На данный момент в международной стратегической безопасности появляются новые особенности — расстановка сил в мире находится в процессе разделения и реорганизации, идет перестройка мирового порядка. Сейчас Китай выходит в центр мировой политической арены, играет с каждым днем все более важную роль в международном сообществе.

Пока США все еще находится на вершине, Китаю необходимо еще более активно проявлять инициативу в международных делах и «стелить себе соломку».

Ближневосточный регион является одним из трех стратегических регионов мира, это — важная ресурсная база Китая, связующий регион в инициативе «Один пояс, один путь», что означает широкие государственные интересы КНР. «По мере того, как увеличиваются деловые интересы Китая в регионе, постепенно формируется осознание этой страны в качестве мировой державы».

Именно поэтому здесь Китаю необходимо проводить в жизнь стратегические планы, чтобы защитить, обеспечить, расширить свои государственные интересы, создать благоприятные условия и удобную международную обстановку для мирного возвышения КНР. Китаю нужно наилучшим образом воспользоваться нынешней мировой ситуацией и выбрать подходящую ближневосточную стратегию. Автор начнет свой рассказ с описания основных изменений расстановки сил в мире, проанализирует отношения между Китаем и США, Европой и Азией, изучит стратегические задачи, стоящие перед Китаем на Ближнем Востоке, и выдвенет соответствующие предложения.

С наступлением XXI века отношения между странами перепутались и осложнились, международное положение стало беспокойным и неустойчивым, в структуре межгосударственных интересов произошли серьезные сдвиги. Вслед за тем, как Китай начал набирать силу и становиться важным игроком на мировой арене, стратегические отношения Китая и США превратились в ядро, движущую силу международной обстановки. В будущем мире будут существовать два полюса — КНР и США.

С исторической точки зрения, появление двух полюсов есть логичный результат цикличного развития всемирной истории. Эволюция истории мирового порядка показывает периодическое возвращение к двухполярной структуре. Тридцатилетняя война есть ничто иное, как схватка религиозных сил во главе со Священной Римской империей и националистических сил во главе с Францией, Наполеоновские войны — это борьба между Францией и антифранцузской коалицией, Первая мировая война — это война между Антантой и Тройственным союзом, Вторая мировая война — столкновение между Антигитлеровской коалицией и фашистским блоком, холодная война — противоборство НАТО и стран Варшавского договора.

Отсюда следует, что будущая биполярность мира — это одна из тенденций изменения расстановки сил в мире, и вполне возможно, что исторически цикличное возвращение к двум полюсам произойдет снова. В случае падения гегемонии США Китай с наибольшей вероятностью окажется на его месте. Однополярность — временное и нестабильное явление, двухполярная система, возможно, будет реконструирована по мере роста мощи Китая.

Если сравнивать мощь разных стран, то мы увидим, что со вступлением в XXI век сравнительное могущество США имеет тенденцию к понижению, а сила Китая — к повышению. Все больше ученых полагает, что «Китай уже или в ближайшем будущем станет второй сверхдержавой мира после окончания холодной войны», «в недалеком будущем Китай, вероятно, станет угрозой США или даже заменит их как мирового гегемона».

 

Время однополярной системы во главе с США подходит к концу, все более отчетливо просматривается тенденция к появлению новой системы — двухполярной во главе с США и Китаем. «Американо-китайская биполярная система» нисколько не оспаривает разницу в могуществе двух стран, но эта разница не является препятствием для появления двухполярной системы. К примеру, совокупная мощь СССР во время холодной войны существенно отличалась от мощи США, однако статус Советского Союза как сверхдержавы никто не оспаривал.

 

В середине 50-х годов XX века совокупная мощь СССР не достигала и половины американской, а тогда мир уже стал биполярным. В то же время между наличием двух полюсов и гегемонией нет конфликта, при двухполярной системе также может существовать гегемон. Если в недалеком будущем будет сформирована американо-китайская биполярная система, это не будет означать потерю США их главенствующего положения. Он продолжит занимать это место в мире, что не помешает Китаю или любой другой державе стать новым мировым полюсом, так как «порог» для превращения в полюс ниже, чем «порог» для превращения в гегемона.

Если смотреть на стратегические отношения, то после окончания Второй мировой войны США создали в Евразии широкую сеть союзов, включая НАТО, американо-японский, американо-корейский и американо-австралийский альянсы. США давали гарантию безопасности своим союзникам и сформировали систему военных сетей. «У Китая для сравнения, строго говоря, не было союзников», а альянс с КНДР существовал лишь номинально.

 

Тем не менее КНР уже сформировала глобальную, но весьма разрозненную сеть стратегических партнерских отношений, которая не стеснена обязательствами по соглашению. Китай стремится укрепить координацию и кооперацию в международных делах, а Новый банк развития БРИКС, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и инициатива «Один пояс, один путь» служат этой цели. В данный момент в мире формируются двухполярные отношения нового типа — очень «плотная» система альянсов США и свободная система стратегических отношений КНР, смутно виднеется противостояние между морскими странами во главе с США и континентальными во главе с Китаем.

Американо-китайские двухполярные отношения нового типа отличаются от традиционных, основными особенностями которых являются «союзы, конфликты, противостояние, игра с нулевой суммой». Неважно, говорим мы о Вестфальской, Венской, Версальско-вашингтонской или Ялтинской системе, всех их постигла одна и та же судьба. Американо-китайские двухполярные отношения нового типа проистекают из отношений США и Китая как держав, (поэтому включают в себя такие основные особенности: отсутствие конфликтов, противостояния, взаимное уважение и взаимовыигрышное сотрудничество), но не похожи на них. Отношения США и Китая как держав — это одна из форм двусторонних отношений, связанная только с этими двумя странами.

