сад памяти", а уже в ноябре в Екатеринбурге был открыт мемориал "Маски скорби. Европа-Азия", созданный по проекту великого скульптора Эрнста Неизвестного.
Рядом с этими главными событиями меркнут многие другие достижения в правозащитной сфере: корректировка законодательства о ведомственных общежитиях, облегчение механизмов получения российского гражданства, изменение правоприменительной практики в отношении НКО-иностранных агентов, создание правовой базы для пополнения ОНК и так далее. За каждым таким изменением — судьбы многих тысяч людей.
— А какие провалы случились в этой сфере? Возможно, были приняты какие-то решения, которые в перспективе могут сильно ударить как раз по правам граждан?
— Я считаю, что любой случай привлечения к ответственности невиновного человека, любое несправедливое решение суда или отписка чиновника — это удар по нашей государственной политике в сфере прав человека.
Например, на прошлогодней встрече с президентом России члены Совета рассказывали главе государства о трех ни в чем не повинных чеченских парнях — братьях Цетиевых и Ражапове, которые около трех лет провели в СИЗО по обвинению в покушении на убийство из-за того, что следователь не желал знакомиться с документами, подтверждающими явку с повинной действительных участников инцидента и добровольную выдачу ими орудия преступления — травматического пистолета.
Спасибо Щербинскому районному суду Москвы, который разобрался в ситуации и вернул дело в прокуратуру, а невиновных освободил в зале суда. СПЧ продолжает следить за данным делом, с тем чтобы виновные в беззаконии понесли заслуженное наказание.
Если говорить о более системных проблемах, то нас по-прежнему настораживает ситуация с соблюдением прав человека в местах принудительного содержания. Те проблемы, которые мы там видим, имеют сложную природу, это и системные вопросы финансирования и администрирования пенитенциарной системы, и вопросы формирования и деятельности общественных наблюдательных комиссий и зачастую, незаконные действия конкретных должностных лиц.
Не теряет остроту и ситуация с обеспечением экологических прав граждан, особенно когда речь идет о строительстве крупных промышленных или транспортных объектов, а также в сфере обращения с отходами.
Убежден: ключом к решению проблем в сфере защиты прав человека являются активное гражданское общество и конструктивная позиция всех государственных институтов.
— Слышат ли сегодня правозащитников и прислушиваются ли к ним? Как вы оцениваете взаимодействие совета с палатами парламента и другими органами власти, например, ФСИН? Насколько часто госорганы учитывают мнение СПЧ при принятии решений?
— Не скрою, с разными органами власти наше взаимодействие складывается по-разному. Если говорить о законодательной ветви власти, то члены СПЧ часто приглашаются на заседания профильных комитетов и Государственной Думы, и Совета Федерации, на которых мы имеем возможность озвучить свою позицию, выдвинуть предложения по доработке законопроектов. Но, к сожалению, далеко не всегда законодатели соглашаются с предложениями СПЧ — можно сказать, что слушают нас всегда, а вот прислушиваются гораздо реже. С органами исполнительной власти картина тоже достаточно пестрая, с некоторыми министерствами и ведомствами мы практически не взаимодействуем, а с другими, наоборот, контактируем практически ежедневно.
Одним из форматов работы Совета являются специальные, то есть тематические заседания СПЧ. Как правило, в них участвуют руководители профильных министерств и ведомств. В качестве примера могу привести главу Минздрава Веронику Скворцову, Минстроя — Михаила Меня, Минтранса — Максима Соколова, ФСИН — Геннадия Корниенко, которые не жалели времени на многочасовую совместную работу с членами СПЧ.
Итогом таких заседаний всегда становятся рекомендации, адресованные широкому кругу органов власти, местного самоуправления и так далее. Мы видим, что наши рекомендации, как минимум, не остаются без внимания, даже если то или иное предложение не поддерживается, то на него следует подробный и мотивированный ответ. А это уже возможность для дальнейшего обсуждения и поиска оптимального решения.
— Конечно, возникают определенные проблемы, связанные с тем, что СПЧ не отнесен законом к числу субъектов общественного контроля, но фактически этот контроль осуществляет. Поэтому наши возможности посещения учреждений с ограниченным доступом напрямую зависят от воли соответствующих органов. Здесь тоже картина разная. Например, Минобороны России и МВД России практически никогда не отказывают нам в посещении подведомственных им учреждений. Напротив, ФСИН России уже год не пускает членов Совета в колонии и СИЗО. Исключение делается только для меня как председателя СПЧ. Но я надеюсь, что руководство ФСИН России пересмотрит свою позицию.
— Ранее СПЧ высказывал идеи о проведении в России административной амнистии, так называемой миграционной амнистии, они нашли поддержку?
