Жмуров Евгений Николаевич, позывной «Бизон», родился в п. Дружковка Донецкой обл., жил в Свердловске Луганской области.
1995-96 гг. – срочная служба в Национальной гвардии Украины, г. Донецк.
По окончании службы работал на шахте «Должанская-капитальная».
В должности заместителя командира батальона занимался формированием батальонов в Ровеньках, Антраците, Красном Луче, Свердловске. Участвовал в боевых действиях в районе Лутугино, Стаханова, Алчевска, Зимогорье, Славяносербска и ещё около 10 посёлков. В ходе этих боев получил ранение. В октябре-ноябре 2014 г. при его активном участии создавалась 4-я Отдельной Мотострелковой бригады Народной милиции ЛНР. В январе-феврале 2015 г. в должности командира 4-й ОМБСР командовал действиями подразделений во всех операциях Дебальцевского сражения. В марте 2015 года был назначен начальником артиллерии НМ ЛНР.
Февраль 2017 г. – МВД ЛНР, с августа 2017 г. – зам. Начальника Лутугинского РОВД МВД – начальник полиции общественной безопасности.
Имеет правительственные награды.
- Что было самым трудным для вас весной 2014-го года, когда начала создаваться Армия Юго-Востока?
Здесь, непосредственно на нашей Луганской земле, боевые действия начались в мае. Сначала со столкновений с подразделениями, стоящими у нас здесь на территории. И в конце месяца, когда было принято решение украинской группировкой войск атаковать нашу территорию, уже пошли боестолкновения с частями, которые выдвинулись в нашу сторону. Это была Южная группировка, зашедшая на территорию нашей области через Снежное, прошедшая через Красный Луч и Антрацит практически до границы в Изварино. И Северная группировка, которая выдвинулась тремя направлениями через речку, через Лисичанск, Станицу Луганскую и Счастье.
Формирование проходило сумбурно, в силу специфики, потому что воинских частей у нас не было, которые можно было бы либо уговорить, либо убедить, либо переманить на свою сторону. Формироваться приходилось с нуля, то есть кооперироваться группами, группы эти состыковывать между собой и дальше пошло непосредственно уже формирование батальонов. В Свердловке, в Ровеньках, в Краснодоне, в Луганске, в Перевальске, в Антраците, в Красном Луче, в Стаханове.
Времени практически не было. Все делалось на ходу. Вступали в бой, при этом занимались обеспечением этих подразделений, набирали ополченцев, проводили боевую подготовку. Потому что понимали, что бросать в бой ополченца, который в первый раз в руки автомат в руки взял не имеет смысла, потому что мы просто потеряем еще одного человека и все. Это лишние потери и полезного действия никакого из этого не будет. Приобретая боевой опыт, мы находили время между боями, в коротких промежутках успевали тренировать, обучать, делиться опытом, налаживать между собой сообщение, взаимосвязь, взаимодействие и в то же время проводить боевые действия. И проводить их более менее успешно.
Самый тяжелый период формирования это был конец мая и практически весь июнь, когда ни секунды свободного времени не оставалось. Бой, обучение, формирование, комплектование, бой, обучение. И так по кругу. Очень тяжелый режим. Нам с трудом удавалось сдерживать продвижение противника на нашу территорию. В июле, уже более менее составив костяки подразделений мы начали переходить уже к контратакующим действиям. Это был и разгром украинских войск под Зеленопольем 11 июля.
Основного базового лагеря Южной группировки. Уничтожение склада ГСМ через несколько дней в районе Дьяково. 13 июля была остановлена колонна батальонной тактической группы 80-й аэромобильной бригады, которая пыталась прорваться со Станицы, через Александровку, через Роскошное в направлении аэропорта. Тем самым они пытались замкнуть кольцо вокруг города и снять блокаду сил, находящихся в аэропорту. Колонна эта была остановлена и практически разгромлена.
20-го июля Северная группировка перегруппировавшись прорвалась все-таки в аэропорт, практически замкнув кольцо вокруг Луганска. Почти три недели мы потратили на перегруппировку, доформирование, потому что действительно не хватало людей. Не такие многочисленные были у нас подразделения. Нам приходилось расти, принимая по ходу участие в боевых действиях. Поэтому три недели ушло у нас на подготовку прибывших в ополчение, на укомплектование их. И в конце августа была предпринята контратака в направление аэропорта, Лутугино, поселок Георгиевка.