 

Однако двуполярные отношения этих государств — это глобальная структура стратегических отношений, касающаяся не только США и Китая. Двуполярные отношения развиваются на основе отношений держав через процесс реорганизации, эволюции и развития международных сил, это — связь, подразумевающая одновременно сотрудничество и конкуренцию. Ее основными особенностями являются: налаживание партнерских отношений, а не создание блоков; конкуренция без противостояния, отсутствие гонки вооружений и борьбы за сферы влияния.

Биполярный мир в традиционном его понимании подразумевает систему блоков, борющихся друг с другом, однако основа двухполярного мира нового типа — это противоборство двух стран, а не блоков. Несмотря на то, что США по всему миру создали многосторонние и двусторонние альянсы, Китай четко объявил о своем неприсоединении к блокам — он лишь устанавливает партнерские отношения как с Россией и ЕС, так и с США.

Обычно биполярная система — это военное и политическое противостояние. Так и было в перерыве между двумя мировыми войнами и во время холодной войны. Двухполярный мир нового типа может преодолеть подобную «военизацию» отношений и добиться конкуренции без противостояния.

Традиционная биполярная система с самого своего появления подразумевала ускоряющуюся, необратимую гонку вооружений. Отношения сторон портились до момента распада всей системы. В двухполярном мире нового типа не будет гонки вооружений, Китай не будет акцентировать внимание на военном преимуществе США. КНР и США будут устанавливать военные отношения нового типа, основанные на взаимодоверии, предупреждении рисков и контроле над кризисами.

Старая биполярная система — это борьба за рынки и сферы влияния. Так, например, во времена холодной войны США и СССР не только считали Латинскую Америку и Восточную Европу своими «задними двориками», но и стремились увеличить свои сферы влияния во всем мире, тем самым его разделяя. Новый двухполярный мир обойдет этот порочный круг стороной.

 

Начиная с февраля 2012 года, Си Цзиньпин неоднократно подчеркивал, что «огромный Тихий Океан в состоянии вместить и США, и Китай», и КНР не будет оттеснять Америку. Находясь с визитом в Китае в апреле 2017 года, Рекс Тиллерсон заявил, что «США хочет развивать отношения с Китаем без конфликтов и противостояния, на основе духа взаимоуважения и взаимовыигрышного сотрудничества», так что США тоже не будет оттеснять Китай. Двухполярный мир нового типа будет построен, только если США и Китай будут уважать друг друга и ставить своей целью взаимовыигрышное партнерство.

Россия пытается восстановить свое высокое положение в мире, изо всех сил препятствуя тому, чтобы США в одиночку создавал геополитический мировой порядок. Это способствует формированию двухполярной системы. Примечательно то, что 5 июня 2017 года в НАТО вступила Черногория, так что расширение НАТО на восток все еще продолжается. 9 июня 2017 года Индия и Пакистан официально стали членами ШОС (Шанхайская организация сотрудничества), и это первое расширение данной организации. Эти события похоже ускорили развитие двухполярной системы.

Тенденция к биполярности мирового порядка может повлиять на развитие региональной структуры. Например, противостояние США и СССР во время холодной войны привело к разделению Европы и Восточной Азии на два лагеря, в середине 50-х годов XX века страны Ближнего Востока также вынуждены были выбирать за кого они и становиться в строй. Именно поэтому тенденция к биполярности мирового порядка сейчас может привести к биполярному развитию Ближнего Востока.

 

После окончания холодной войны Ближний Восток управлялся США. Они усилили свою однополярную гегемонию в ближневосточном регионе через войну в Заливе, Афганистане и Ираке, однако она не укрепилась из-за войн, а столкнулась с беспрецедентными вызовами, которые исходят с трех сторон.

Во-первых, это возвышение ИГИЛ (запрещена в РФ — прим. ред.), во-вторых, вступление новых вооруженных сил России на Ближний Восток, и в-третьих, возвышение Китая. ИГИЛ сорвал планы США по стабилизации региона, Россия через борьбу с ИГИЛ стала более вовлечена в дела Ближнего Востока (этого США не предвидели), а Китай стал влиять на расстановку сил. Можно сказать, что «со вступлением в XXI век влияние запада, представленного США, на Ближний Восток во многих сферах начало падать». 

Будущая расстановка сил в регионе зависит от борьбы между тремя игроками: США, Китаем и Россией, точнее связано с ИГИЛ, стремлением России влезть в ближневосточные дела и устойчивостью роста Китая. Если смотреть на проблему ИГИЛ, то ближневосточный терроризм, который оно представляет, может и дальше ослаблять мощь США, что будет означать дальнейшее уничтожение однополярной системы, созданной США в регионе. Если смотреть на проблему России, то стремление этой страны влезть в дела Ближнего Востока зависит от издержек, обстановки внутри страны и поддержки мирового сообщества.

 

В данный момент никто кроме Сирии и Ирана не поддерживает усиление России в регионе. Экономическая ситуация в стране также не способствует воплощению в жизнь этого стремления, и оказывается, что глубокого желания недостаточно. В будущем Россия будет только играть роль нежеланного гостя, ведь ее настоящая идея в том, что смягчить давление западных санкций путем возвращения на Ближний Восток. Если смотреть на проблему Китая, то его рост будет устойчив, только если будет продвигаться всестороннее углубление реформ.

Внезапная бомбардировка американцами сирийской авиабазы 13 апреля 2017 года сделала это еще очевиднее.

 

Находясь 20-23 мая 2017 года с визитом на Ближнем Востоке, Трамп провел встречу с лидерами арабских и исламских государств в столице Саудовской Аравии — Эр-Рияде. 7 июня произошел катарский дипломатический кризис, и разделение Ближнего Востока на два полюса стало еще отчетливее — поддерживаемые США сунниты во главе с Саудовской Аравией и поддерживаемые Россией шииты во главе с Ираном. Китай хоть и поддерживает дружественные отношения с обеими группами последователей ислама, глобальное стратегическое соперничество между США и Китаем подтолкнет последнего к России.

