Как минимум в одном секторе экономики санкции можно считать хрестоматийным примером непреднамеренных последствий: именно санкции обеспечили российским фермерам максимальный успех. Ответные санкции в отношении западных продовольственных товаров (введенные летом 2014 г., буквально через несколько дней после введения санкций) вначале спровоцировали панику у российского потребителя, ощутившего острый дефицит альтернатив лакомым европейских сырам и бакалейным товарам.
Но вкусы меняются быстро, и благодаря эффекту замещения импорта отечественной продукцией Россия уже к 2016 г. вышла на позиции ведущего мирового экспортера пшеницы. И пока США истекают кровью, капля за каплей теряя долю на мировом аграрном рынке из-за тарифов и торговых войн эпохи Трампа, Россия активно и агрессивно заполняет образовавшийся вакуум.
США, Европейский Союз и ряд западных государств ввели санкции еще в начале 2014 года. На протяжении 2014 г. санкции набирали остроту — от дипломатических (отмена ранее согласованных встреч и переговоров) до осязаемо целевых и введенных против конкретных лиц и организаций (запреты на выдачу виз и замораживание активов). И, наконец, в июле и сентябре последовала серия ограничительных мер в отношении финансовой, оборонной и энергетической индустрии РФ.
Последний из упомянутых раундов санкций ограничил доступ к рынкам капитала и кредитованию под низкие проценты, установил эмбарго на поставки вооружений, ввел запрет на экспорт продукции двойного назначения, а также запрет на экспорт инновационных технологий добычи полезных ископаемых (при этом для реализации любых проектов в сфере энергетики требовалось получение специального разрешения). Режим санкций сохраняется и дополняется с 2014 г. Впрочем, направления ударов остались прежними.
В августе 2014 г. Россия ввела ответные санкции в отношении импорта конкретных продовольственных товаров из США и ЕС.
В перечень вошли говядина, мясо птицы, рыба, морепродукты, фрукты, овощи, орехи, молоко и молочные продукты, сыры и широкий перечень бакалейной продукции. Запрет оказался очень широким — он охватывал и бюджетный и элитный сегменты. Удар был нанесен по множеству товарных групп, в максимальной степени болезненно для зависимости РФ в вопросах импорта. При этом географический масштаб действия санкций (перечень поддержавших их стран) оказался настолько широк, что полностью компенсировать возникший дефицит путем наращивания импорта из государств, не присоединившихся к режиму санкций, было крайне сложно.
Влияние всего спектра санкций в России ощутили незамедлительно и сразу в трех измерениях: повышение волатильности на рынке иностранной валюты, спровоцировавшее значительное проседание курса рубля и, соответственно, инфляционное давление; ограничение доступа к финансовым рынкам; а также существенный спад потребления и дефицит притока инвестиций. Объемы импорта просели в 3-м квартале 2014 г.
Ответные российские санкции — навскидку — затронули поставки продовольственных товаров на $ 9,5 миллиарда в год — а это почти 10% общего потребления пищевых продуктов в РФ и 25% продовольственного импорта. До введения режима ответных санкций отечественная пищевая индустрия покрывала менее 40% потребности России во фруктах, менее 80% в молоке и молочных продуктах и около 90% в овощах (на тот момент Россия уже являлась нетто-экспортером зерновых и масличных культур, а также картофеля). Результатом ответных санкций стал запрет на ввоз 60% импортного мяса и рыбы, 50% импортных молочных продуктов, фруктов и овощей. В целом доля импорта в общем потреблении продовольствия в РФ сократилась с 33% в 2014 г. до немногим более 20% во 2-м квартале 2017 г.
Цены выросли без промедления. К февралю 2015 г. темпы продовольственной инфляции (в годовом исчислении) перешагнули рубеж в 23%. Российские домохозяйства пересмотрели привычную практику покупки продуктов, отказавшись от более дорогостоящих импортных товаров (молока, фруктов, молочных продуктов и говядины) в пользу более бюджетных местных продуктов (картофель, хлеб, курятина). В обиход стала входить стратегия «разумного шопинга»: практика поиска приемлемого качества по минимальной цене.
Снизился при этом и аппетит на престижные бренды — им на смену пришли проверенные торговые марки крупных местных сетей. Корректировка ситуации в целом достаточно быстро завершилась восстановлением объемов потребления. Уже к 2018 г. рост цен на товары продовольственной группы оказался существенно ниже общих темпов инфляции.
Некоторые запрещенные продукты из ЕС все же попадали в Россию — как реэкспорт из других государств. К примеру, в последнем квартале 2014 г. объемы экспорта молочной продукции в Беларусь в сравнении с прошлым годом выросли в 10 раз, а экспорт фруктов и рыбы — в 2 раза. Вряд ли такой прирост можно списать на всплеск спроса на внутреннем белорусском рынке.
