Да и сама Могерини в публичном пространстве сделала все, чтобы усилить радость киевских хозяев. Она пела дифирамбы украинским реформам и осуждала Россию за газовую войну, пообещала непризнание выборов в Крыму и пиар-кампанию Евросоюза в Украине. И лишь под конец визита синьора вице-президент упомянула о том, ради чего приехала. То есть о требованиях по принятию закона об Антикоррупционном суде.

Точка зрения Евросоюза, в общем-то, известна. Брюссель продавливал создание НАБУ – но украинская власть нашла способы превратить его в малоэффективный орган, от которого шума больше, чем действий. Брюссель продавливал создание системы е-декларирования, но украинская власть взяла в свои руки орган, от которого зависит эффективность этой системы, – НАПК. То есть все способы, которыми Евросоюз пытался взять под контроль украинскую коррупцию, Банковая нивелировала. Поэтому возникло логичное предложение – замкнуть всю антикоррупционную систему так, чтобы она не зависела от украинской власти.

Банковая и здесь решила дать свой «ответ Чемберлену», написав закон, который сделал бы Антикоррупционный суд таким же зависимым от нее, как и НАПК. Однако в бой вступила тяжелая артиллерия: ЕС пригрозил приостановлением безвизового режима на три месяца, а МВФ – продолжением отсрочки с выделением нового транша.

Это точка зрения ЕС. Но на Банковой видят ситуацию иначе. Власть понимает, что создание Антикоррупционного суда – не просто завершение замкнутого цикла борьбы с коррупцией, а создание альтернативного центра власти, полностью подконтрольного Западу. Если представить ситуацию, в которой один «грантовый» орган ведет расследование, а второй осуждает, то в стране фактически не остается ни одного человека, который может иметь гарантию от преследования.

Последние четверть века в Украине – это построение экономической и фискальной системы вслепую. Каждый, кто получил хотя бы гривну, не заплатив с нее налоги, автоматически становится потенциальным клиентом НАБУ. А это десятки миллионов человек. В том числе само НАБУ и поддерживающие его еврооптимисты. И вот тут возникает вопрос выбора жертв.

Так что вопрос об Антикоррупционном суде – это вопрос о власти. Такой суд может быть создан только в том виде, в котором он прописан в законопроекте от президента. С точки зрения Банковой, конечно. Для Запада все иначе. Поэтому сейчас развернется война вокруг каждой правки, которую внесут еврооптимисты, – с сопровождением в виде заявлений послов, МВФ и ЕС.

Власти придется лавировать. Деньги от МВФ нужны и «безвиз» нужно сохранить, но не любой ценой. Поэтому закон может быть принят в том виде, в каком хочет Запад, только в случае, если его нейтрализует другой закон или подзаконный акт. Ведущие юристы Банковой и Кабмина уже такую задачу получили.