 

Россия, в свою очередь, также сближается с Китаем, пытаясь противостоять давлению запада по главе с Америкой. «Расширение ШОС на Ближний Восток и установление отношений с Ираном и Турцией» показывают, что российско-китайские отношения становятся теснее, когда дело касается дел Ближнего Востока. Иран — это государство-наблюдатель ШОС, Китай уже выразил поддержку его вступлению в эту организацию. Противостояние Саудовской Аравии и Ирана также, возможно, превратится в схватку влиятельных «агентов» Китая и США.

Международная политика циклична, взлеты и падения стран — это важный фактор, влияющий на развитие международных отношений. Джордж Модельски(George Modelski), профессор Вашингтонского университета, выделил пять периодов гегемонии, каждый в среднем по 100 лет: Португалии, Британии (два периода) и США.

 

Взлет и падение гегемонии — это закономерность, независимая от воли человека, и как показывает история международных отношений, в конце концов все гегемоны неизбежно приходят в упадок и разваливаются. Гегемония США была установлена после Второй мировой войны, и основываясь на теории столетней гегемонии, период главенства США будет длиться до 2045 года (начало в 1945) — система гегемонии США начнет слабеть в первой половине XXI века и распадется в середине века. Фактически реальная мощь США постепенно уменьшается.

 

«События 11 сентября обнажили уязвимость США, а финансовый кризис 2008 года ослабил финансовую и экономическую гегемонию США, в целом в господстве США происходят колебания». Сейчас США находится на последнем этапе своей столетней гегемонии, и проявляются противоречия между стремлением Америки к власти и недостаточностью ее мощи.

Еще более важно то, что хаотичный Ближний Восток сдерживает процесс перенос «центра тяжести» глобальной американской стратегии. США надеется и вызвать хаос на Ближнем Востоке, и торопиться стабилизировать этот регион. Неустойчивый Ближний Восток может сковывать Иран, Турцию и другие крупные государства региона, уменьшать их влияние, не дать им стать угрозой первенству США.

 

Тем не менее в условиях ослабления совокупной мощи, США пытается не увязнуть в ближневосточной «яме», как можно скорее стабилизировать регион, чтобы перенести центр тяжести глобальной стратегии в более важный для США Азиатско-тихоокеанский регион и «сесть в попутку» экономического развития, обеспечить себе преимущество в новом витке борьбы и вырваться вперед. 24 сентября 2013 года, выступая с речью на Генеральной ассамблее ООН, Барак Обама потребовал от мирового сообщества «многостороннего применения силы». Недавно ставший президентом Дональд Трамп нанес авиаракетный удар по Сирии 7 апреля 2017 года, в то же время выбрав Ближний Восток первым местом, куда он отправился с визитом после вступления в должность. Все это намекает на то, что США спешат стабилизировать Ближний Восток.

Это первый раз в новейшей истории, когда Китай начинает играть центральную роль в международных делах. Однако ему не хватает психической подготовки для столь быстрых изменений в мире. Так как Китай сталкивался с массовыми вторжениями запада, а после Второй мировой войны был истощен гражданской войной, его самоощущение как слабого государства еще не изменилось, несмотря на то, что КНР «встала на ноги». После начала периода реформ и открытости китайская экономика развивалась очень быстро, непрерывно росло международное положение, но участие Китая в международных делах все еще было пассивным.

 

Китаю не хватало глубокого стратегического мышления в том, что касалось его собственного возвышения, недоставало ясного стратегического мышления, недостаточно обдумывались внешние и внутренние сдерживающие факторы. В вопросе собственного возвышения на международной арене Китай «переходил реку, нащупывая камни», однако китайская мечта, подразумевающая великое процветание китайской нации, требовала от Китая соответствующего международного положения и права голоса в региональных и международных делах.

 

Из-за нехватки психической подготовки действия Китая в дипломатии выглядели поспешными. К примеру, дипломатический ответ Китая на взрыв его посольства в Югославии в мае 1999 года и скандал с островами Дяоюйдао (Сенкаку) в сентябре 2012 года носили временный характер. После того, как власть оказалась в руках нового поколения китайских руководителей во главе с Си Цзиньпином, дипломатическая стратегия Китая стала более упорядоченной, стратегическое мышление и планирование стали более рациональными.

Сдержанность стратегии сделала оборону центром военных дел Китая. Несмотря на то, что Китай уделяет большое внимание созданию системы национальной обороны, он не склонен к милитаризму. Основными элементами его стратегической культуры являются ценность мира, осторожное применение оружия, целенаправленная оборона и самодисциплина. В древности Китай возвел Великую стену, а сейчас придерживается принципов вроде «не применять ядерное оружие первыми, не применять ядерное оружие против безъядерной страны, нас не тронут — мы не тронем», что выглядит как оборонительная позиция.

 

После окончания холодной войны Китай выдвинул «Новую концепцию безопасности» на основе взаимодоверия, взаимовыгоды, равенства и сотрудничества, теорию «гармоничного мира» и общую концепцию национальной безопасности; он стремится построить честный, справедливый мировой порядок; использует военную стратегию активной обороны, не стремится к региональной или мировой гегемонии.

 

Кроме того, сдержанность стратегии Китая привела к тому, что он участвовал в международных делах пассивно и не проявлял инициативу, а потому редко чем-то руководил. Шестисторонние переговоры по ядерной программе КНДР — один из немногих примеров китайской инициативы в региональных делах, однако он согласился на роль координатора только после неоднократных призывов Южной Кореи и США, а также после одобрения КНДР.