Этот вторичный импорт (пусть и незначительная часть продуктового импорта РФ) спровоцировал ухудшение в торговых отношениях между Россией и Белоруссией, а в декабре 2014 г. привел к восстановлению системы таможенного контроля между двумя странами. Весной 2018 г. Москва пригрозила введением ограничений на импорт молочных продуктов из Белоруссии. Скорее всего, РФ справедливо обвиняет Минск в том, что Белоруссия добровольно играет роль перевалочного пункта запрещенного, контрафактного, низкокачественного или некорректно маркированного продовольствия.
Ответные санкции стали подлинным благом для российской агропродовольственной индустрии. Они послужили толчком к ускоренной реализации стратегии замещения импорта: достижением ее масштабной цели (полной продовольственной самообеспеченности) страна занимается с конца 2000-х.
Иными словами, санкции создали России все условия для ликвидации давней проблемы, возникшей еще в 90-е в результате распада аграрного сектора. Выбор времени для введения ответных санкций (всего через пару дней после анонса своих санкций Западом) многих экспертов заставил задуматься о том, а не был ли список запретных продуктов подготовлен заранее — как мероприятие, нацеленное на стимулирование внутреннего производства?
Пищевая индустрия России ухватилась за открывшуюся возможность. Многие инвесторы, ранее не проявлявшие ни малейшего интереса к сельскому хозяйству, начали интересоваться земледелием. Возможностью воспользовались и высокопоставленные олигархи: работа с аграрным сектором для многих из них стала предметом национальной гордости и патриотизма.
Правительство выделило 242 миллиарда рублей (немногим менее $ 4 миллиардов) на оказание поддержки аграрному сектору в 2018--2020 гг. Главные приоритеты государственной программы — расширение сети железнодорожного сообщения, субсидируемое кредитование, целевые денежные субсидии регионам, частичная компенсация инвестиций в основной капитал, а также целевая поддержка молочного животноводства.
Согласно новым требованиям к практике государственных закупок приоритет отдается отечественной продукции — и речь идет не только о продуктах питания, но и обо всех сферах без исключения, даже касательно закупок программного обеспечения. Правительственная программа стимулирования (в сочетании с ответными санкциями) не принесла слишком явных выгод отраслям российской экономики, ранее не выпускавшим качественную альтернативу импорту, но пищевая индустрия получила мощный стимул.
Принять участие в государственных программах изъявили желание даже отрасли, не затронутые ответными санкциями. В июне 2015 г. российские производители кондитерских изделий обратились к государству с просьбой расширить перечень санкций и на европейских производителей шоколада — в надежде на захват доли рынка, принадлежащей Бельгии, Франции и Германии.
Министр сельского хозяйства Александр Ткачев в 2015 г. очень точно резюмировал общее настроение: «Мы благодарны европейским и американским партнерам, заставившим нас взглянуть на сельское хозяйство под иным углом — они помогли нам изыскать новые резервы и открыть новый потенциал».
В 2014—2016 гг. агропродовольственная индустрия оставалась одним из редких лучей света на фоне в целом блеклой экономики страны, демонстрируя годовой прирост на уровне 3,2%. «Однажды российский аграрный сектор станет чертовски прибыльным», — подметил генеральный директор российского производителя фосфатных удобрений «Фосагро» Андрей Гурьев.
И рост не прекращается. Россия сегодня производит практически в два раза больше зерна, чем потребляет. РФ близка к полному удовлетворению внутренних потребностей в сахаре и мясных продуктах. Внутреннее производство полностью заместило импорт свинины и курятины. Уже к 2016 г. Россия завоевала статус крупнейшего в мире экспортера злаковых (по объему это больше российского экспорта вооружений). В итоге зерновые культуры заняли второе место в экспортных поставках РФ (после нефти и газа) с объемом продаж, достигающим почти $ 21 млрд.
Отличное расположение черноземного региона Центральной и Южной России и близость к черноморским портам позволяет снабжать крупных импортеров пшеницы (Турция и Египет), и в последнее время в стране наблюдается масштабный приток инвестиций в строительство хранилищ и экспортных терминалов. Турбулентность на продовольственном рынке влечет к РФ и новую сверхдержаву: Китай стремительно создает новый рынок для российской сои и подсолнечника, заменяя американскую продукцию, подорожавшую из-за введенных Трампом тарифов.