— Что касается идей об административной и миграционной амнистии, то они находятся в стадии проработки. Совет — консультативный орган и потому мы можем лишь представить проект, публично озвучить его, а дальше дело за парламентариями. Но уже сейчас ясно, что реализация этих идей потребует внесения изменений в КоАП РФ и ряд других законов. Такие поправки готовятся в СПЧ.
— Две такие темы я уже назвал — это вопросы соблюдения прав человека в местах принудительного содержания и вопросы соблюдения экологических прав граждан. 2017 год объявлен Годом экологии и мы подготовили достаточно много законодательных инициатив в этой сфере, представили их президенту страны и намерены продолжить работу над ними и в следующем году.
— Готовы ли предложения по совершенствованию антиэкстремистского законодательства и правоприменительной практики в этой сфере?
— Вы правильно отметили, речь идет о необходимости совершенствования и законодательства, и практики его применения. Поэтому здесь важно не столько внести поправки в закон (хотя, например, уточнить понятие экстремистской деятельности нужно было уже давно), но и выработать какие-то общие и понятные всем правила применения законодательства. Для этого мы предлагаем создать рабочую группу с участием представителей профильных ведомств и общественных организаций и в режиме конструктивного диалога выходить на понятные для общества решения.
— Как, на ваш взгляд, обстоят дела в сфере культурных прав? Этот год отметился скандалом вокруг "Матильды", делом в отношении режиссера Кирилла Серебренникова, ситуацией с музеем Рерихов. На ваш взгляд, это какая-то общая негативная тенденция?
— Я бы все-таки рассматривал эти истории по отдельности. Хотя у них есть общие точки. Это, в частности, проблема отсутствия общественного контроля за государственными расходами в сфере культуры. Понятно, что законодательство о госзакупках нацелено на экономию расходов и предотвращение коррупции, но в сфере культуры оно порой работает контрпродуктивно, вынуждая для пользы дела придумывать всякие обходные схемы.
Если законы будут разумны, а учреждения культуры — открыты для общественного контроля, тогда и создать надуманное обвинение будет гораздо труднее. Еще одна общая точка — применение мер пресечения при расследовании экономических преступлений. Понятно, что следователю проще посадить обвиняемого в СИЗО, потому что сама обстановка будет понуждать его дать признательные показания.
Но Совет последовательно выступает за то, чтобы бухгалтеры, юристы, генеральные директора, а тем более художественные руководители не сидели вместе с убийцами и насильниками, тем более, когда, например, сторона защиты предлагает залог, превышающий сумму возможно причиненного ущерба государству. Мало того, что многие СИЗО у нас переполнены, проблема еще и в том, что для мошенников они часто становятся местом обобщения "лучших практик" и человек выходит оттуда с готовым набором преступных идей, а иногда начинает совершать новые преступления, еще находясь в местах принудительного содержания.
— Большой резонанс приобрели сообщения "Новой газеты" о преследовании представителей секс-меньшинств в Чечне. Как продвигается расследование? Можно ли уже говорить о неких результатах?
— Совет не мог остаться в стороне от этой темы, поскольку речь идет о преступлениях против личности: недопустимо применять насилие ни к лицам традиционной сексуальной ориентации, ни к лицам с нетрадиционной. В этом году мы специально посетили Чеченскую республику, чтобы встретится с главой региона и местными правозащитниками. Рамзан Кадыров заверил, что готов оказать всю необходимую помощь в расследовании сообщений о насилии в отношении представителей ЛГБТ-сообщества. Но проверочные мероприятия еще продолжаются и Совет продолжит внимательно следить за развитием этой темы.
— Вы говорили, что в планах СПЧ есть выездное заседание в Дальневосточном федеральном округе, в рамках которого правозащитники также изучат проблему торговли людьми. Когда оно состоится и работает ли СПЧ над этой темой сейчас?
— Тема, безусловно, актуальная, но времени, как всегда, не хватает. В этом году такое заседание уже точно не планируется, но надеюсь, в следующем году удастся поработать и по этой теме. Недостаточно просто выехать на Дальний Восток и выслушать людей, необходимо провести большую подготовительную работу, понять какие болевые точки есть в этой сфере и уже только потом планировать повестку такого заседания.
— Раз уж заглянули в планы на следующий год — будет ли совет проводить мониторинг соблюдения избирательных прав граждан в ходе предстоящих выборов президента России?
— Совет с 2015 года работает в единый день голосования в формате мониторинговой рабочей группы, охватывая своим наблюдением до 12 регионов. Конечно, президентские выборы 2018 года не будут исключением. Кроме того, осенью 2018 годы состоятся выборы глав субъектов РФ и СПЧ тоже не оставит их без внимания. Тот опыт, который был накоплен за три года работы мониторинговой рабочей группы позволяет нам, с одной стороны, оптимизировать свою работу, а с другой — понимать, где нарушения избирательных прав наиболее вероятны. Хотя цель нашей работы — не столько выявлять нарушения избирательных прав граждан, сколько предотвращать их, способствуя урегулированию конфликтов.