Внутренняя ситуация в Китае также не дает ему участвовать в международных делах. Ранжируя внутренние и международные дела, Китай ставит первые выше вторых. Это — развивающаяся страна, мощь которой ограничена из-за множества внутренних проблем, таких, как, например, серьезный разрыв в доходах населения, коррупция бюрократического аппарата, застой системы, застывание социальных классов.

 

Все это можно изменить путем всестороннего углубления реформ, продвижения управления государства с помощью закона, всестороннего строгого соблюдения партийной дисциплины, тем самым выполнения цели построения среднезажиточного общества. Цели этой программы в том, чтобы с помощью системных реформ разрешить проблемы развития социальной справедливости и стабильности. Наличие внутренних социальных проблем накладывает ограничения на роль Китая в международных делах. Это — еще одна причина осторожности и нерешительности Китая.

Китай и США и их формирующиеся стратегические отношения оказывают серьезное влияние на остальные страны и регионы. Однако отношение Великобритании, Франции, Германии, Австралии, Японии, Южной Кореи, Индии, России и стран АСЕАН к КНР и США весьма неоднозначно. Пока две сверхдержавы «играют в шахматы», всем вышеупомянутым странам придется сделать трудный стратегический выбор, исходя из соображений собственной безопасности, стратегии и экономики.

Между Великобританий, Францией, Германией и США существует очень глубокая экономическая зависимость, также они являются военными союзниками. Если добавить к этому сравнительно одинаковые ценности, то мы увидим, что эти страны в случае чего сблизятся с США. Однако каждая страна демонстрирует свое отличное от других отношение. Великобритания и США уже долгое поддерживают «особенные отношения», первая страна считает, что такого рода взаимодействие является эффективным способом отстаивания положения Великобритании.

 

Тем не менее Великобритания также обеспокоена тем, что может потерять автономию и независимость из-за этих отношений — она выборочно участвует в международных операциях, проводимых США, больше не следует за ними во всем. Франция относится к США двойственно: с одной стороны, она хочет использовать союз с ними для борьбы с терроризмом и военного сотрудничества, хочет повысить свое международное влияние и положение в ЕС, чтобы подвинуть лидера — Германию; с другой стороны, она беспокоится, что проамериканская политика может сковать ее по рукам и ногам. Германия также стремится использовать США для увеличения собственного влияния и права голоса, стать «мировой политической державой», имея при этом опасения по поводу господства США в Европе.

 

Когда в конце мая 2017 года Дональд Трамп участвовал в саммите «Большой семерки» (G7), и между Великобританией, Францией, Германией и США существовали разногласия по вопросам военных расходов, торгово-экономической сферы и климата. Канцлер Германии Ангела Меркель открыта заявила, что «эра полной взаимозависимости Европы и США закончилась, европейцы будут полагаться на себя».

У стран АТР: Австралии, Японии и Южной Кореи глубокие экономические, военные связи с США, а также схожая система ценностей, но в то же время не менее сильные геополитические и экономические связи с Китаем, поэтому место этих трех государств в отношениях США и КНР чрезвычайно важно. Австралия видит связи с США как гарант собственной безопасности. В Белой книге по обороне Австралии 2016 года снова подчеркивалось, что партнерские отношения с Америкой — это «ядро безопасности и обороны Австралии». Тем не менее, начиная с 2010 года, Китай является крупнейшим торговым партнером этой страны.

 

Углубило экономическую зависимость и подписанное в ноябре 2014 года соглашение о свободной торговле. Из-за подобной двойственности (зависимость от США в сфере безопасности и от Китая в экономике) Австралия стоит перед очень сложным выбором. «С одной стороны, она должна выполнить свои обязательства перед Америкой, с другой стороны, нельзя, чтобы что-то повлияло на нормальное развитие экономических отношений с КНР».

Япония полагается на свой союз с США в вопросах безопасности и увеличения международного влияния. Через этот альянс она борется с неопределенностью в Восточной Азии, использует для расширения стратегического «пространства» американскую стратегию перебалансировки сил в АТР, пытается вытеснить Китай, укрепляя партнерские отношения с США, а именно смягчить давление, связанное с возвышением КНР.

 

В то же время Япония обеспокоена продвижением американцами идеи «большой двойки» (теория «большой двойки — в основе лежит представление о невозможности решения мировых проблем без сотрудничества США и КНР — прим. переводчика) — США как бы «бросают» японцев, пока те сталкиваются с враждебностью со стороны КНР.

И Китай, и США играют важную роль во внешней политике Южной Кореи. Союз с Америкой — краеугольный камень корейской дипломатии, обе стороны добились высокой степени взаимного доверия. После того, как в августе 1992 года Южная Корея установила отношения с КНР, эти отношения постоянно развиваются — из партнерских они превратились в отношения стратегического партнерства (автор считает, что, хотя вопрос THAAD и является помехой развитию отношений двух стран, с точки зрения долгосрочной перспективы, он не может повлиять на них).

 

Южная Корея «находится в поисках баланса, и это может вызвать недоверие: сближение с США вызовет непонимание Китая, а сближение с Китаем вызовет недовольство США». Это государство всеми силами сохраняет безопасную дистанцию, пытаясь не раздражать ни США, ни КНР. Внешне кажется, что она не выбирает сторону и очень осторожно делает стратегический выбор, сотрудничая со обоими партнерами проводит в жизнь сбалансированную стратегию союза с Китаем и США.

Индия и Россия — соседи КНР с юга и севера соответственно. Исходя из ряда соображений, а именно желания изменить нынешнюю ситуацию (где Индия — слаба, а Китай — силен), а также стремясь укрепить лидерство в Южной Азии, а затем стать мировой державой, Индия стремится развить тесные отношения с США.

