Недавнее высказывание фон дер Ляйен о том, что важно расстаться с иллюзией, будто Россия при нынешнем руководстве сможет восстановить статус геополитического партнера Евросоюза, Сергей Лавров назвал "очень серьезным заявлением из уст высшего официального лица Еврокомиссии". И это не преувеличение: Европа дает понять, что ее не устраивает руководство России — причем не устраивает и потому, что оно проводит неправильную с европейской точки зрения внутреннюю политику ("травит Навального"), и потому, что вмешивается во внутренние дела Европы ("взломали сервер бундестага"), и вообще настроено крайне деструктивно.
То есть Европа сама переходит на личности, подменяя государственные интересы и межгосударственные отношения претензиями к российской власти, причем претензиями такого характера, которые однозначно свидетельствуют о глубоком чувстве превосходства (морального — но не только) Европы по отношению к России. Мы поняли, что вы неисправимы, и не хотим больше считать вас партнерами. Вас — это не Путина с Лавровым, а Россию. До тех пор, пока ею управляют Путин и Лавров? Ну да — ну а там посмотрим, вдруг их сменит не Навальный.
Причем самой Европе подобная линия в отношении России крайне невыгодна, но что делать, если не хватает ни разума, ни геополитической самостоятельности? Россия точно не может вложить свои мозги и представление о выгодном (в том числе и для Евросоюза) миропорядке в головы руководителей ЕС. Но она может заявить о том, что в таком тоне мы разговаривать не будем: не хотите общаться уважительно и на равных, тогда не будем общаться вообще.
Об этом Сергей Лавров сказал во вторник на презентации доклада клуба "Валдай", а в среду продолжил мысль в ходе интервью трем российским радиостанциям (включая радио "Спутник"). Журналисты стали уточнять сделанное накануне заявление: как это — перестанем общаться?
Лавров уточнил, что у нас "возникает вопрос не просто о том, возможен ли "бизнес как обычно", а о том, возможен ли вообще бизнес с Евросоюзом", который "не просто свысока, а достаточно высокомерно посматривает на Россию, требуя от нас отчитываться во всех грехах, которые мы, по мнению Евросоюза, совершили": "Я считаю, что мы не должны отчитываться ни в чем".
При этом речь не идет об экономических отношениях — в их разрушение Лавров не верит. Речь о политическом диалоге, который, кстати, касается ведь не только сугубо российско-европейских отношений, но и международных дел в целом, включая и важнейшие кризисные точки. Такой диалог Россия, естественно, сохранит с отдельными европейскими странами, но может отказаться от него с Евросоюзом, который заявляет нам:
"Что мы в принципе не доросли еще до того, чтобы быть геополитическим партнером Евросоюза. Бегать и унижаться — я считаю, ниже нашего достоинства. Я не думаю, что нам нужно постоянно смотреть на то, что о нас говорит Запад".
Мысль о том, что мы не должны ориентироваться на то, как нас оценивают на Западе, не нова — ни для политического руководства страны, ни для общественного мнения. Давно прошли те безумные времена, когда Россия чистила себя под пристальным взглядом "цивилизованного мира" в надежде на то, что нас "примут в семью". Сейчас речь идет уже не об этом — Россия полностью восстановила свой суверенитет — причем не только на мировой арене, но, что еще важнее, и у себя дома. Речь не просто о наведении порядка в стране и работающей вертикали власти, а о возвращении к самостоятельному мировоззрению, в том числе и геополитическому. То есть мы — и люди, руководящие нашей внешней политикой, — не просто исходим из наших национальных интересов, но и осмысляем и формулируем их самостоятельно, исходя из нашей собственной истории и традиции, из наших ценностей и опыта. Это ключевой признак не просто великой державы, но самостоятельной страны.
