«Нам всегда казалось, что это само собой рассосется. Казалось, Украина — ну куда они денутся? А они работали — 23 года воспитывалось поколение людей, которые уже никогда не вернутся в братство со славянским русским народом», — сказал Михалков.
Действительно, то, что происходит последние годы на Украине, выглядит как массовое буйное помешательство. Сегодня в этой стране с вывернутым наизнанку сознанием дети растут под лозунгами «резать русню!», и она совсем не похожа на ту мягкую, родную, певучую, трудолюбивую Украину, которой еще совсем недавно была.
Сегодня там готовы стать, скорее, колонией США, чем вспомнить об истоках — о том, что вышли из Русского мира.
— Конечно, само по себе все это не рассосется, — комментирует ситуацию член Совета по межнациональным отношениям при президенте РФ Богдан Безпалько. - Вообще любая проблема, она предполагает, что нужно прикладывать какие-то усилия для ее решения. Тем более, когда речь идет о таком большом пространстве, о такой большой, скажем так, части нашего общего народа, как Украина и ее жители.
Если мы посмотрим на современную Украину, то увидим, что там существует достаточно мощное движение, которое направлено в сторону России, которое направлено в сторону общерусской идеи. Это люди, которые считают себя русскими, которые сопротивляются навязываемым с 1991 года идеологемам украинского национализма. И, по большому счету, продолжают сопротивляться тем попыткам превратить их в украинцев, которые предпринимались еще с советских времен, когда проводилась интенсивная украинизация, когда проводились переделы территорий между союзными республиками… и т. д.
Если мы ставим перед собой какие-то цели и задачи, то мы должны им следовать. Если мы хотим сохранить Украину — часть Русского мира, то тогда мы должны к этому прикладывать усилия. Если не хотим этого, то тогда, действительно, зачем стараться?
Но тогда нам нужно отказаться от Донбасса и от Крыма. Нам тогда, возможно, придется согласиться и с претензиями украинских националистов на Кубань, Белгородскую, Воронежскую, Курскую области, передать им некоторые территории Дальнего Востока, Поволжья. А почему, нет, ведь это же тоже требует определенных усилий?
Поэтому я думаю, что здесь неправильно поставлены цели и задачи, из которых делаются уже соответствующие выводы.
Да, конечно, нельзя сказать, что все граждане Украины сейчас поддерживают идею воссоединения с Россией в общее для нас государство. Но так для этого не предпринималось никаких усилий на протяжении всего постсоветского периода, да и сейчас, по большому счету, не предпринимается.
— А мы не опоздали? Разве можно изменить сознание целого поколения, которое воспитывалось в духе ненависти ко всему русскому?
— Изменить можно все. Вот я бы согласился с Михалковым, если бы там полностью сменилось население на представителей каких-нибудь арабских племен, исповедующих радикальную версию ислама. Вот с ними, действительно, поделать было бы ничего уже нельзя.
А пока там живут, в общем-то, русские люди, которым задурманили голову пропагандой, которым внедрили вот эту украинскую искусственную идентичность, которых сейчас пытаются загнать, в том числе силой, в прокрустово ложе украинской нации, до тех пор это все не представляет из себя бесполезных усилий.
Конечно, может быть, не стоит непременно включать, скажем, в состав общего государства или вот этого планируемого общего пространства всю территорию бывшей Украины Советской Социалистической Республики. А некоторые территории, скажем, выделить из нее — типа Галичины. Да, это можно обсуждать, об этом можно говорить.
Но во всех остальных случаях я не вижу проблем для того, чтобы, скажем, Левобережье Днепра, Новороссию, Слобожанщину, да и ряд некоторых территорий Центральной Украины, Приднестровье, они вошли в состав общего нашего государства.
Очень хорошим маркером для этого служит то, что во многих городах и в этой области, которую я назвал, поднимали российские флаги.
Именно Российские триколоры. Эти люди надеялись на то, что благодаря историческому моменту, благодаря вот этому окну возможностей все эти территории войдут в состав Российской Федерации. И это как раз опровергает слова Михалкова, что все потеряно.
Поэтому, с моей точки зрения, он делает неправильные выводы, потому что у нас нет четких целей и задач.
— Мы же всё на здравый смысл их надеемся. У нас, видимо, нет никакой программы, если мы санкции ввели только на пятый год, как вся эта каша там, на Майдане, заварилась…
— Поэтому главное, поставить перед собой какие-то стратегические цели: чего мы хотим? А потом уже нужно будет разрабатывать конкретные инструменты — ближнесрочные, среднесрочные, долгосрочные — для достижения этих целей.
Фундаментальную науку могут себе позволить далеко не все государства. В Японии, например, фундаментальной науки нет, несмотря на все ее технологические достижения.
А у нас она есть. Поэтому нам нужно поставить стратегическую цель. Нужно поставить перед собой именно фундаментальную цель, а потом уже задумываться о том, как непосредственно к ее достижению приступать.