Перед Новым годом не хочется про обстрелы. Хочется про подарки, праздник, Деда Мороза.

Но, с другой стороны, – не будь сейчас наших военных, и Нового года у нас бы не было. А, поскольку праздник, и ни о серьезном, ни о грустном не хочется, я вот о чем напишу. Иногда, когда выключаешь диктофон, начинается самое интересное. Военные – народ не из болтливых.

 

А когда произносишь «Спасибо огромное за интервью, у меня все», ребята выдыхают, становятся сами собой, и «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». Все, что ниже – это честно подслушанные разговоры между собой. Я, поскольку была рядом, иногда все-таки встревала с вопросом, но рассказывали все это они не мне. Это пацанские разговоры между собой.

— Я два раза его одевал, оба раза госпиталь. Первый раз — ехали в БМП, я вот так по пояс в люке. Он тормознул, и на меня крышка люка падает. На броник. Обошлось без перелома ребер, но обширный ушиб грудной клетки, воттакенный кровоподтек на весь грудак. Второй раз броник надел — две пули по ногам. Одна сюда, вторая — сюда.

— Как это на войне и без броника? — не верю я

— Я тебе говорю! Вон, Андрюха тоже не носит. Скажи, Андрюха?

— Еду как-то после боевых в располагу на бусике своем. Сзади у меня пацаны, в кабине никого. Ага. Звонит мне командир из Горловки. Грит — там у меня два человека разведки, закинь их по дороге. Ну я чо? Закину. Подъезжаем, я еще смотрю, такие модные стоят, снаряга такая. Ну, я дверь открываю, говорю:

— Сидайтэ, — чего-то на украинском сказал.

— Хлопци, а вы часом нэ сепари?

Надо было разминировать участок. А у укров там снайпер по нам работает. Никак не вылезти. А у меня куртка была, еще с до войны, знаешь, такая черная, сзади написано «охорона»? Ну вот. Я ее надел, говорю бойцу, нук пойдем.

Он с автоматом, подходим к заминированному полю, я грю — толкни меня на поле. Повернулся спиной к снайперу, чтоб прочитал, боец меня толкнул, я упал, поднялся, он мне в спину автоматом тычет, понял, да? Ну, типа пленного гонят по минному полю, заставили разминировать. Так и дошли, все спокойно разминировали. Никто не выстрелил.

На тот момент сапер, молодой мужчина лет тридцати плюс-минус был ранен – раздроблена пятка. Регулярно сбегал из госпиталя к своим детям.

— А сколько у вас детей?

На фразе «дети мои» взгляд на какое-то мгновение стал мимимишным, а в голосе теплота и гордость. 

— А я вот помню в четырнадцатом, стоим на позициях, отрабатываем высоту из крупного калибра. Тут мне друг звонит. А мы с ним в одном дворе жили, за одной партой сидели, из одной тарелки ели, по одним девкам бегали. Ну, поговорили, я у него о семье расспросил, и он меня. Пообщались. А у меня ж тут — бабах! Бабах! Он спрашивает:

— Слышь, а ты где? Почему у тебя бахает раньше, чем у меня?

— Хорошо Степанычу! У него саперная лопатка есть!

Я такой: — ё-мае! У меня ж лопатка есть! А я руками вырыл!!

 

Ольга Жукова