Но Россия же плохо определяет свои интересы, слишком робко ведет себя, все время апеллирует к международному праву — такие упреки часто звучат в адрес нашей внешней политики и ее авторов. Вот и в ходе интервью Лаврову предлагали действовать жестче, откровенней, наступательней — уж если Запад все равно будет нас гнобить, то давайте бить первыми, давайте перестанем ссылаться на международное право, все эти ООН...
Лавров возразил, что "мы все-таки вежливые люди".
Ну, конечно, когда нет сил, говорят о праве, а есть только право сильного... Нет, в том и дело, что никакого права сильного уже нет — то есть старый, западный мир уходит, США (и Запад в целом) уже не в силах не то что пасти народы, но и просто поддерживать свой существующий статус. Именно поэтому Лавров напоминает о том, что главным содержанием переживаемых миром глубоких трансформаций, перераспределения глобального баланса сил "является объективный процесс формирования более демократичного, многополярного мироустройства". Причем Лавров считает, что он будет занимать целую эпоху, то есть речь идет о десятилетиях.
Но именно в такое время важно вести сложную, многоуровневую игру, не скатываясь в авантюры, не пытаться примитивно диктовать свою волю остальным участникам игры. Нужно держать лицо — неслучайно Лавров вспомнил про покер и про того, кто моргнет первым, — и не поддаваться на провокации. Лавров, как и Путин, очень хорошо это понимают.
"Но вывести нас из равновесия, в том числе не только прямыми нападками на Российскую Федерацию во всех возможных и мыслимых сферах путем нечистоплотной конкуренции, санкций нелегитимных и тому подобным, но еще и разбалансировав ситуацию вокруг наших границ, не позволяя нам сосредоточиться на созидательных делах, — вот это желание у них, конечно же, абсолютно очевидно. И тем не менее при всех таких человеческих инстинктах, при всех искушениях ответить по принципу "сам дурак" я убежден, что мы должны оставаться на почве международного права".
Слова о "международном праве" тут можно заменить на "сохранять спокойствие, стратегический расчет и гнуть свою линию". Да, вести игру, которая идет часто без громких слов, а то и вообще без слов — неслучайно, отвечая на вопрос о том, что, "если драка неизбежна, бей первым", так "давайте мы уже что-нибудь сделаем, чтобы нам не так обидно было, когда против нас очередной пакет санкций будет",
Лавров очень мягко сказал: "Я не имею права вдаваться в детали, но мне так кажется, что за последние годы мы так и поступаем в целом ряде случаев".
Ни Сергей Лавров, ни Владимир Путин не могут быть названы ни слабыми геополитическими игроками, ни оторванными от реалий мечтателями, ни тактическими приспособленцами — они упрямо проводят внешнеполитическую линию, возвращающую России принадлежащее ей место в мире, причем в мире, который переформатируется и создается на наших глазах (с их непосредственным участием).
Да, они начинали с очень плохими картами на руках — да и сейчас еще очень много приходится играть на своей, постсоветской территории. Но международный вес России вырос на порядок — что, впрочем, не вскружило голову ни Лаврову, ни Путину. Потому что они оптимисты: причем как в том смысле, о котором пошутил глава МИД — "если пессимист говорит, что хуже не будет, а оптимист говорит: еще может быть и хуже", — так и в плане уверенности в успехе выполняемой ими работы, неизменной стратегии и гибкой тактики. При этом "чувство собственного превосходства очень опасно", сказал Лавров, говоря о политике США, — но нам его не хватает иногда, возразили ему. А нам достаточно чувства собственного достоинства, парировал Лавров — и это так и есть.
Потому что все начинается именно с трезвой оценки своих возможностей, а уверовавшие в собственное превосходство начинают злоупотреблять им и теряют ощущение реальности, пропуская момент, когда их силы истончаются, а репутация рушится. А чувство собственного достоинства основано на понимании себя и своих сил, памяти о том пути, который прошли до тебя, и следовании той цели, которую перед тобой поставила судьба. Это касается и людей, и держав.