24 августа 55-летний предприниматель Арам Петросян, угрожая взрывным устройством, захватил офис Ситибанка на Большой Никитской улице в Москве. Все разрешилось благополучно — спустя несколько часов Петросян отпустил четверых заложников и сдался властям, а «бомба» оказалась всего лишь муляжом с солью. Но так бывает далеко не всегда. О том, как проводятся операции по освобождению заложников, «Ленте.ру» рассказали те, кто этим занимается.
Языки важнее пистолета
Всякий раз, когда речь идет о захвате заложников, на место ЧП выезжают не только представители силовых структур, но и профессиональные психологи. Они оценивают преступников по ряду критериев — мотивам, психическому состоянию, наличию алкогольного или наркотического опьянения. Правильный «диагноз» — ключ к успешным переговорам.
«Именно психологи решают, стоит ли вызывать на место событий родственников захватчиков: их присутствие может как пойти на пользу, так и навредить переговорам. Близкие бандитов связываются с ними по телефону или громкой связи — но лично к захватчикам не допускаются, это слишком опасно. Исключения были несколько лет назад на Северном Кавказе, когда общаться с преступниками добровольно приходили их отцы и братья. Там разрешался личный контакт, но это специфика региона», — говорит бывший сотрудник Управления по противодействию экстремизму МВД России Тимур Чанышев.
Оцепление около отделения Московского кредитного банка, где произошел захват заложников
Фото: агентство городских новостей «Москва»
«Физическая ликвидация преступников — крайняя мера. Ликвидирует захватчиков спецназ с оружием, стоящим на вооружении ВС РФ, с лазерными прицелами и приборами ночного видения. Стрелять на поражение они могут только по команде руководителя операции — никаких собственных решений снайпер не принимает, его задача зафиксировать объект и ждать команды», — говорит Чанышев.
В Тюмени задержан налетчик, который пытался ограбить банк
Съемка камеры видеонаблюдения
В его практике специалисты по переговорам действовали всегда безошибочно.
С теми, кто не в себе или готов идти до конца, по словам ветерана спецназа, разговаривать бессмысленно.
25 августа 2016 года. Предприниматель Арам Петросян, угрожающий устроить взрыв, в отделении Ситибанка на Большой Никитской улице
«Я выражу свое лично мнение по поводу Петросяна, — продолжает Кийко. — Этого человека спецназ имел полное право ликвидировать. Его просто пожалели. Обычно с неуравновешенными людьми, согласно правилам, вписанным кровью, в подобной ситуации никто не церемонится».
По его словам, очень важный аспект для выживания заложников — их собственное поведение.
Сотрудники подразделений специального назначения штурмуют здание во время проведения боевого мероприятия по обезвреживанию условных террористов и освобождению заложников
Фото: Игорь Зарембо / РИА Новости
Ветеран ОМОНа уточнил, что в ситуации, когда ведутся длительные переговоры, когда спецназ занял боевые позиции, для заложников лучше занять самое безопасное положение и не рыпаться вообще. Иначе есть шанс попасть под дружественный огонь.
На острие переговоров
«Главная задача переговорщика-профессионала — добиться освобождения хотя бы части заложников. Переговоры ведутся именно с этим прицелом, причем очень осторожно — ни в коем случае нельзя в общении с захватчиками допускать грубость или провоцировать их на агрессию», — рассказывает подполковник внутренней службы, полиграфолог-психолог Анжела Константинова.
Специалист объясняет: ради приоритетной задачи — освобождения заложников — требования захватчиков нередко выполняются.
Причем даже в ситуации, когда видно, что у преступников не настоящее оружие, а всего лишь его подобие или муляжи, правоохранительные органы принимают за аксиому, что угроза реальна: рисковать здесь нельзя. Большинство захватчиков воспринимают заложников как безликую, серую толпу, с которой особо не церемонятся. Задача переговорщика — заставить бандитов разглядеть в своих пленниках людей. Для этого специалисты обычно обращаются к личной жизни преступников, заставляя их вспомнить о том, что у них есть семьи и близкие люди.
«Переговорщик просто предлагает посмотреть на заложников как на людей. Может, кому-то нужна еда или вода? Может, среди них есть женщины, дети или больные люди, которых нужно отпустить в первую очередь? И такой человечный подход порой приносит свои плоды», — говорит Константинова.
Но «универсального» специалиста по переговорам для всех ситуаций с захватом заложников просто не существует. Свой подход нужен для банкротов и должников, религиозных фанатиков и тех, кто от отчаяния берет в заложники собственных родственников. К преступникам из южных народностей посылать переговорщика-женщину не имеет смыла — к ней просто не прислушаются. Тут требуется исключительно мужчина. В то же время бывают захватчики, к которым нужен аккуратный, «материнский» подход, и его могут обеспечить только переговорщики-женщины.
Кадр из записи с камер видеонаблюдения из захваченного 18 мая вооруженным мужчиной отделения Московского кредитного банка на Первомайской улице
«Еще один важный момент в переговорах — понять, насколько адекватны захватчики. Обычно это устанавливается при помощи скрытых наводящих вопросов. К примеру, человек в помещении один — это мы знаем точно. Но он говорит, что его окружают люди.
Или всем понятно, что сейчас на дворе осень, но захватчик рассказывает, как за окном кружится снег. Такое соотнесение реальности и ее видения глазами другого человека и помогает установить, насколько он адекватен», — объясняет эксперт.