 

Тем не менее, если исходить из национальных интересов, чувства гордости за свою историю и культуру и идеи сохранения этой культуры, мы увидим, что Индия не желает быть разменной фигурой в руках США. Она «очень дорожит своим суверенитетом и независимостью и не будет участвовать в операциях, из-за которых может их потерять». Индия не пойдет на союз с Китаем, чтобы сдержать США, и не сблизится с США, чтобы досадить Китаю — она будет бороться на одновременное развитие стратегических отношений с обоими государствами.

У стран АСЕАН противоречивое отношение как к КНР, так и к США. С одной стороны, они надеются стимулировать собственное развитие через торгово-экономический диалог с Китаем, но видят угрозу в его возвышении. С другой стороны, они надеются, что США предотвратит возвышение КНР в сфере безопасности, но боятся быть зажатыми Америкой.

 

Исходя из соображений экономики и геополитики, страны АСЕАН сохраняют нейтралитет, пытаясь использовать существующие между сверхдержавами противоречия для уравновешивания их сил. АСЕАН ищет баланс между ними, приводит АТР в порядок своими силами. Однако страны, у которых территориальные претензии к КНР, такие как Вьетнам, хотят, чтобы уравновешивали Китай именно США.

Резюмируя вышесказанное, можно сказать, что разные страны мира по-разному относятся к появлению двух полюсов, Китая и Соединенных Штатов, как в мире, так и на Ближнем Востоке. Существует яркий контраст между «нервозностью» США, связанной с падением влияния, и нерешительностью возвышающейся КНР.

 

Разница в мощи двух стран постепенно уменьшается, игра становится все жестче, и остальным ведущим странам и регионам в разной степени придется сделать выбор. Великобритания, Франция, Германия, Япония, Южная Корея и Австралия могут выбрать сближение с США из-за своих союзных отношений, Россия выберет Китай, Индия сохранит нейтралитет, страны АСЕАН разойдутся во мнениях по этому вопросу, возможно, даже произойдет раскол на разные лагеря. Вследствие этого мир может разделиться. Дальнейшее разделение, возможно, произойдет и на Ближнем Востоке: Саудовская Аравия, Бахрейн, ОАЭ и другие суннитские государства могут пойти на сближение с США, в то время как Иран, Сирия будут больше полагаться на Китай и Россию.

После окончания холодной войны США стали властвовать на Ближнем Востоке. Это привело к появлению в регионе антиамериканских сил во главе с Аль-Каидой (запрещена в РФ — прим. ред.), которые совершили теракт 11 сентября 2001 года. США использовали это как предлог для начала войны в Афганистане и Ираке, породив тем самым еще более радикальную организацию — ИГИЛ(запрещена в РФ — прим. ред.).

 

Теперь Ближний Восток полон хаоса, и войны не прекращаются. По мере того, как расширяются интересы Китая за рубежом, ему все больше требуется реальная стабильность на Ближнем Востоке. «Один пояс, один путь» будет и дальше расширять интересы КНР, поэтому «игра» между США и Китаем будет все жестче. Принимая все это во внимание, нужно разъяснить три трудных вопроса, стоящих перед Китаем.

Ближний Восток сейчас — самый неустойчивый регион мира, место столкновения сил ведущих держав мира, «арена», на которой борются различные стили управления. На современном этапе регион является одним из источников нестабильности в мире и будет им в будущем.

 

Переплетение силовых конфликтов, политических интриг и экономических катастроф сделало ситуацию на Ближнем Востоке очень сложной. США властвовали на Ближнем Востоке со времен войны в Заливе, что привело к появлению радикальных организаций. Когда в сентябре 2015 года Россия начала бомбить террористов в Сирии, надежды Америки на свержение сирийского режима повисли в воздухе. В мае 2017 года Россия, Турция и Иран подписали соглашение о создании в Сирии зон безопасности, оставив США за бортом. Таким образом, можно увидеть тенденцию к снижению власти США на Ближнем Востоке.

ИГИЛ — экстремистская террористическая организация, использующая для своего быстрого возвышения войну в Сирии и военную смуту в Ираке. Она ухудшает и без того плохую ситуацию на Ближнем Востоке, приносит невыносимые бедствия жителям этого региона. ИГИЛ не только представляет собой вызов международному миру и безопасности, но и наносит ущерб интересам и безопасности Китая.

Несмотря на то, что ИГИЛ редко совершал теракты, направленные непосредственно против КНР, его жестокие действия на Ближнем Востоке в Южной и Юго-Восточной Азии усилили политические колебания и социальные потрясения в этих регионах. Из-за этого Китай столкнулся с огромными рисками — ИГИЛ влияет на воплощение инициативы «Один пояс, один путь», интересы КНР за рубежом, безопасность перевозок товаров и энергоносителей, китайских специалистов, работающих там, и активов.

 

В то же время ИГИЛ призывает некоторых радикалов из Восточного Туркестана участвовать в своей деятельности, что представляет серьезный вызов для безопасности, внутренней стабильности пограничных регионов Китая. Поэтому КНР нужно избавиться от угрозы ИГИЛ. Кроме того, так как Китай является Постоянным членом Совета Безопасности ООН, он обязан брать на себя международную ответственность, активно бороться с международным терроризмом, включая ИГИЛ, вместе с другими странами защищать стабильность и безопасность на Ближнем Востоке. Поэтому сталкиваясь со свирепствующим ИГИЛ, Китай не может оставаться безучастным.

«Опорные» страны имеют решающее значение для воплощения целей государственной стратегии безопасности. Во-первых, они могут поддержать воплощение этой стратегии с позиции силы или геополитики. Во-вторых, стратегически «опорные» государства обладают довольно серьезным региональным влиянием в определенной группе стран и могут играть роль примера для остальных — любое государство может подтолкнуть развитие отношений со странами региона путем развития отношений с «опорным» государством.

