Часто говорят, что Россия претендует на звание сверхдержавы или что она таковой уже является. Так ли это? Похоже, что после окончания холодной войны, когда Советский Союз осыпался руинами и его расколовшееся звание сверхдержавы мириадами осколков рассыпалось по всей планете, в мире стало модно именоваться каким-то аспектом сверхдержавности. Но стоит понимать, что нельзя быть, например, сельскохозяйственной сверхдержавой и не быть военной, ядерной, экономической и проч.

 

1. Возможность проецировать военную силу в любой точке земного шара. Военная мощь страны обеспечивается главным образом не армией и флотом, а собственным развитым военно-промышленным комплексом (ВПК). Ну а ВПК, в свою очередь, требует сильную более-менее независимую и выносливую экономику. Последняя должна быть достаточно богатой, чтобы питать прожорливый ВПК без ущерба для благосостояния населения.

 

2. Набор уникальный идей, годных для экспорта в любые страны, иначе говоря ― государственная идеология, оформленная в продукт, который могут потреблять другие народы. Именно идеи делают обычную великую державу «сверх», поднимая ее над другими странами.

 

Военная же мощь закрепляет этот подъем. Почему здесь намеренно принижается роль экономики? Потому что сама по себе мощная, сильная и богатая экономика — это не сверхдержава, а добыча. Рассмотрим предложенную схему на примере крупных претендентов.

 

Штаты в качестве экспортного товара используют демократию и либеральные идеи. Вкус этого продукта мы распробовали достаточно, поэтому подробно на этом останавливаться не будем. Военная мощь сама по себе не делает страну сверхдержавой.

 

Нужны средства проецирования этой силы. У Штатов, кроме широко распространенных межконтинентальных ядерных ракет, имеются еще авианосные группы, с помощью которых можно сосредоточить в любом месте земного шара непреодолимую силу из сотен боевых самолетов и вертолетов, а тысячи морских пехотинцев доставят мощь американской нации в каждый дом на побережье. Поэтому Штаты и сверхдержава.

 

 

У европейцев тоже есть свой идеологический экспортный продукт, которым они с успехом кормят соседние страны последние несколько десятилетий. Это достаточно качественное изделие, например три года назад эти идеи позволили легко и непринужденно сковырнуть властную верхушку в соседней с нами стране.

 

Вопрос о том, не является ли идеологический продукт Евросоюза и США одним и тем же, можно оставить открытым. Но представляется, что нет, не является. Продукты эти разные. А вот с проецированием военной мощи у Евросоюза проблемы: европейская армия не сформирована, а имеющиеся национальные вооруженные силы слишком глубоко интегрированы в НАТО, чтобы быть независимыми от США. Поэтому в целом Евросоюзу до сверхдержавы далеко.

 

 

Китаю в данный момент необходимо обеспечить собственную военную безопасность от тех же Штатов, а там можно и дальше говорить. Да и с экспортом идей у Китая пока получается не очень.

 

Проекты типа «один пояс ― один путь», конечно, интересны, но не выходят за пределы континента.

 

 

События последних лет показали, что экономика у нас крепче, чем мы о ней привыкли думать. Более того, несмотря на все негативные внешние факторы и прямые атаки на национальную валюту, наша страна продолжает перевооружение армии. В мощности российского ВПК не приходится сомневаться. Военная операция в Сирии заставила мир говорить о широких возможностях по проецированию военной силы. Однако Сирия — это не весь мир.

 

 

Могла бы Россия проводить такую же операцию, скажем, в Венесуэле? Или на Филиппинах? В принципе, да. Если бы легитимная и законно избранная власть страны призвала выполнить Россию союзный долг, мы бы смогли это сделать как угодно далеко. Благодаря российским дозаправщикам Ил-78 боевую авиацию можно перевести своим ходом на тысячи километров. Стратегическая авиация потренировалась бы на серьезных перелетах вместо разминки, как в случае с Сирией. Адмиралу Кузнецову с флотом в принципе не имеет значения, куда идти. Снабжать российскую группировку было бы сложнее, но не критично.

 

Однако проецировать силу с опорой на местную власть — это одно, и совсем другое дело —  провернуть военную операцию, подобную той, что осуществили США в Ираке. Янки тогда сосредоточили в Персидском заливе три авианосные группы, и еще два авианосца дежурили Средиземном море, не говоря уж про остальное. Может ли Россия сегодня уничтожить какую-нибудь страну на другой стороне океана? Без применения ядерного оружия — вряд ли. Поэтому можно сделать вывод, что Россия обладает ограниченными возможностями по проецированию силы.

 

А для применения ядерного оружия миру и самим себе необходимо предъявить очень сильную идеологическую индульгенцию, которую и представить сейчас сложно.

 

 

Янки втоптали в руины государственность и промышленность страны с 30-миллионным населением, развязали войну, в результате которой погибли сотни тысяч иракцев.

Американцев судят? Нет, они оправданы за счет либеральных идей и демократических ценностей, что они распространяли в Ираке, освобождая местное население от ужасной тирании Саддама Хусейна: звучит торжественная музыка и слова «Такова цена свободы». Экспортируемая американцами идеология позволяет им делать то, за что другая страна была бы предана анафеме и поэтому США — это сверхдержава. Есть ли у России сегодня идеология, позволяющая что-то подобное?

 

У РФ имеется в распоряжении только два экспортных продукта: идея защиты русских и собирания земель. Именно она сделала возможным присоединение Крыма. Но это продукт для экспорта в ближнее зарубежье, явно не рассчитанный на весь мир. Для остальной планеты у России имеется «пакет безопасности» по схеме «защита от беспредела США в обмен на сотрудничество», демонстративная версия которого прокручивается сейчас в Сирии. Однако это идейное обоснование все того же ограниченного проецирования силы. Таким образом, для того чтобы стать сверхдержавой, у России нет ни соответствующих военных возможностей, ни идеологических инструментов.

 

 

Наша страна уже была сверхдержавой, и пока нет никакого резона пытаться вернуться к этому статусу. Да, интересы нашей страны не должны ограничиваться ни ближнем окружением, ни даже нашим континентом. Россия, безусловно, должна расширять свое влияние. Сегодня Россия предлагает странам сотрудничество на взаимовыгодных условиях и наши совместные действия, с тем же Китаем, меняют вектор мировой глобализации.

 

Мы запускаем механизмы тектонических преобразований в мире. Но в их основе лежат принципы во многом противоположные сверхдержавности. Россия, можно сказать, антисверхдержава, потому как только Россия способна создавать такие зоны защиты, куда Штаты не могут осуществлять проецирование своей военной мощи. Мир устал от сверхдержав, и Россия — та страна, которая его от них вылечит.