Но и это еще не предел. В распоряжении России все еще остается около 50 млн. неиспользуемых акров потенциально продуктивных земель (помимо 79 млн. акров, в 2017 г. отведенных под посевы пшеницы). Используемые РФ схемы севооборота обеспечивают страну отличной защитой от неблагоприятных погодных условий и рыночной непредсказуемости. «Майские указы» Путина прошлого года, в частности, предусматривают удвоение объемов экспорта продовольствия к 2024 г. (в 2018-м они составили $ 25 млрд.).
Конечно, процесс замещения импорта в агропродовольственной отрасли проходит не без проблем. Проседание курса рубля спровоцировало рост цен на импортную технику и технологии, используемые в производстве продовольствия, а российских аналогов, способных заменить эти импортные поставки, пока явно недостаточно, что приводит к росту расходов на модернизацию и расширение производства.
Ускоренному притоку инвестиций препятствуют и высокие процентные ставки по займам. Государственные программы оказания помощи традиционно запаздывают с выделением необходимых средств. Резкий спад спроса на относительно дорогостоящее продовольствие сводит к минимуму все блага, обеспечиваемые отсутствием конкуренции со стороны западного производителя. Импорт все еще доминирует в сфере дорогостоящих товаров — говядины, фруктов и некоторых овощей. Российская пшеница по качеству в среднем уступает западным аналогом (11,5% белка против 13,5% в американских сортах).
Тем не менее, негативное влияние всех перечисленных выше факторов сокращается еще с 2016 г. К примеру, в прошлом году Германия и Нидерланды поставили в РФ фермерское оборудование на $ 650 млн., а более низкие цены на российскую пшеницу, судя по всему, неплохо компенсируют ее незначительное отставание в качестве.
Несмотря на отдельные всплески недовольства по поводу общей экономической политики России, большинство россиян продолжают во всем винить западные санкции (а не ответные российские меры), в т. ч. и за ограниченную доступность и рост цен на импортное продовольствие. Такое отношение, судя по всему, остается устойчивым, даже несмотря на то, что в 2018 г. санкции тревожно оценивают не 28%, а уже 43% респондентов.
Ответом российского потребителя на режим санкций стал «продуктовый национализм: 94% горожан в 2015 (и 90% в 2016) г. предпочитали приобретать продукты российского производства — даже при условии одинаковой стоимости с импортными товарами сопоставимого качества. Идея «выращено в России» пользуется заметной популярностью.
Наиболее заметную сложность в деле замещения качественных западных продуктов представляют твердые сыры. Временами дело доходит до курьезов: так, в августе 2017 г. в Финляндии задержан россиянин, пытавшийся провезти контрабандой 100 кг сыра в одной из полостей автомобиля, замаскированной под топливный бак.
Несмотря на появление множества мелких российских производителей, ни одному из них пока не удается подняться до уровня мастерства швейцарских, итальянских и французских сыроваров (многие из них потратили на изучение этой науки долгие десятилетия). Особо сложен в производстве пармезан: этот сыр требует большего расхода молока, а длительный процесс его созревания нуждается в кредитовании.
Произведенное в России молоко только на 60% удовлетворяет запросы производителей сыров и молочной продукции. Некоторые местные сыроделы используют сухое молоко, молочные белки и даже пальмовое масло. К середине 2015 г. примерно 25% российских сыров считались подделками из-за присутствия в их составе пальмового масла (импорт этого масла в первом квартале 2018 г. вырос на 35,8% в сравнении с прошлым годом, а этот факт говорит о том, что практика изготовления подделок процветает). В отчаянной попытке обеспечить себя надежными поставками качественного молока одна из подмосковных ферм в конце 2016 г. завезла из Франции 1000 коз — исключительно как источник молока для производства сыров.
Несмотря на все эти сложности, нет никаких сомнений в том, что ответные российские санкции открыли перед сыроделами новые рыночные возможности. Правительство Москвы, к примеру, сегодня компенсирует владельцам молочных ферм до 50% стоимости модернизации (а владельцам сыроварен — до 20% расходов).
«Мы еще вам покажем»
В июле прошлого года Путин сообщил о сохранении режима ответных санкций минимум до декабря 2019 г. И это не удивительно. Чего ради ему отступать с выбранного пути, если ранее с трудом сводившие концы с концами фермеры сегодня прекрасно чувствуют себя в новых условиях!
Санкции сформировали условия для возрождения обветшавшей российской пищевой промышленности, и Путин воспользовался этой возможностью. Недавно введенные США тарифы лишь дополнительно распахнули окно возможностей, открывая перед РФ новые экспортные рынки.
Администрации Трампа перед принятием новых решений необходимо тщательно обдумать следующее: непреднамеренные последствия обретают особо вероятный характер в ситуации, когда умный противник ведет активный поиск путей создания и успешной эксплуатации таких последствий в свою пользу.