 

В-третьих, такие страны обладают политическим, экономическим, культурным влиянием на близлежащие государства и потому могут помешать другим игрокам вступить в регион. «Опорное» государство США на Ближнем Востоке — это Израиль, у России — это Сирия, а вот Китаю недостает такого партнера.

Ключевой партнер России в регионе — это Сирия. Ее стратегическое положение очень важно (она находится между Азией, Африкой и Европой) и влияет на воплощение российской ближневосточной стратегии. Сирия тесно связана с палестино-израильским конфликтом, борьбой с терроризмом в регионе и курдским вопросом, поэтому, будучи важной опорой России, она имеет важное значение для восстановления и расширения российского влияния в регионе, играет роль защитника российских интересов.

 

Через борьбу с ИГИЛ и другими экстремистскими организациями Россия может не только сформировать из Сирии, Ирака и Ирана «шиитскую дугу», а затем расширить свое влияние на карте Ближнего Востока и сформировать противовес США с его стратегическим преимуществом, но и смягчить давление запада, связанное с крымским вопросом. В мае 2017 года Россия выдвинула предложение по созданию в Сирии зон безопасности и получила одобрение многих сторон. На четвертом раунде мирных переговоров в Астане было создано соглашение о создании четырех таких зон, что еще больше усилило влияние России в Сирии и на Ближнем Востоке в целом.

Учитывая все вышесказанное, становится очевидно, что ближневосточная стратегия Китая стоит перед трудным выбором, а именно перед вопросом: «Нужно ли Китаю найти себе „опорное" государство, как это сделали США и Россия?» В данный момент партнерские отношения КНР со странами региона в основном движимы экономической составляющей, такие связи сложно углублять, в то время как двусторонние отношения довольно хрупкие.

 

Именно это и является причиной медленного развития отношений между Китаем и Ближним Востоком и частично объясняет пассивность арабских государств по отношению к проводимому в мае 2017 года в Пекине международному форуму «Один пояс, один путь». Если поддерживать нынешние отношения стратегического партнерства, невозможно будет достичь целей ближневосточной стратегии. Если Китай найдет себе «опорное» государство, то обретет более близкого партнера и сможет быть более вовлеченным в дела региона, а продвижение его стратегии получит геополитическую опору.

По мере того, как развивается китайская экономика и растет авторитет страны в глазах международного сообщества, Ближний Восток начинает занимать все более важное положение в государственной стратегии. С политической точки зрения это — стратегическая опора, с экономической — важный для Китая рынок, с точки зрения безопасности — это заслон, позволяющий КНР победить «три силы зла» (терроризм, экстремизм, сепаратизм) и поддержать национальную безопасность. Ближний Восток уже стал стратегическим районом, где Китай воплощает в жизнь «мирное возвышение».

 

Тем не менее «в том, что касается политики и безопасности, у КНР и стран Ближнего Востока всегда были споры и разногласия, из-за которых они сохраняли дистанцию, дипломатические отношения между ними всегда развивались с оглядкой на США». Это, очевидно, идет вразрез с повышающимся международным положением Китая и не соответствует тенденции к развитию двухполярной системы во главе с КНР и США.

После вступления в XXI век китайская дипломатия на Ближнем Востоке постепенно продвигалась. У КНР и стран ближневосточного региона нет сложных геополитических разногласий и территориальных споров, как с государствами Восточной Азии, поэтому, возможно, Китаю и удастся совершить прорыв в ближневосточной дипломатии.

 

Китай из региональной державы превратился в мировую, и ему требуется геополитический «трамплин» и новый курс, нужно продвигаться на запад в обход препятствий со стороны Восточной Азии и Тихоокеанского региона и в соответствующей степени вовлекаться в дела Ближнего Востока. Это требования к дипломатической стратегии КНР и неизбежная тенденция мирного непрерывного развития, кроме того, все это соответствует стратегическим интересам Китая.

Во-первых, необходимо разработать ясную стратегию на Ближнем Востоке, захватывать инициативу и избегать пассивности. У КНР в этом регионе очень широкие интересы, однако уровень участия в делах неглубок, а политическое влияние ограничено. Субъективно Китай не слишком хочет углублять вмешательство в дела Ближнего Востока. За последние годы вместе с ростом международного положения усиливалось и чувство международной ответственности Китая, мировое сообщество все больше призывает КНР брать на себя обязательства державы. Принимая во внимание все это и постепенное углубление экономических отношений с арабскими странами, мы понимаем, что нужна реконструкция отношений.

 

Очень многие государства региона хотят перенять экономическую модель Китая, таким образом, «сев на попутку» развития, а также надеются, что КНР будет участвовать в ближневосточных делах и станет противовесом США. Все эти признаки показывают, что уже сформировались условия для выдвижения стратегии Китая в этом районе. КНР нужно отойти от пассивности, мыслить, исходя из мировой тенденции к биполярности и внешнеполитической стратегии в целом, кроме того, разработать краткосрочную и среднесрочную стратегию на Ближнем Востоке, включая конкретные цели и шаги.

Краткосрочная цель Китая в регионе — сохранить бесперебойность перевозок энергоносителей. Он может принять следующие меры: 1) укрепить тесные отношения с государствами-производителями и государствами, контролирующими поставки;

 

2) укрепить механизм энергетического сотрудничества с гуманитарной помощи и инициативы «Один пояс, один путь»;

 

3) сохранять конвоирование судов, проходящих через Аденский пролив и другие стратегические проходы, обеспечить свободное перемещение;

 

4) создавать и развивать порты;

 

5) диверсифицировать пути перевозок энергоносителей, создавать наземные энергетические коридоры. «Если не проложить трубопровод из Центральной Азии на Ближний Восток, в случае военных действий Китай окажется в зависимом положении; Центральная Азия для КНР — это выход к заливу, если его открыть, существенно изменится вся энергетическая стратегия».

