Пандемия принципиальным образом изменила дипломатию и международные отношения: личные встречи стали редкостью. Даже самое главное мероприятие года, саммит "Большой двадцатки", пройдет в виртуальном формате.
А ведь президенты тоже люди, им нужно человеческое общение — живое и без свидетелей. К тому же за последние годы они привыкли к регулярным встречам, а тут не виделись аж с прошлого лета, когда проходил предыдущий саммит в Японии. Пожать руки друг другу лидеры смогут теперь только в июне следующего года в Риме — то есть спустя два года после Осаки. Два года — это практически вечность в нашу эпоху перестройки мирового порядка, даже если не принимать в расчет масштабнейшие последствия коронакризиса.
А ведь саммиты "Большой двадцатки" и появились в качестве реакции на другой глобальный кризис — финансовый 2008 года. И за короткий по историческим меркам срок успели стать не просто важнейшей встречей года, но и символом стремительно меняющегося мира.
Где "Большая семерка" (бывшая до исключения в 2014 году России "Восьмеркой")? В этом году она впервые не собиралась даже в виртуальном формате — потому что хозяин встречи Трамп сначала хотел провести ее по старинке, живьем, а заодно и требовал расширить состав участников до 11, вернув за стол Путина (который, впрочем, и не собирался возвращаться в западный клуб), а потом и вовсе отменил встречу. Сейчас, конечно, на Западе предвкушают возобновление формата — Байден придет, "Семерку" соберет, но значение и влияние этого клуба уже никогда не будут прежними. А вот роль "Двадцатки" будет только расти — независимо от того, кто поселится в Белом доме.
На нынешнем саммите все будут провожать Трампа — для всех участников это последняя возможность увидеть уходящего президента. Мир не верит в его способность оспорить итоги выборов, но если ему удастся это сделать, многие будут рады. Да, рады — хотя мировые медиа и глобалистская элита создали Трампу репутацию обезьяны с гранатой, все по-настоящему сильные лидеры по достоинству оценивают его бойцовские качества и американский (не путать с атлантическим) патриотизм. В "Большой двадцатке" есть несколько сильных игроков — и не случайно все они из Азии (в крайнем случае — Евразии).
Это "большая пятерка" — Путин, Си Цзиньпин, Нарендра Моди, Реджеп Эрдоган и наследный принц Мухаммед. Последний — еще и хозяин саммита: хотя формально встречу будет вести его отец, король Салман, реально управляет Саудовской Аравией молодой принц. Эта пятерка очень разная — начиная от характеров и заканчивая возрастом (самый старший, 70-летний Моди, вдвое старше принца Мухаммеда). Но у них есть одно общее качество: они самостоятельные лидеры суверенных держав. Большинство из них Трамп назвал "шахматистами мирового уровня".
Когда западная пресса пишет о том, что Трампу нравятся диктаторы и он хочет подражать им, она специально смещает фокус — Трампу нравятся не диктаторы, а самостоятельные и отвечающие за свою страну лидеры. И да, он хотел быть таким же, как они, — чтобы определять политику своей страны, исходя из ее национальных интересов, а не работать нанятым менеджером по продвижению глобализации у наднациональной элиты. И именно это Трампу и не позволили сделать, но он хотя бы попытался. Кто еще из американских президентов был способен на это? Последним был Ричард Никсон — так за это его и убрали из Белого дома в результате организованной истеблишментом и спецслужбами "информационной кампании", то есть спецоперации.
У каждого из "большой пятерки" были свои отношения и своя химия с Трампом, но все они понимали: перед ними неординарный идейный и сильный боец. Причем боец, главный противник которого тот же, что и у них, — хотя у него нет лица и с ним невозможно вступить в открытый бой, но о его чувствах можно узнать из мировых глобальных СМИ. Кто у нас главные враги человечества? Путин, Трамп, Си, Эрдоган, Мухаммед — вот только Моди еще не записали в изверги (хотя у него за плечами полтора десятилетия американских санкций).
При этом "почтовый проигрыш" Трампа не является стратегическим поражением для "большой пятерки" лично — хотя бы потому, что приходящий ему на смену Байден не сможет вернуть былые времена всесильной Америки. Ее давно нет, не говоря уже о том, что расколотая страна — не лучшая платформа не то что для возобновления строительства Вавилонской башни (тем более после того, как она уже рухнула), но и для проведения хоть сколько-нибудь последовательной и уверенной внешней политики. К тому же, в отличие от Трампа, пытаться договариваться с "коллективным Байденом" просто не о чем: он продукт ушедшей эпохи. Реликты этой эпохи думают, что сейчас взяли реванш, — вот только весь остальной мир не верит в их способность повернуть время вспять.
"Большая пятерка" будет смотреть на Байдена как на очень опасного, но неадекватного ситуации (и дело не в личном здоровье, а в непонимании хода истории) врага — со снисхождением, но без уважения и сочувствия — и продолжать строить постамериканский мир.