Любому политологу ясно, что для Владимира Путина намного выигрышнее было бы продолжать использовать часть советского ритуала и советской риторики в управлении современной Россией.
Так, советская номенклатурная элита ещё при Сталине превратилась в замкнутую касту, презиравшую прочее население, но правильно играемая роль помогала им удерживать власть ещё 40 лет после смерти Вождя, пока они же не решили сменить систему. И, решив, сменили её, сохранив при этом все привилегии и даже приумножив их. До сих пор есть те, кто верит, что советские элиты отличались от нынешних скромностью, совестью и пониманием народа. Никто сейчас не попрекает Брежнева тотальной коррупцией власти, но считают его обаяшкой, душкой и простым мужиком, который "сам жил и другим жить давал".
Если ты их держишь, то автоматически берёшь на себя всю их вину. Превращая их в козлов отпущения, ты спасаешь систему, обвиняя в её пороках отдельных её представителей. Так делал СССР и отлично справлялся 70 лет, что бы ни вытворяла элита, а если бы захотел, справлялся бы и ещё столько же. Эти темы прекрасно использует Япония в своей капиталистической модели. Так почему нынешняя российская элита от этого отказываться, создавая кризисы и недовольства? Ведь народ вовсе не многого требует – не быть, а лишь казаться. Не дел, а хотя бы слов. Но и этого народу не даётся. В чём же причина?
Социалистическая риторика – это лишь дань привычкам массы, условности в поступках и речах политиков, которые надо соблюдать как правила игры. В Китае их соблюдают и под умеренные социалистические речи строят мощный азиатский капитализм со всеми его атрибутами и институтами. Могли бы спокойно сделать то же самое в России. Никакому формированию миллиардеров как правящему классу это бы не помешало, но у власти были бы рычаги давления на этот класс и более прочные позиции в электорате. Зачем же власти в России отказываются от выигрышного инструмента политики?
Причина такому поведению – принципиальные отличия условий строительства современного капитализма в России и в Китае. Вот эти отличия. Китай сменил строй в рамках своих традиционных границ. Россия – в рамках распавшегося государства и потерянных территорий. Таким образом, предыдущий строй был скомпрометирован в глазах населения СССР усилиями прежней правящей элиты. Эта пропаганда дала плоды, и теперь попытка вернуть даже прошлую риторику будет понята как попытка вернуться к строю, о котором все знают, что он плох и от него отказались сами. Для России и населения бывших советских республик обосновать это невозможно. Гражданская война будет неизбежна.
Китай не имеет первостепенной задачи возвращения утраченных территорий. Россия имеет. Напомню: самое вредное – это к этому привыкнуть и начать всерьёз считать Россией ту Российскую Федерацию, что существует на обломках СССР. Именно СССР и есть настоящая Россия, большая и историческая, а не нынешняя РФ, её ядро и сердцевина. И восстановление своей территории есть первейшая задача элиты РФ, как бы она ни отрицала публично этот факт.
Китай мононационален, Россия – многонациональная. Государство-нация – не российская модель. Это делает задачу собирания территорий ещё более сложной, так как национальная самоидентичность народов не является общим критерием интеграции. Нужен такой критерий имперской солидарности народов, который принимается всеми ими без отторжения. Национальный критерий не годится. Экономический невозможен - уровень жизни россиян не в разы выше уровня жизни соседей. Социальный вполне может с задачей справиться, но он, будучи поставлен, всерьёз испортит российские отношения со старой аристократической Европой.
Разговоры о социализме в Китае, где развитого социализма никогда не было, а все успехи достигнуты на пути капитализма, Запад не пугают. Другое дело, когда о социализме заговорит Россия. Все контакты с элитами Европы будут или невозможны, или затруднены.
С себе подобной Россией Европа готова сотрудничать, но не с Россией, которая даже на словах использует некие социалистические клише, создающие страхи, что в любой момент это может усилиться и вернуться к конфликту двух разных социальных систем. С хрущёвским лозунгом "Мы вас похороним!". Ведь усилить уже заданный вектор намного проще, чем его менять в принципе. И никакие объяснения, что это "для народа" и "не всерьёз" не помогут – недоверие толкнёт европейские элиты назад в объятия элит англосаксонских.
А суть геополитической борьбы между Китаем, Россией, США и Европой состоит в том, чтобы находящуюся в центре мира Европу привязать к себе и тем самым изменить глобальный расклад сил в свою пользу. Или если не привязать, то не дать "приватизировать" Европу кому-то одному. А в борьбе за Европу требуются дружба с Ватиканом и старой европейской аристократией. Эта аристократия не пойдёт на сотрудничество с элитой, даже на словах строящей социализм. Это принципиальный вопрос. Европейская элита с оговорками примет модель двоевластия "либералы - социал-демократы", так как понимает, что такая система управляется из США, но в России любое возрождение социализма будет воспринято как реанимация угрозы.
Быть в нынешнем мире в нормальных отношениях с окружением – значит, быть таким же, как окружение. Иначе быть с окружением в принципиальной войне. Конкурентная борьба уже создаёт из России жупел, пугало, но насколько сильнее был бы образ пугала, имей Россия идеологическую окраску даже не в красный, как в Китае, а хотя бы в розовый цвет, как в Европе.