Контратака оказалась успешной. Нам удалось отбросить ВСУ из района Красного Луча, Перевальска, Стаханова, Лутугинский район освободить полностью и изгнать их на те позиции, которые на сегодняшний момент они удерживают.
- На чем держался тогда, во время столкновений плохо вооруженных и неопытных ополченцев с регулярной армией, их боевой дух. В чем была сила?
Тяжело было, конечно. Очень тяжело, потому что первые боевые действия начинались практически с автоматами. Со стрелковым оружием против бронетехники выступать это дорогого конечно стоит. Образно говоря, с вилами, с дубинками и зажигательными смесями.
В одном из первых боев под Роскошным у меня в подразделении было два ПТРС, противотанковые ружья 1943-го года, и всего лишь один гранатомет РПГ-7. Мы стояли против бронетанковой колонны, больше ста единиц бронетехники. Больше 700 человек личного состава. Четыре атаки в лоб в чистом поле. После трех из них им пришлось отойти, пытаясь поменять дислокацию, перегруппироваться. Перед четвертой их атакой удалось восстановить связь с артиллеристами, запросили удар артиллерией по наступающей группировке. Было принято решение пропустить их, чтобы они отошли дальше от поселка, чтобы избежать жертв среди мирного населения. И когда они пришли мост, развязку, по ним был нанесен артиллерийский удар. Оставшаяся техника была уничтожена полностью практически. Часть личного состава до аэропорта дошла, но они дошли туда без припасов, без боеприпасов и без техники.
О чем командир 80-й аэромобильной бригады в фильме про луганских «киборгов» сам откровенно рассказывает. Конечно же, он повествует, что его там встречало два батальона рязанских ВДВ и о том, что они со второй атаки проскочили. Пусть ему нравится так думать, но он подтверждает своими словами, что вся техника, которая осталась после этих атак, была уничтожена артиллерией и в аэропорт ничего не пришло.
- Какой был самый тяжелый момент и какой самый радостный во время первых боев лета 2014-го?
Самый радостный для меня момент был после контратаки в конце августа, когда прорвали кольцо вокруг Луганска, отодвинули украинские войска на позиции за Донец. Это были последние дни августа 27-е, 28-е число. Самая первая мысль у меня была, что мы успеем за один два дня открыть школы. Что наши дети смогут все-таки 1-го сентября пойти в школы.
- В тот момент, когда украинская армия уже окружила Луганск и почти праздновала успех, вы все еще верили в победу ополчения?
Надеялся на то, что победа будет. Теоретически понимал разность потенциалов уже сложившейся армейской группировки ВСУ и только нарастающих, формирующихся, принимающих какую-то структуру подразделений нашего ополчения.
Морально мы были готовы к любому исходу, но самое главное, мы прекрасно осознавали, что погибнем мы не зря.
- Что тогда держало людей на позициях. В этой, казалось бы, безнадежной ситуации?
И бронетехнику и фашистски настроенных этих захватчиков. И этот пример первых ополченцев мая июня он все-таки далплоды. Люди поверили в то, что бороться можно. Что это осуществимо. Есть, у кого учиться. Можно не просто пойти положить голову. Есть возможность действительно достойно встретить и ответить.
Поэтому, я считаю, мы много чего хорошего сделали в тот момент. Непосредственно участвовали в боях. Выполняли какие-то гуманитарные задачи. Прорывали блокаду, доставляли гуманитарные грузы. Где-то муку привезти, где-то запустить хлебозавод. Помогали решить проблемы городов, в которых находились наши подразделения, коммунальные проблемы, вопросы доставки воды, которые на тот момент были жизненно важны.
В условиях, когда электричество отсутствовало практически на всей территории, доставка воды выходила на первое место в обеспечении жизнедеятельности населения. Мы не отказывались ни от одной из этих задач. Не было такого, что мы здесь воюем, а вы там сами, как хотите, выживайте.
Люди пытались помочь друг другу, взаимодействие наладить во всех направлениях. Взаимосвязь, взаимовыручка в тот момент она очень сплотила людей. И это сплочение дало свои результаты, мы смогли добиться того, что у нас получилось.
На конец лета мы отбили врага. 1-го сентября у нас на юге Республики открылись школы. В Свердловке, в Ровеньках, в Краснодоне, в Красном Луче. На остальной территории, пришлось отложить на месяц, потому что Луганск еще не был на тот момент готов открыться.
