По мнению эксперта, у России нет заинтересованности в конфликте с Европой или Америкой, но она против того, чтобы Запад угрожал безопасности ее границ.
Но дело в том, что смысл этой «игры в поддавки» со стороны США вовсе не в желании найти, действительно, общий язык с Россией. И Бэндоу, в общем-то, сам раскрывает карты, признавая, что главная цель этого, по его выражению, «временного соглашения» с Москвой — оторвать Россию от Китая.
Вашингтон, как он полагает, должен сделать все возможное для сдерживания мощи Пекина, поэтому хорошие отношения с Россией в интересах американской стороны.
Почему-то он уверен, что с культурно исторической точки зрения нашей стране, скорее, свойственно сближение с Европой и США, нежели с Китаем. И это в данном случае решающее обстоятельство.
Понятно, что в основе плана, предложенного бывшим спецпомощником Рейгана, лежит старый как мир принцип «разделяй и властвуй». Но почему они думают, что лучше нас знают, кого мы должны поддерживать, а кого — нет, тем более, на их условиях?
— Вы верно заметили, что в основе этого лежит старый принцип, — комментирует ситуацию политолог-американист Дмитрий Дробницкий.
— Но Дуг Бэндоу, несмотря на то, что работает в Институте Катона, свою статью все же опубликовал в The National Interest. А это одно из главных изданий внешнеполитических реалистов Соединенных Штатов. И здесь, пожалуй,стоитвспомнить Киссинджера и Никсона начала 70-х.
Был так называемый «треугольник Киссинджера» в свое сформулирован: схематическое изображение принципа, что Вашингтон должен держать Москву и Пекин к себе гораздо ближе, чем Москва и Пекин будут по отношению друг к другу.
И надо сказать, что в эпоху разрядки, стараниями Никсона и, конечно, Генри Киссинджера, который является, можно сказать, основоположником современного американского внешнеполитического реализма, этот «треугольник» более-менее так и существовал. Другое дело, что у него, конечно, было огромное количество побочных последствий.
В частности, американцы проморгали мирный рост Китая, в результате чего Китай через несколько десятков лет стал первой экономикой мира.
— А разве не сами американцы этому способствовали?
— Несомненно. Потому что Китай стал неотъемлемой частью не только глобальной экономики, но стал неразрывной частью, так называемой, Чимерики — соединения Китая и Америки. Что еще Ян Бреммер (известный эксперт в области американской внешней политики — ред.) называл миром «Большой двойки» (по аналогии с «Большой семеркой», «Большой двадцаткой»).
Но, понятно, что возникло определённого рода напряжение в этом мире…
Собственно говоря, энное количество американцев проголосовали за Дональда Трампаименно потому, что эта глобализация с выделением такой Юго-Восточной Азии в качестве фабрики вещей привела к разорению американских производителей, потере рабочих мест, возможно, потере темпов реиндустриализации, выхода на следующий технологический уровень и т. д.
Очень важный момент: Трамп в апреле 2016 года (по-моему), представляя новую внешнеполитическую команду, произносил свою программную речь о принципах американской внешней политики именно на площадке издания NI.
Но единственный человек оттуда — отставной генерал Майкл Флинн — в администрации Трампа отработал рекордно малое количество времени. Он покинуть ее еще до инаугурации нынешнего президента. Его как раз подловили на том, что первое, куда он побежал — договариваться с нашим послом Кисляком.
Так что Флинн был единственным человеком, который все эти заветы Бандоу как бы и выполнял.
На самом деле, действительно, такого рода идеи существуют. Проблема, однако, состоит в том, что в администрации Трампа на сегодняшний день просто нет людей, которые представляют вот эту точку зрения.
— Что, собственно, автор имеет в виду, когда говорит о необходимости оторвать Россию от Китая?
— Во-первых, здесь, конечно, надо иметь в виду, что Бандоу не призывает воевать с Китаем. В отличие, например, от тоже бывшего помощника Трампа Стивена Бэннона, который был готов к сближению с Москвой, только бы она помогла, так сказать, сдерживанию Китая и т. д.
Но есть ведь там и другие точки зрения на сей счет…
Тот же Бреммер, прогнозируя, что будет после периода неопределённости, который начался примерно в 2016 году, говорил о том, что возможны разные конфигурации. И «Большая двойка» очень даже возможна. Возможна и холодная война. Но холодная война не с Россией, а с Китаем.
И когда начинаешь разбираться, а где же в построениях Бреммера Россия, выясняется, что России там нет. В его понимании, «Россия неизбежно попадет в китайскую орбиту, и обсуждать здесь нечего». Для Бреммера этот вопрос решенный.
— И как к этому мы должны относиться?
Риторика риторикой — она может быть очень жесткой со стороны Запада и очень мягкой и даже братской со стороны Китая, — но мы, действительно, зажаты между серьезными структурами, которые единственные готовы к переходу на следующий технологический этап и на новый уровень цифровизации.
Да, со своими проблемами. У Запада — одни проблемы — это, прежде всего, разрушение единого Запада. У Китая свои сложности, которые связаны практически с нерешаемыми проблемами на внутреннем рынке. Каждая из ситем будет решать проблему перехода на новый технологический уровень по-своему. Главное, чтобы они не решали ее за наш счет.
На самом деле, конечно, за нормализацию отношений с Западом, за прекращение, действительно, жестокого нагнетания этих отношений между нами нужно потребовать нечто большего.
— Нам ведь еще обещают обуздать НАТО у наших границ…
— А что такое сегодня расширение НАТО на восток? Расширению НАТО на восток был положен конец в 2008 году, когда попытка «собрать» Грузию для вступления в альянс закончилась тем, что они потеряли свою территориальную целостность. Попытались Украину втянуть — сначала через вступление в Евросоюз (понятно ведь, что ЕС наступал на восток вместе с НАТО) — потеряла территориальную целостность другая страна на границах с РФ.
Поэтому помощь США нам здесь не нужна — Россия достаточно ясно дала дать понять, что не допустит дальнейшего продвижения блока на восток.
А вот что мы можем попросить взамен натовского прекращения такой достаточно жесткой конфронтации, последствия которой американцы лучше всего понимают через возросшее влияние Пекина и сближения Пекина и Москвы, это большой вопрос.
Надо, кстати, посчитать все убытки, которые санкции нам нанесли. Там много чего можно обсудить…
Но стоит понимать, хоть Бэндоу — очень уважаемый в США человек, но его мнение сегодня точно не решающее.
— В девяностые ради дружбы с Америкой мы фактически сдали своих союзников на Кубе и в КНДР, теперь нам предлагают отказаться от поддержки русских на Донбассе. Они серьезно?
— Там написано не русских, там написано «поддержка сепаратизма». Но поддержка «сепаратизма на Донбассе», это очень нестрогое требование.
А нестрогим требованием называется вещь, которая непонятно, что обозначает. Если завтра Украина, условно говоря, развалится, Россия поддержку сепаратизма прекратит.
Американцы тоже, кстати говоря, подписывались в 90-е под декларацией о прекращении поддержки Косовской освободительной армии.
Они реально прекратили ее поддержку и даже разоружали какие-то ее вооружённые формирования. Но Югославия-то при этом рассыпалась.
То есть, условие это сформулировано в стиле абсолютно необязательного требования. Что значит поддержка сепаратизма? Ну, отойдет к нам эта часть Украины, мы перестанем «поддерживать сепаратизм».
Но, скорей всего, там написано так очень аккуратно и обтекаемо — типа, делайте, чего хотите на Украине, только ради бога перестаньте сближаться с Китаем.