Последние несколько дней весь мир обсуждает сенсационные заявления министра иностранных дел России Сергея Лаврова. Когда главу МИД спросили, движется ли Россия к разрыву с ЕС, тот, напомним, ответил с удивительной прямотой: "Мы исходим из того, что мы готовы. Если мы еще раз увидим, как мы уже почувствовали не единожды, что в каких-то областях накладываются санкции, которые создают риски для нашей экономики, в том числе в самых чувствительных сферах, — да".
Шок — это по-нашему. Готовность России к разрыву отношений с Европейским союзом — это новость топ-уровня на международной арене. Конечно, по итогам переговоров с главой МИД Финляндии Пеккой Хаависто пару дней спустя Лавров уточнил и прояснил позицию России, заявив: "Мы готовы обсуждать проблемы. Когда это отвечает в том числе и интересам России, мы взаимодействуем и по вопросам изменения климата, и по окружающей среде. Но каркас этих отношений был сознательно разрушен по инициативе Брюсселя".
Помимо этого, Лавров напомнил, что верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель по возвращении из Москвы сделал целый ряд недружественных заявлений. В частности, по словам Борреля, Россия не оправдала ожиданий, не смогла стать современной демократией и стремительно отдаляется от Европы.
На деле, как сказал Лавров, все ровно наоборот: Брюссель последовательно разрушил все без исключения механизмы, которые существовали на основе соглашения о партнерстве и сотрудничестве, включая саммиты, которые проводились дважды в год, ежегодные встречи правительства России с еврокомиссарами и председателем Еврокомиссии, проекты по формированию четырех общих пространств, более 20 секторальных диалогов, ежегодные заседания Совета партнерства и сотрудничества с участием главы российского МИД и верховного представителя Евросоюза.
Иными словами, Сергей Лавров дал понять: России надоело выступать в роли мальчика для битья. Танго танцуют вдвоем. Насильно мил не будешь. И, как справедливо отметил глава отечественного МИД, инициатива по де-факто прекращению нормальных контактов исходила вовсе не от России, а от самого Евросоюза. При этом даже по итогам спорадических контактов российских дипломатов с евробюрократами не удается достигнуть взаимопонимания. Вместо этого звучат новые угрозы в адрес России и шантаж очередным пакетом санкций. Собственно, ровно так и вышло после уже упоминавшегося выше визита в Москву Жозепа Борреля. Едва вернувшись в Брюссель, тот тут же обвинил Россию во всех смертных грехах и моментально призвал ввести новые санкции против Москвы. И чего приезжал-то, спрашивается?
Понятно, что при таком формате диалога уж лучше никакого диалога не вести вовсе.
Накопилось? Да, накопилось. И теперь не просто понятно, но и официально объявлено, что Евросоюз больше не рассматривается Москвой как договороспособный партнер. Как партнер, достойный доверия. Как партнер, хоть чего-то достойный.
В конце концов, мы прекрасно помним, что достигнутые с Евросоюзом договоренности не являются гарантией их исполнения со стороны Брюсселя. Если еврочиновники что-то пообещали и даже зафиксировали свои обязательства на бумаге — это совсем не значит, что взятое на себя реально будет исполняться.
Слово европейского бюрократа на практике стоит гораздо меньше бумаги, на которой оно записано. И об этом может в красках рассказать бывший президент Украины Виктор Янукович, который 21 февраля 2014 года подписал с лидерами Евромайдана "соглашение об урегулировании политического кризиса на Украине".
Гарантами соглашения выступил целый ряд высокопоставленных европейских чиновников, а представитель России, кстати, подпись под документом поставить отказался. И был прав, поскольку гарантии Евросоюза оказались филькиной грамотой: спустя пару дней бунтующая толпа взяла резиденцию украинского президента, оппозиция в Верховной раде в нарушение украинской конституции отстранила Януковича от власти, а самому президенту пришлось бежать из страны. Все это происходило под рукоплескания Варшавы, Берлина и Брюсселя. Никто из подписантов гарантий Януковичу не попытался их исполнить. Да что там — никто даже не извинился и не сказал "ой, неловко как получилось". Все сделали вид, что никаких гарантий и вовсе не было. Что это как не политическое шулерство?
Есть еще один немаловажный нюанс, на который обратили внимание немногие комментаторы выступлений Лаврова. Глава российского МИД — один из лучших дипломатов современности, и потому важно любое его слово. Поскольку подбирать слова наш министр умеет очень хорошо, то следует внимательно анализировать не только общий смысл сказанного, но и нюансы. К примеру, тот факт, что Лавров говорил о разрыве отношений с Евросоюзом, а не Европой вообще.
И в этом заключается очень важный месседж России. Мы четко различаем две имеющиеся сущности — надстрановую европейскую бюрократию и отдельные страны Европы. Надстройка в виде ЕС ненадежна, недружелюбна, неадекватна и некомпетентна, и Россия склоняется к тому, чтобы не иметь дело с ней вовсе. Что же до отдельных государств и правительств Европы, то с ними Россия отношения разрывать совершенно не собирается. Худо-бедно даже в условиях санкций между нашими странами реализуются совместные проекты, как с той же Германией, к взаимной выгоде обеих стран.
Чиновники ЕС, вроде Борреля, интересами конкретных стран, входящих в Евросоюз, совершенно не руководствуются, а руководствуются собственными корпоративными интересами вкупе с настойчивыми пожеланиями из Вашингтона. Именно поэтому они и проводят политическую линию, идущую вразрез с интересами отдельных стран — членов ЕС. Точнее, подавляющего большинства государств Европы, у которых с Россией давние и прочные экономические связи. Речь идет не только о таких крупных игроках, как Франция, Германия, Италия, но, конечно, эти три страны теряют больше других от русофобской позиции Евросоюза. При этом чиновники в Брюсселе нимало не волнуются, что свою зарплату получают из налогов именно этих государств.
Впрочем, возвращаясь к высказываниям Сергея Лаврова, следует заметить, что Россия решила отказаться от контактов с довольно-таки бессмысленными и даже вредными для нас наднациональными европейскими институтами, играющими в российско-европейских отношениях роль пятого колеса в телеге.
Когда-то американский дипломат Генри Киссинджер задал свой известный вопрос "кому мне позвонить, чтобы поговорить с Европой?". Подразумевал Киссинджер то обстоятельство, что любой важный для США вопрос невозможно решать на общеевропейском уровне. И говорить приходится отдельно с Лондоном, Берлином или Парижем. Прошли годы, а ситуация показывает, что в геостратегическом масштабе изменения если и произошли, то лишь косметические.
Вот и Лондон недавно покинул "семью народов". Берлин и Париж все больше тяготятся ролью "дойных коров" Евросоюза. И именно в этот момент Россия на весь мир заявляет, что иметь дело с институтами Евросоюза и их бюрократами — непродуктивно и глупо. Лучше говорить отдельно с Германией или Францией. Что, может, и не всегда приятно, но уж точно больше пользы: понятны взаимные интересы и точки возможных компромиссов. Отныне Россия будет общаться с ними, минуя Брюссель, ведь единая Европа ничьих надежд явно не оправдала.