У нас получилось сохранить задатки мирной жизни, сохранить предприятия, обеспечивающие жизнедеятельность населения, поддерживать в рабочем состоянии другие предприятия.
Мы понимали, что после того, как закончится эта абсурдная война, и мы перейдем к переговорам, к урегулированию конфликта в мирном русле, нам понадобится экономика для развития нашей Республики, для обеспечения жизнедеятельности на достойном уровне.
У нас все это получалось. Это невероятные вещи. Не участвуя в этом сам, я, может быть, не поверил бы в то, что это возможно. Хоть это и звучит невероятно, и выглядит невероятно, но это было выполнено.
- В чем разница между той армией, которая сражалась летом 2014-го и той, которая сражалась зимой под Дебальцево.
Собрали совещание штаба Армии Юго-Востока. Была проведена беседа с командирами всех подразделений, существующих на тот момент. И когда вступили в силу Минские соглашения, с сентября до января следующего 15-го года, эти месяцы были потрачены на формирование подразделений уже по армейскому образцу, исходя из специфики, на обучение и на подготовку к возможным боевым действиям.
В процессе летних боевых действий сложились более 15 батальонов ополчения, которые и сражались до первых минских соглашений.
Когда власти Украины поняли, что дальше продолжать боевые действия у них нет возможности, они сели за стол переговоров. Любимая их тактика.
Мы чтобы не терять время, чтобы провести его с пользой, со своей стороны занялись переформатированием разрозненных батальонов в армейскую группировку.
У нас был базис заложенный, люди уже с боевым опытом. В достаточном количестве было уже и оружие и трофейная бронетехника, артиллерийские средства.
Поэтому нам удалось сформировать первые две мотострелковые бригады, артиллерийскую бригаду, на базе всего этого, и провести уже какое-то первоначальное боевое слаживание в составе этих вновь сформированных подразделений.
К моменту начала боевых действий в январе 15-го года мы в бой вступили уже практически армейским корпусом. Как я считаю, это была своеобразная контрольная работа, по слаживанию, по формированию.
Учитывая то, что у нас в течение месяца получилось успешно провести боевые действия по всей линии соприкосновения и освободить город Дебальцево, разгромив крупную группировку противника, я считаю это достаточный результат той работы, которая была проведена в предшествующее время. Этот показало и уровень подготовки, и уровень слаженности наших подразделений, то есть результат говорит сам за себя.
Если результат есть и он положительный, значит, все было сделано в правильном направлении и успешно.
- украинская сторона до сих пор не верит, что здесь воевали не российские войска.
Правильно сказал президент Российской Федерации Владимир Путин – обидно для регулярной армии проиграть вчерашним шахтерам и трактористам. Конечно, обидно!
- но за счет чего вчерашние шахтеры и трактористы добились такого успеха?
Просто повсеместное проявление героизма. Реального героизма. Атаковали более превосходящего противника по численности, по вооружению. Ни в каких учебниках армейской грамматики это не описано и неописуемо. Это противоречит всем законам армейской науки. Нападающая сторона должна превосходить противника в пять, шесть раз. А здесь происходило все наоборот. Подразделения с меньшим вооружением, с меньшим количеством брали просто ажиотажем, своей яростью, своим настроем.
Ведь первые подразделения, которые мы останавливали еще в мае 14-го, большинство из них удавалось остановить при переговорах. То есть люди, сталкиваясь с тем, что здесь местные, а не, как им сказали, россияне, общаясь с нами, видя наш настрой, видя нашу мотивацию, они понимали, что мы правы.
Мы отказывались принимать режим, который пришел силовым путем к власти в Киеве. И мы отстаивали свою точку зрения. Добивались того, чтобы быть услышанными. Ведь на протяжении с 6-го апреля до конца мая не было никакой активности со стороны ополчения. Не было наступательных действий. Мы проводили митинги, писали обращения, вели переговоры. Мы добивались, чтобы нас услышали, восприняли нашу точку зрения. А в ответ на нас пустили танки и начали бомбить.
- правда, что был такой момент под Дебальцево, когда Вам самому пришлось идти по минному полю?
Во-первых, они все простреливались.
Во-вторых, мы просто не могли выполнить эту задачу, у нас не было возможности вынести по этим тропинкам обратно этих раненных. Необходимо было разминировать основную подходящую к поселку дорогу. Саперам была поставлена такая задача, но продвижение шло очень медленно. Становилось понятно, что живыми многих раненных просто не успеем довезти до госпиталя.
