В минувшее воскресенье кандидат на пост президента США от Республиканской партии Дональд Трамп написал в своем блоге в одной из социальных сетей, что операция по освобождению иракского города Мосул от террористов «оборачивается полной катастрофой».

Действительно, главной целью активизации действий американских военных на мосульском направлении представляется демонстрация американским избирателям неких очевидных и «ярких» достижений демократов во внешней политике и как бы реальную борьбу администрации Обамы против террористической группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ).

Но столь мощной пиар-акции во славу американских демократов на севере Ирака не случилось бы, если бы в данном случае не совпали интересы администрации Барака Обамы, Пентагона и крупнейших транснациональных корпораций США и стран Персидского залива.

Многие эксперты полагают, что пиар-кампания Госдепа и Пентагона вокруг темы «освобождения» Мосула может закончиться 8 ноября — в день заключительного голосования на выборах президента США. Просто надобность в участии американских военных в операции отпадет.

Замечу в связи с этим, что ИГ создавалось и сегодня поддерживается не только для того, чтобы контролировать Сирию и нефтеносные районы Ирака. В регионе имеются и другие транзитные территории, которые «нуждаются» в контроле.

Одна из таких территорий — пространство между Туркменией и Пакистаном, где в настоящее время реализуется проект ТАПИ — газопровод от крупнейшего в Туркмении (и одного из самых крупных в мире) газового месторождения «Галкыныш» на юг через Афганистан и Пакистан до Индии. Более того, из этого месторождения планируется затем бросить ветку и на север — через Казахстан и Россию в Европу и на Запад — через Каспий в Азербайджан и далее.

Очевидно, что этот проект — прямой и серьезный конкурент названным выше американо-саудовским и американо-катарским компаниям (поддерживающим, кстати, Хилари Клинтон как кандидата в президенты США), тем более что в освоении названного месторождения активно участвует Китай. Разумеется, реализация проекта ТАПИ не может остаться без ответа со стороны названных геополитических игроков.

С учетом всего этого можно утверждать, что вытеснение боевиков ИГ из Мосула — операция двойного, если не тройного назначения, смысл которой выходит далеко за рамки боев «в поддержку правительства Ирака».

Назовем две главных цели. Первая уже обозначалась в российских СМИ и связана она с «предложением» боевикам уйти под Алеппо, чтобы там оказать поддержку «братьям» по оружию, разблокировав этот город и не дать сирийскому правительству и российским ВКС одержать победу над «умеренной оппозицией» в этом стратегически важном районе страны. Вторая цель, как я полагаю, состоит в том, чтобы отряды ИГ направились в Афганистан, большинство основных стратегических объектов северо-запада которого находятся под контролем американских военных.

Первая «проба пера» на этом направлении состоялась еще два года назад, когда были совершены нападения «неопознанных» террористов на туркменские погранпосты с характерным, однако, почерком боевиков ИГ: отрезание голов захваченным в плен пограничникам и т.п.

Второе и глубокое проникновение боевиков в Туркмению не далее как в июне этого года совпало с терактами джихадистского подполья в казахстанском городе Актобе. По итогам этой странной по своему смыслу операции (захват оружейного магазина, попытка захвата воинской части и т.п.) погибло 8 человек, а власти Республики Казахстан завели в результате 73 уголовных дела.

Аналитики все чаще отмечают, что северо-запад Афганистана становится средоточием интересов уже не четырех цивилизационных групп (США, Россия, шиитский Иран и сунниты), но всех ведущих цивилизаций, включая Китай и Индию.

Китай — основной потребитель туркменского газа. Более того, он заинтересован в реализации проекта «Один пояс — один путь», южную ветку которого с соответствующей инфраструктурой (включая трубопровод ТАПИ) предполагается проложить через Иран и Сирию.

В меньшей степени, но также кровно заинтересована в туркменском газе и Индия, которую американо-катарские компании намерены привязать именно к катарскому газу.

Замечу, что Россия по понятным причинам не проявляет интереса к проекту ТАПИ. Её волнует безопасность на своих южных рубежах. Тем более что север и запад Афганистана — это прямой путь проникновения западных технологий и реализующих стратегические планы Запада боевиков исламистских террористических организаций в центрально-азиатский регион, где сегодня проводится массированная джихадистская обработка молодежи.

Это также прямой путь в некоторые мусульманские республики России, молодежь в которой уже упускают развернувшиеся в сторону Запада российская система образования, постмодернистская культурная политика России, её вялая межнациональная политика и проч.

Перспективы обострения обстановки на южных границах России и все более настойчивые намеки на вполне возможную масштабную атаку боевиков ИГ на постсоветские страны со стороны афганской границы призваны держать в напряжении не только Россию, но и страны ОДКБ. А они и без того ослаблены антироссийскими санкциями и втягиванием в украинский, сирийский, карабахский и иные региональные конфликты.