В двадцатой больнице в районе Маяка сегодня меняли окна на стеклопакеты. В коридоре выстроились в ряд десятки пластиковых красивостей. Много рабочих одновременно мешали врачам работать. Врачи не сердились.
Услышала мнение, что «зря спешат, пусть пройдет август»... Чтоб заново не вылетали стекла.
Но никто не ждет. Как будто так создают реальность. Не будет здесь обстрела, если окна новые.
Пожилая врач сказала, что этой ночью опять неподалеку где-то падало и так сильно, так громко. А сил уже нет за два года не спать и выбегать куда-то каждый раз. «Лежу и думаю: пусть уж что будет, то будет, нет уже сил вскакивать...». Спросила ее, в каком районе живет. «Да на Путиловке же, милая... на Путиловке... Два года покоя нет.». И она заплакала...
А шумные рабочие в это время заносили стеклопакет в ее кабинет. А в коридоре в очереди к ней сидело несколько молоденьких беременных девчонок. Шушукаются, смеются. Жизнь продолжается. Спросила - «кого ждете, девчонки?». «Я - мальчика», - ответили хором.
Кстати, вчера в городском ЗАГСЕ сотрудницы сказали, что за долгое время родилась только одна девочка. «Ну одних мальчишек регистрируем».
Но никто не ждет. Как будто так создают реальность. Не будет здесь обстрела, если окна новые.
Пожилая врач сказала, что этой ночью опять неподалеку где-то падало и так сильно, так громко. А сил уже нет за два года не спать и выбегать куда-то каждый раз. «Лежу и думаю: пусть уж что будет, то будет, нет уже сил вскакивать...». Спросила ее, в каком районе живет. «Да на Путиловке же, милая... на Путиловке... Два года покоя нет.». И она заплакала...
А шумные рабочие в это время заносили стеклопакет в ее кабинет. А в коридоре в очереди к ней сидело несколько молоденьких беременных девчонок. Шушукаются, смеются. Жизнь продолжается. Спросила - «кого ждете, девчонки?». «Я - мальчика», - ответили хором.
Кстати, вчера в городском ЗАГСЕ сотрудницы сказали, что за долгое время родилась только одна девочка. «Ну одних мальчишек регистрируем».