Поэтому было принято решение по параллельной грунтовой дороге просто наобум пройти со щупом, просто визуально осмотрев дорогу,и найти быстрый путь эвакуации раненых. С полковником Юстасом мы взяли с собой одного сапера, на случай необходимости разминирования и практически за час дошли до перекрестка пересечения этой дороги с трассой на Дебальцево. После этого дали команду проехать первой пробной машине. Машина прошла.
При этом мы услышали крик от сапера, что он нашел фугас. Вернулись на триста метров назад. Действительно обнаружили фугасы, заложенные с обеих сторон этой грунтовой дороги, которые должны были сработать по фотоэлементам. Но каким-то чудом, с Божьей помощью, контакты, или фотоэлементы не сработали. Боженька нас уберег. Заряд был обезврежен. И дорога, на тот момент «дорога жизни», заработала. Раненные были эвакуированы, погибшие вывезены и заработало снабжение подразделений.
- и часто случались такие чудеса?
С такими вещами и в летних боях, и под Дебальцево приходилось часто встечаться. И сам не раз в такие ситуации попадал, когда по всем законам физики люди не должны были остаться живыми. В самом начале зимней операции, а началась она с атаки на Желобок, я должен был встретиться с руководителями подразделений второй бригады в поселке Фрунзе. Вышли на связь по рации, договорились о месте встречи. Местом этим была асфальтированная автостоянка возле одного из бывших предприятий. Не успели начать беседу, как услышали, что заработала установка залпового огня, предположительно в нашу сторону. Оказалось, что заряд летит все-таки в нас. Перепрыгнуть сорокаметровую площадку невозможно. Убежать с нее не оставалось времени. И мы там, где стояли, и упали, накрыли головы руками и начали вспоминать молитвы.
Раздались разрывы, мы встали, весь асфальт был покрыт воронками, в шахматном порядке на расстоянии нескольких метров. Причем все присутствующие оказались целы, ни у кого, ни одной царапины. Обрадовались, посмеялись, продолжили разговор. Два раза в одну воронку не падает, мол. И снова слышим работу установки «Град». Снова упали. И второй заряд пришелся на то же место. И опять никого не задело даже.
Ну, тогда мы уже решили больше Бога не искушать, уехали с этого места.
Еще один запоминающийся случай был под Волнухино, когда летом мы держали там оборону. Один из моих бойцов, патрулируя территорию, доложил мне, что нашел «Точку». Я вначале не поверил – думал, он что-то перепутал. Точка это огромная тактическая ракета такая. Вышли на место и действительно увидели торчащую из земли ракету, которая не взорвалась.
Если бы она сработала, выбросила кассетные заряды, то все живое на нескольких гектарах было бы уничтожено, да и сам поселок Волнухино, наверное, тоже. Однако Господь Бог и на тот раз был на нашей стороне.
Одно точно скажу, без Божьей помощи мы бы не продержались летом, и под Дебальцево не победили бы. Слишком много и со мной, и со знакомыми моими случалось вот таких, совершенно невозможных чудес.
- как вы сейчас оцениваете значение и успех Дебальцевской операции?
Но самое главное в той победе, которую одержали тогда еще молодые, только сформированные армейские корпуса Республик это моральный эффект от нее. Можно сказать, что руководство Украины и те, кто за ним, как мы знаем, стоит, командование ВСУ, до сих пор не могут отойти от того шока.
В том, что до сих пор украинские войска, нарушая Минские соглашения, ограничиваются мелкими провокациями, но не решаются на более крупные операции, не продвигаются вперед своими силами, не переходят в наступление, огромное значение имеет эффект от поражения, которое они потерпели под Дебальцево. Повторения случившемуся они точно не хотят.
На той нашей победе, на страхе, который появился у украинского режима, у командования ВСУ, перед вооруженными силами наших Республик, до сих пор держится тот шаткий мир, который позволяет мирному населению в ЛНР и ДНР жить, работать, радоваться жизни. Ну и, конечно же, на мужестве и стойкости бойцов, которые продолжают сдерживать противника на линии соприкосновения.
Однако проводить крупномасштабные операции желание у украинских войск, как видим, пропало надолго. Хотелось бы, конечно, чтобы у них совсем желание воевать пропало. И к этому, в том числе под Дебальцево, тоже был сделан очень важный шаг.