Среднесрочная цель Китая в регионе — стабилизировать Ближний Восток. Мир и стабильность в регионе могут обеспечить продолжительные поставки энергоносителей, что соответствует стратегическим и экономическим интересам КНР. Китаю нужно стать «стабилизатором» и «ускорителем» мира на Ближнем Востоке. Что касается предложений по стимулированию безопасности и стабильности в регионе, КНР может не только их активно поддерживать, но и прилагать усилия к участию.

 

Она может выдвинуть проект по обеспечению безопасности на основе координационного механизма, в который войдут такие страны региона, как Саудовская Аравия, Иран, Израиль и Турция. С помощью этого механизма можно будет соединить усилия мировых держав и держав региона, решить всевозможные вопросы путем многоступенчатых двусторонних и многосторонних переговоров, шаги при этом будут делаться постепенно — нужно сначала решить легкие вопросы, а потом переходить к сложным.

Долгосрочная цель китайской стратегии на Ближнем Востоке — это создание между Китаем и странами региона «сообщества с единой судьбой» (концепция реализации мирного развития и построения гармоничного мира — прим. переводчика) в сфере экономики, безопасности и стратегии.

 

С точки зрения экономики Китай нуждается в ближневосточных энергетических ресурсах, а Ближний Восток нуждается в китайском капитале и технологиях; с точки зрения безопасности КНР и странам региона необходимо сотрудничать в борьбе с терроризмом и религиозным экстремизмом, например, с ИГИЛ (запрещена в РФ — прим. ред.) и «Исламским движением Восточного Туркестана»; с точки зрения стратегии Китаю и Ближнему Востоку нужно сотрудничать в борьбе с гегемонизмом в регионе. «Сообщество с единой судьбой» должно дорожить миром и находиться в согласии, имея разные взгляды.

 

У Китая и стран Ближнего Востока разная культура, но требуется придерживаться принципов взаимного уважения, равноправного сосуществования, отказаться от игры с нулевой суммой, действовать, исходя из идеи «не делай другим того, чего себе не желаешь». На основе всего этого КНР и страны региона могут построить отношения нового типа, в центре которых будет стоять взаимовыгодное сотрудничество, и в конце концов они добьются совместного расцвета и развития. В то же время если посмотреть на формирующуюся новую расстановку сил на Ближнем Востоке, вышеуказанная концепция будет способствовать нейтрализации США с его «единомышленниками».

В-третьих, необходимо активно поддерживать международное сообщество, включая США, в борьбе с ИГИЛ. Расширение этой террористической организации не только угрожает безопасности ближневосточного региона, но и представляет собой опасность для международной безопасности. Борьба с ИГИЛ является необходимым условием безопасности не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире. Принимая это во внимание, Китаю следует развивать антиигиловскую деятельность с двух уровней: внутреннего и внешнего.

 

На внутреннем уровне необходимо эффективно пресекать подрывную деятельность боевиков в Синьцзяне, оборвать связь между ИГИЛ и «Исламским движением Восточного Туркестана». Лидер ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади неоднократно открыто порицал китайскую политику в Синьцзяне, призывал китайских мусульман быть верными ему, усиливал ультрарелигиозную пропаганду в этом регионе, агитируя экстремистов участвовать в джихаде.

Исходя из этого, Китаю необходимо усилить административный контроль в пограничных районах, особенно на западе страны, пресекать переход границы террористами, проникновение ультрарелигиозных идей, взаимный сговор между террористическими силами внутри страны и за рубежом.

 

В то же время КНР нужно повысить жизненный уровень в Синьцзяне, построить здоровую религиозную систему ценностей, не давать маргиналам превращаться в террористов, заставить «восприимчивое население» по собственной инициативе отказаться от экстремистских веяний, повысить иммунитет против идей боевиков. На международном уровне необходимо твердо поддерживать антиигиловские операции, поддерживать ООН как глобальную платформу для борьбы с терроризмом, активно способствовать участию ООН в строительстве механизмов раннего предупреждения и экстренного реагирования, брать на себя международную ответственность за подавление ИГИЛ.

Тем не менее сейчас Китай вряд ли будет использовать военную силу, как это делают другие страны, так как это противоречит основным принципам устава ООН (невмешательство во внутренние дела других государств, мирное разрешение международных конфликтов), кроме того, применяя военную силу, другие государства примешивают сюда и личную выгоду. Несмотря на то, что угроза ИГИЛ непохожа на обычный конфликт или противоречие между странами, нельзя отмахиваться от международных принципов.

 

Применение военной силы может затронуть вопрос национального суверенитета, нужно действовать с согласия стран, на территории которых ведет свою деятельность ИГИЛ или получить мандат ООН. Китаю все еще нужно активно участвовать в борьбе с терроризмом на Ближнем Востоке, включая ИГИЛ, так как это будет способствовать повышению его «моральных сил» в регионе. В то же время КНР должна активно продвигать решение ближневосточного вопроса в рамках многосторонних переговоров, что будет сильно контрастировать с односторонними действиями США.

В-четвертых, нужно найти несоюзное «опорное» государство, получить стратегический плацдарм. Возвышение Китая и развитие дипломатии должно опираться на стратегически значимые страны, особенно на Ближнем Востоке. Обретя такого партнера, Китай обретет и базу в ближневосточном регионе, его политика будет лучше продвигаться, он займет выгодное положение в двухполярной системе.