Но в Европе не было опыта победившего социализма, и там такие игры никого не пугают. Иное дело Россия. В ней спящее под Ламбаду население выйдет из анабиоза под первый же звук трубы, сыгравшей даже не Интернационал и не Варшавянку, а просто армейский подъём. А дальше всё пойдёт по накатанной, и в короткое время кто-то однажды обратиться с Мавзолея к народу: "Дорогие товарищи, красноармейцы и краснофлотцы! Братья и сёстры! К вам обращаюсь я, друзья мои!"
Такой страшный сон старушки-Европы сделает невозможным танковый марш Газпрома по её улицам. И, соответственно, невозможными станут "эшелоны трофеев" в виде всяких технологий и кредитов, направляемых в нынешнюю Россию. А без технологий нам сейчас, как и тогда, смерть. Кадры – по мысли элиты - дело наживное, как говорил царь Пётр: "Бабы новых нарожают", а вот без технологий современного царства никак не создать, хоть триколорное оно, хоть красное, хоть розовое.
Уже сейчас Европе трудно отбиваться от требований Америки, но сейчас Европа хотя бы может сказать, что Россия строит европейскую демократию, а всё, что есть - издержки. А значит, Россия не враг, а заблудшая овца. Но если Америка скажет: "Вы помогаете строителям социализма, хотите получить СССР-2?", то эти карты крыть Европе будет уже нечем. А Европа и Россия очень нужны друг другу, несмотря на все различия в целях и ценностях.
И ради разговора крупных корпораций России и Европы, а точнее, стоящих за ними европейских семей, чьими деньгами орудует Ватикан, в свою очередь деньгами которого орудует ФРС, российская элита не допускает ничего, похожего на намерение строить социализм с каким угодно капиталистическим лицом, хотя вполне может это сделать и ей так будет даже легче. Либерализм в России ненавидим населением, как и либеральные элиты.
Каждый год СССР из своей могилы наносит сильнейшую пощёчину новым хозяйчикам, когда на Новый год все жители бывших республик смотрят старые советские фильмы. За 28 лет власти ничего подобного при всех возможностях либеральный проект создать не смог. Он проиграл борьбу за умы и сердца людей, которые остаются советскими и союзными по своим базовым ценностным параметрам.
Либерализм в республиках бывшего СССР похож на льва, запрыгнувшего на спину слона. Он кусает его за спину, не даёт идти, мучает, грызёт, заливает кровью, но не может повалить и победить. А слон не может стряхнуть запрыгнувшего хищника и мучается, не зная, что предпринять. Так и едет лев на слоне, так и длится это противоборство. И в Прибалтике, и на Украине, и в России, и в Белоруссии – повсюду Новый год – это оливье, шуба под майонезом, шампанское и советские комедии, добрые и светлые, наизусть известные, но как лекарство, накладываемое на воспалённые раны, как обезболивающее, как глоток воздуха в духоте мерзости капитализма.
Люди тоскуют по той поре, где жизнь имела большой смысл, а люди были людьми, но ничего сделать не могут. От капиталистической реальности люди спасаются бегством в прошлое.
Из этого бегства нас возвращают к реальности телерепортажи. Некий высокопоставленный член правительства выступил со своим обращением к россиянам в Инстаграмме. Лучше бы он этого не делал. В ответ на пожелание сбыться всем желаниям, пожелание ему уйти в отставку было самым мягким. А самым обычным был вопрос: "Неужели вы не видите, что народ вас ненавидит?"
Казалось бы, просто необходимо сменить кадры, сменить риторику, кого-то наказать, кого-то уволить, а кого-то и посадить - и народ счастлив! Ещё три-четыре года можно делать то же самое и никто слова не скажет! Возможно, так было бы легче управлять. Но нужно оторваться от земли и посмотреть с высоты птичьего полёта на карту России. А там Европа по Западным границам, и по Востоку Китай, рвущийся через бывший СССР в Европу. И США, рвущиеся в Европу с Запада. Все войны и беды в Россию приходили из Европы. Вот плацдарм угрозы, которую нужно ликвидировать. А Россия ослаблена распадом. Значит, надо уклоняться от противопоставлений и выглядеть как Европа. Соответствовать оперативной среде, как говорят разведчики.
По этой причине Владимир Путин не использует китайскую модель социализма в России. Не строит популярность на глобальном популизме. Без популизма ни один проходящий через выборы политик не может и не должен обходиться, но весь вопрос в чувстве меры. Использовать сейчас популярную в России идею социализма для восстановления целостности Большой России в диалоге с республиками нельзя, в диалоге в Европой - контрпродуктивно. Инвестиций точно больше не станет. Санкций точно не убавится. Соседи точно не придут проситься назад.
Этих причин достаточно, чтобы ищущие себе места в глобализации российские элиты предпочитали получать от населения упрёки в безыдейности, чем получать от внешних партнёров упрёки в идейной враждебности. Политика – это выражение крайней рациональности, как бы она ни выглядела чуждо для населения страны. Просто населению не понятна логика большой политики.
А малая политика не даёт народу того достатка, которая позволит не обращать внимание на эти вещи. Потому в эпоху кризиса вылезают на свет те противоречия, которые в обычные времена находятся в спящем состоянии и которые, когда всё нормально, никто не рассматривает как причину своих личных жизненных неудач.