Выглядит такая позиция официального Киева достаточно алогично и даже забавно.
Если верить регулярно публикуемым в украинских СМИ результатам соцопросов, то от 70 до 90% населения «незалежной» поддерживают идею единой и независимой Украины. Да и в Донбассе, по данным тех же источников, количество желающих присоединиться к Украине якобы велико.
Естественен вопрос: если бы Киев храбро согласился на проведение референдума на своем Юго-Востоке и получил бы такие же результаты, как в ходе этих удивительных опросов, то это, конечно, резко бы подняло в стране авторитет правящего режима. Что же мешает? Возможно, подобный референдум стал бы нарушением норм международного права?
Собственно говоря, никаких нарушений в самом факте проведения референдумов о самоопределении нет и быть не может. Право на самоопределение является одним из основных принципов международного права. Его становление уходит корнями еще в XVIII век, когда на плебисцитах решалась судьба папских анклавов Авиньон и Венсенн. В 1920-е на референдумах определяли будущее пограничных районов стран Восточной и Центральной Европы со смешанным населением. В частности, это происходило на Варминско-Мазурском и Каринтийском плебисцитах.
После Второй мировой войны, исходя из принципа самоопределения, именно так решался вопрос независимости колоний европейских держав в Африке, Азии и Океании. А также — проблема статуса Саара, когда отношения между собой выясняли два вполне цивилизованных европейских государства — Германия и Франция.
В 1991 году Запад горячо поддержал «самоопределение» советских и югославских республик. Да и после 1991-го западными странами напрямую или косвенно был проведен целый ряд референдумов по вопросу самоопределения. В 1995 году свое будущее таким способом определял Квебек, в 2006-м — Черногория, в 2011-м — Южный Судан.
В 2013 году Великобритания без малейших угрызений совести провела референдум на такой спорной территории, как Фолклендские (Мальви́нские с точки зрения Аргентины) острова. И на основании того, что свыше 99% участников проголосовали за статус заморского владения британской короны для островов, Лондон его им и сохранил.
Уже в текущем году должен будет пройти референдум по вопросу независимости от Парижа Новой Каледонии (особое административно-территориальное образование Франции, расположенное в Тихом океане).
На этом фоне отговорки представителей украинского экспертного сообщества в духе «а такого народа, как донбассцы, в нашей стране нет», звучат просто смешно. Во-первых, фолклендцев, например, отдельным этносом тоже назвать, как минимум, проблематично. Но это совершенно не смутило Лондон.
Гипотетический украинский референдум о судьбе Донбасса мог бы быть не о климкиновском «развале», а, например, о такой безобидной и для Киева вещи, как федерализация «незалежной». Однако это Украину, похоже, тоже не устраивает.
Не исключено — потому, что в высоких киевских кабинетах прекрасно знают реальную цену сильно ангажированным социологическим продуктам, производимым украинскими придворными исследователями.
Конечно, когда незнакомый человек на улице или, тем более — по телефону спрашивает у жителей Харькова и Одессы об их отношении к потенциальному отделению регионов от Украины, те, памятуя об огромном количестве посаженных за «сепаратизм» соотечественников, вряд ли осмелятся публично поддержать такую идею. А вот на реальном референдуме, проводимом, например, под эгидой ОБСЕ и при участии международных наблюдателей, результаты могут быть совершенно другими. И эти результаты способны преподнести массу неприятных сюрпризов Киеву.