 

В данный момент конкуренция США и КНР на Ближнем Востоке ведется через союзные и партнерские отношения, а также традиционные отношения держав, в которых главное место занимают США. Их «опорные» государства — союзные, а Китаю нужно искать несоюзные «опорные» страны. Если Соединенные Штаты и КНР приложат совместные усилия и установят отношения нового типа, их конкуренция на Ближнем Востоке станет безвредной.

Тем не менее на пути Китая много трудностей: 1) Поиск «опорного» государства может вызвать опасения или даже противодействие со стороны США и других стран Ближнего Востока, что повлияет на воплощение китайской стратегии в регионе; 2) Китаю сложно найти подходящее «опорное» государство. Оно должно удовлетворять следующим условиям: способствовать бесперебойности энергопоставок, поддерживать с Китаем отношения стратегического партнерства, способствовать миру и стабильности в регионе, противодействовать гегемонизму.

 

При всем этом потенциальными «опорными» государствами для Китая выглядят Иран и Египет, которые удовлетворяют части необходимых условий. Поэтому «КНР должна сделать Египет и Иран ключевыми направлениями своей дипломатии». Иран — это стратегическая сила, являющаяся противовесом США на Ближнем Востоке, эта страна не дает Америке переместить акцент своей стратегии в азиатско-тихоокеанский регион.

 

Последние несколько лет Иран проводит политику «Взгляда на восток», делая упор на развитии отношений с Китаем. Китай он считает своим важными партнером. Кроме того, Иран контролирует Ормузский пролив, что может оказать влияние на безопасность нефтяных поставок в Китай. Именно поэтому «чем сильнее будет Иран, тем сложнее США будет воплотить в жизнь свою идею господства на Ближнем Востоке, и тем больше пространства для маневра будет у КНР».

Египет — еще одно потенциальное «опорное» государство для Китая. Он обладает особым географическим преимуществом — Суэцкий канал, находящийся на его территории, соединяет Индийский океан и Средиземное море, обеспечивает 14% мировой торговли, так что влияние его на нефтяные перевозки в Китай понятно без слов.

 

Всесторонние отношения стратегического партнерства между КНР и Египтом стабильно развиваются. Между двумя странами, кажется, нет противоречий и принципиальных разногласий, они поддерживают друг друга, у них прекрасная база для сотрудничества, которое всегда было тесным. Все прежние правительства Египта поддерживали возвышение Китая, хотели учиться на китайском опыте, считали КНР своим важным партнером. Президент Египта Абдул Ас-Сиси, обсуждая «Один пояс, один путь», заявил, что Египет хочет стать «опорой» этой инициативы.

В-пятых, необходимо проводить дифференцированную стратегию, получая тем самым конкурентное преимущество. Как реагировать на Европу, Японию, Южную Корею, Австралию, Индия, Россию и страны АСЕАН — вот вопрос китайской ближневосточной стратегии, который нужно обдумать. Отношение этих стран и регионов к Китаю, а также их политика ничем не зафиксированы, примеры тому — THAAD в Южной Корее и отношения филиппинского правительства Дутерте с США.

 

Исходя из этого, Китаю нужно проводить разные реакционные меры. А если конкретнее, то Китаю нужно сблизиться с Россией, стабилизировать отношения с Индией, вести за собой АСЕАН, бороться с Австралией и Южной Кореей, остерегаться Японии, достичь единения с Европой. Если все сделать именно так, положение Китая на Ближнем Востоке перестанет быть таким невыгодным.

В то же время необходимо нанести решительный удар по отдельным странам, пользующимся конкуренцией между США и Китаем. Между КНР и Австралией существуют отношения всестороннего сотрудничества, у сторон очень широкие перспективы сотрудничества в сфере торговли, экономики и безопасности, им нужно и дальше укреплять взаимодоверие в этих сферах. Отношения между КНР и Южной Кореей находятся на спаде, но страны все еще являются стратегическими партнерами, их связи должны восстановиться и продолжать развиваться. Япония видит в возвышающемся Китае самого большого конкурента и потенциальную угрозу, а потому укрепляет отношения с США.

 

КНР необходимо добиться того, чтобы Япония посвятила себя мирному развитию и согласилась совместно строить стратегически взаимовыгодные отношения. Китай и ЕС поддерживают всесторонние отношения стратегического партнерства, но особенно КНР нужно ухватиться за отношения с Великобританией, Францией и Германией и, таким образом, вытянуть всю цепь. Китайская стратегия на Ближнем Востоке не должна включать «удары во все стороны», так можно везде нажить себе врагов. Исходя из всего вышесказанного, можно сделать международное положение Китая более выгодным и воплотить в жизнь собственную ближневосточную стратегию.

Среди всех бурных изменений в расстановке сил в мире первым по важности является формирование двухполярной системы во главе с США и Китаем, ведь все международные «игры» в будущем будут происходить между этими двумя странами, и внешнеполитические стратегии всех стран мира окажутся под влиянием этого явления. Расстановка сил на Ближнем Востоке также изменится из-за конкуренции США и Китая. Перед стратегией КНР в этом регионе стоит очень много вопросов — в том, как начать воплощать эту стратегию, автор предлагает Китаю выдвинуть конкретный доклад о стратегии на Ближнем Востоке, который ясно покажет всему миру позицию КНР.

 

Также необходимо выдвинуть китайский проект решения проблем региона. Стратегия сталкивается и с полемикой относительно того, как должны решаться проблемы: односторонне или многосторонне, через военную силу или политически, через армию или через экономику. Вся суть этой полемики в спорах между США и Китаем. Более эффективное воплощение стратегии Китая возможно только при наличии конструктивной и осмотрительной стратегии. Вполне возможно, что китайский способ решения проблем заменит американский и получит одобрение в мире.