Возможно, мы так никогда и не узнаем, что на самом деле обсуждалось на встрече один ни один между президентом США Дональдом Трампом и российским президентом Владимиром Путиным в Хельсинки. Тем не менее, становится все более очевидным, и для этого существуют вполне весомые причины, что именно Сирия была ключевой темой на этой встрече.
После разгрома террористической группировки ДАИШ, провозгласившей халифат под названием «Исламское государство», за исключением сдерживания Ирана, у Соединенных Штатов практически не остается никаких реальных национальных интересов в Сирии.
С самого начала сирийского кризиса, Вашингтон сопротивлялся давлению и соблазну вмешаться в эту войну. Только после падения Мосула, провозглашения халифата и стремительной экспансии группировки ДАИШ, Соединенные Штаты все же решились вмешаться. Но даже тогда военные операции США по-прежнему ограничивались исключительно борьбой против ДАИШ. Вашингтон проявлял большую осторожность, чтобы не увязнуть в сирийской гражданской войне.
Президент Трамп неоднократно заявлял, что не хочет сохранять американское военное присутствие в Сирии после разгрома ДАИШ. Тем не менее, он также говорил и о своем желании, чтобы военное присутствие Ирана в Сирии сократилось, как и региональное влияние Тегерана в целом. Единственный способ совместить эти две цели, выйти из Сирии и не допустить роста влияния Ирана, заключается в сотрудничестве с Россией.
Таким образом, возможна сделка между двумя великими державами, в соответствии с которой Соединенные Штаты и их региональные союзники, то есть Израиль и страны Персидского залива, прекратят попытки подорвать режим президента Сирии Башара аль-Асада, признав тем самым доминирующее положение России в Сирии, в обмен на вытеснение Ирана. В идеале, сделка «Сирия в обмен на Иран» должна полностью удовлетворять всех, за исключением самого Тегерана, разумеется. Россия, согласно сообщениям некоторых СМИ, готова к сотрудничеству в Сирии, однако, лишь в качестве первого шага к урегулированию более фундаментальных разногласий с Америкой. Действительно, военное вмешательство России в Сирии изначально имело гораздо более широкие цели, чем просто сохранение власти Башара Асада.
После более чем двух десятилетий отсутствия на мировой арене и ухода с Ближнего Востока, Россия застала практически всех врасплох, когда в конце сентября 2015 года начала военную кампанию в Сирии. В самом деле, Президент Путин ранее уже проводил агрессивную политику в отношении других стран, например, Грузии в 2008 году и Украины в 2014-м, но эти действия Москвы рассматривались, прежде всего, как оборонительные. Со времени окончания холодной войны, блок НАТО расширялся на восток, не обращая внимания на интересы безопасности России. С точки зрения Путина, вероятность вступления Грузии и Украины в НАТО была вполне реальной, и исходя из этого он был вынужден действовать стремительно.
Сирийский конфликт – ситуация иного рода. Это был первый случай развертывания российских войск за пределами территории бывшего Советского Союза. Воспользовавшись военной усталостью США, Россия заполнила освободившийся вакуум, что помогло ей преодолеть «травму», оставшуюся после распада Советского Союза и вернуть себе утраченный статус мировой державы.
Россия преуспела в спасении режима Башара аль-Асада и предотвращении победы поддерживаемой Соединенными Штатами вооруженной оппозиции, но истинные мотивы ее военного вмешательства в Сирии выходят за рамки внутренней динамики сирийского конфликта. В первую очередь речь идет о международном положении и геополитических интересах России. Фактически, Москва использовала Сирию в качестве стартовой площадки, чтобы вновь заявить о себе на международной арене и попытаться изменить однополярный характер мирового порядка во главе с США, сложившегося после окончания холодной войны. Иран является для России важным инструментом на пути к достижению этой цели.
С самого начала сирийского кризиса Россия оказывала политическую и дипломатическую поддержку режиму Асада. Москва интерпретировала революции так называемой «Арабской весны» как заговор во главе с Западом, направленный на дестабилизацию ситуации в регионе. Разумеется, ни один из русских, придерживавшихся этой точки зрения, не мог объяснить, зачем Соединенным Штатам нужно было, чтобы рухнул режим Хосни Мубарака в Египте или Зин аль-Абидина бен Али в Тунисе. Несмотря на это, таково было общее мнение российской правящей элиты, и оно приобрело определенную логику, когда волна Арабской весны достигла берегов антизападных режимов в Ливии и Сирии.
Несмотря на все это, Путин не рассматривал вопрос о военном вторжении до лета 2015 года, когда Башар аль-Асад и его силы, поддерживаемые Ираном, казалось, были на грани окончательного поражения. Учитывая печальные уроки Афганистана, все еще живые в памяти россиян, Путин решил предоставить воздушную поддержку силам, выступающим на стороне Асада, чтобы переломить ход конфликта в его пользу, но ни в коем случае не вводить в Сирию российские наземные войска.
В июле 2015 года Тегеран направил в Москву генерала Кассема Сулеймани, командующего спецподразделением «Эль-Кудс», бригадой, входящей в Корпус стражей исламской революции, чтобы обсудить детали военного вмешательства в Сирии. До этого Иран надеялся, что недавно подписанная ядерная сделка и улучшение отношений с администрацией Обамы помогут ослабить давление на Асада. Однако, надежды оказались напрасными. Турция и Саудовская Аравия, напротив, усилили поддержку сирийской оппозиции после подписания соглашения по поводу ядерной программы Ирана.
Россия отозвалась на просьбу Ирана и эти две страны составили эффективную пару в сирийской войне. Иран обеспечивал живую силу на земле, а Россия предоставляла огневую мощь в воздухе. Согласованные действия России и Ирана позволили переломить ход сирийского конфликта, как в военном, так и в политическом плане.
До сих пор Россия воспринимает Иран как важного партнера в сирийской кампании, без которого не могла бы рассматриваться сама идея военного вмешательства в Сирии. Иран помог России достичь общих целей: разгромить поддержанный Западом мятеж в Сирии, не допустить победы Турции и арабских монархий Персидского залива, и, наконец, отомстить за прежний обман Запада, хитростью заручившегося поддержкой российского союзника перед вторжением в Ливию.
Впрочем, когда все эти цели были достигнуты, интересы Москвы и Тегерана начали расходиться. Россия намерена использовать свои сирийские достижения в качестве козырной карты в торговле с США для решения самых фундаментальных вопросов, прежде всего, по поводу украинского конфликта и экономических санкций. Иран же стремится усилить свое военное присутствие в Сирии в качестве средства сдерживания для предотвращения возможного нападения США или Израиля.
По мере того как США и Израиль проявляют все больше решимости вытеснить Иран из Сирии, роль Путина становится все более важной. Если он примет решение о сотрудничестве, положение Ирана станет крайне уязвимым. Если же он сохранит свой союз с Ираном, попытки Вашингтона и Тель-Авива отбросить назад иранскую экспансию, скорее всего, обречены на провал.
Очевидно, что сейчас решение этой проблемы полностью зависит от Путина. Сейчас он, судя по всему, не особенно заинтересован в сделке «Иран в обмен на Сирию». Похоже, что Путин согласен принять сторону США и Израиля только в том случае, если формула сделки изменится на «Иран в обмен на Украину». До тех пор, пока он не убедится в готовности Запада принять его условия, Иран будет оставаться в Сирии, пусть даже и на некотором расстоянии от демаркационной линии с Израилем.