— Мы замечаем, что увеличилось количество массовых мероприятий протестного характера, вызванных реализацией, например, отдельных градостроительных решений, реновацией, "Платоном", строительством мусоросжигательных заводов и так далее. И здесь очень важно, чтобы органы власти, особенно на местах, с пониманием относились к такой активности и не рассматривали недовольных активных граждан как иностранных агентов.
Там, где власти пытаются любыми путями запретить протестную активность, они лишь провоцируют радикализацию недовольства, сами выталкивают граждан из правового поля. Напротив, там, где власти проявляют готовность к диалогу с протестующими, им скорее удается выйти на оптимальные, взаимоприемлемые решения. И здесь очень важно бывает найти правильную переговорную площадку. Например, сейчас в Челябинской области мы предлагаем выстроить такую площадку для решения, прежде всего, экологических проблем — создать региональный СПЧ при главе региона по образу и подобию нашего Совета при президенте России. Ныне подобные консультативные органы действуют уже в каждом третьем субъекте федерации, хотя, скажем прямо, эффективность их сильно разнится.
— Проводит ли СПЧ мониторинг соблюдения социальных прав граждан в России? На ваш взгляд, улучшается или ухудшается сейчас ситуация в этой сфере, в том числе с учетом положения в экономике, курса рубля? Как обстоят дела с соблюдением трудовых прав граждан?
— Да, такой мониторинг мы ведем, в том числе с помощью общероссийских социологических опросов, а также наших выездных заседаний в регионах России, где мы всегда проводим прием населения. Кстати, число посетителей на подобных приемах — достаточно точный индикатор положения с правами человека в регионе. Бывало, что на такой прием приходило больше двухсот семидесяти человек, в результате чего мероприятие затягивалось далеко за полночь.
Если говорить конкретно о трудовых правах, то следует, прежде всего, отметить, что законодательство закрепляет довольно широкий круг прав работников, провоцируя в отдельных случаях феномен "трудового экстремизма", когда гражданин заключает трудовой договор с целью всеми правдами и неправдами уличить работодателя в нарушениях и выбить из него компенсацию. Роструд и прокуратура ведут довольно активную работу по защите прав работников, но этого, конечно недостаточно.
Очень важна роль профсоюзов: они должны реально представлять и защищать интересы работников, а не формироваться, как в советские времена, в целях политической пропаганды. Что касается роли Совета, то хоть мы и не вправе рассматривать обращения по личным вопросам, но в особо сложных случаях, когда речь идет о коллективных трудовых спорах, мы просим Бориса Кравченко, председателя нашей постоянной комиссии по трудовым правам и социальному партнерству, подключить профсоюзные механизмы для наилучшей защиты прав работников.
— Эта сфера нашей работы развивается не так активно, как хотелось бы. Механизмы открытого, честного межобщественного сотрудничества — такого, например, как в российско-германском форуме "Петербургский Диалог" — очень трудно создать. Здесь легко скатиться в болото геополитики и международных конфликтов, а политизация вопросов прав человека неминуемо делает их неразрешимыми.
Поэтому наш девиз, как внутри страны, так и за рубежом: "Меньше политизации, больше конкретизации". Только на этой основе можно выстроить взаимовыгодное сотрудничество, основанное на понимании того, что все мы — ученики в глобальной школе прав человека. И никто никому не учитель, но зато может быть добрым товарищем, помогающим выполнить домашнее задание. Например, члены Совета регулярно встречаются с иностранными послами и делегациями различных международных организаций. Но никогда эти встречи не превращаются в базарную перебранку, в обмен взаимными упреками.
Напротив, наше общение с коллегами, например, в формате российско-германского форума "Петербургский диалог" всегда проходит в товарищеском духе и неизменно дает позитивные для обеих стран результаты. В частности, сейчас мы завершаем вместе с Фондом имени Конрада Аденауэра работу над сравнительно-правовым исследованием законодательства РФ и ФРГ о некоммерческих организациях. Убежден, эта книга будет полезна и парламентариям, и студентам, и практикующим юристам НКО.
— Может ли расшириться состав СПЧ? Относительно недавно в совет вошли такие маститые правозащитники как Людмила Алексеева, Евгений Ясин. Не планируете предлагать президенту еще кандидатуры для работы в СПЧ?
— Согласно сложившейся практике, ротация состава Совета происходит после вступления вновь избранного президента в должность. Следовательно, ждать очередной ротации осталось меньше года. Когда и как она будет проходить, пока неизвестно: единой практики не существует. В 2009 году, например, состав СПЧ формировала его председатель, Элла Памфилова, и затем представляла его на утверждение главе государства.
В 2012 году было решено провести конкурсный отбор на 13 вакантных мест — с выдвижением кандидатов правозащитными НКО и последующим интернет-голосованием. В любом случае, СПЧ — это коллективный советник президента, а значит ему и решать, каким ему быть.