Будем считать Первой республикой ту, что родилась в марте 1917 года и завершилась Октябрьским переворотом, Второй республикой – Советскую Россию и СССР, Третьей – тот переходный строй, что существовал в суверенной России в период от 1991 до октября 1993 года, и, наконец, Четвертой – то, что мы имеем сегодня.
В 2011 году было понятно, что оппозиционные либералы никогда не примут путинского режима, если тот совершит чудесное превращение – и из супер-президентского станет супер-парламентским, наподобие того, что существует сейчас в ФРГ.
Чисто технически в 2011 году, казалось, это было сделать не сложно – меняется конституция, фактическим первым лицом режима становится премьер-министр, ему подчиняются не только экономические, но и силовые министерства, «Единая Россия» с Путиным во главе становится партией парламентского большинства еще на долгие годы, благо популярность национального лидера настолько велика, что ни одно другое лицо пока не способно реально составить ему конкуренцию.
Самое главное – Россия обрела бы свою внятную политическую форму и избавилась раз и навсегда от обвинений в том, что она представляет собой персоналистский режим
«Единая Россия» стала бы не просто партией Путина, но партией путинистов, то есть людей, разделяющих вместе с лидером страны приоритет государственного суверенитета и территориальной целостности над иными – левыми, националистическими или же либерально-прозападными – ценностными ориентирами.
Увы, вскоре стало ясно, что либералы ходорковского толка весь этот замечательный проект никогда не примут. По вполне понятной причине – этот проект не позволял им достичь желанной цели – смены государственного курса, то есть избавления от путинизма.
Именно по этой, кстати, причине в 2011 году началась в тот момент жесткая кампания против конкретно «Единой России», которая изображалась представителями всех оппозиционных лагерей как воплощение всего самого реакционного, что есть в российском обществе. Пока на политической сцене действовал не просто один Путин как успешный и популярный государственный муж, но вот именно путинистская партия как партия большинства, – любая конституционная реформа для оппозиционных либералов была лишена всякого смысла.
Но, разумеется, и сторонников Путина в этот момент было сложно убедить в преимуществах парламентского строя – большая их часть хотели только сильной и нераздельной президентской власти. Искать общественного консенсуса на путях конституционной реформы было в этот момент несколько наивно.
И в этой ситуации примечательно, что, вернувшись на пост главы государства в 2012 году, Путин не прекратил процесс политического реформирования супер-президентской системы, а, можно сказать, его запустил. Для меня это обстоятельство было решающим аргументом в пользу поддержки этой системы, а не ее оппонентов: несмотря на все понятные обстоятельства, она упорно искала пути к собственному развитию.
Под «обстоятельствами» я имею в виду господствующие умонастроения в лояльном сегменте общественного мнения. В этих средах в 2012–2013 годах было принято выражать удивление, зачем вернувшемуся на Капитолийский холм Цезарю вообще нужен этот демократический Форум, почему Цезарь вообще должен где-то и как-то избираться, зачем ему вообще надо продолжать держаться демократических процедур легитимации, хотя гораздо проще отменить народное представительство и ввести прямую диктатуру по образцу правления последних римских императоров.
Двигаясь во многом против настроений собственных многочисленных сторонников, Путин и поддерживающая его команда политического менеджмента настойчиво проводила в жизнь целостную программу реформ, которые в совокупности должны были создать основы новой российской республики. Назовем эту программу условно проектом Пятой республики. Будем считать Первой республикой ту, что родилась в марте 1917 года и завершилась Октябрьским переворотом, Второй республикой – Советскую Россию и СССР, Третьей – тот переходный строй, что существовал в суверенной России в период от 1991 до октября 1993 года, и, наконец, Четвертой – то, что мы имеем сегодня.
Весь смысл политической реформы мне сегодня видится именно в том, чтобы эволюционным поступательным путем достичь нового политического состояния – Пятой республики. Как и Пятая республика, созданная Де Голлем во Франции, она должна сочетать сильную президентскую власть с сильным и влиятельным народным представительством
Германский путь реформирования институтов – превращение России в парламентскую республику с одной сильной, временно доминирующей партией – уже невозможен. Более того, сегодня этот путь создавал бы серьезные препятствия для эффективного развития, блокируя электоральную ротацию экономических команд внутри исполнительной власти.
В случае движения по германскому пути было бы очень трудно сохранить посткрымский консенсус в области национально–государственной стратегии про обозначившихся и неотменяемых различиях по вопросам социально-экономической политики. Поэтому вероятный ориентир для нашей предвидимой еще Михаилом Булгаковым Великой Эволюции – это все-таки Франция, а не Германия. То есть, перефразируя одно известное высказывание Камилло Кавура, «сильное представительство при сильной президентской власти».
Во-первых, полагаю, что Пятая русская республика, в отличие от Пятой французской, обойдется без серьезных конституционных нововведений. Переход может осуществиться за счет неформальных договоренностей внутри общественных групп и политических элит.
Президент в этом случае сохранит свое право назначать главой кабинета отнюдь не лидера парламентского большинства, но любого приемлемого для Думы государственного деятеля, однако не будет пользоваться этим правом. Английскую королеву ведь тоже закон не обязывает принимать в качестве главы кабинета представителя парламентского большинства, однако, уже два века своими «спящими» полномочиями она сознательно не пользуется. Система держится не на воспетом Локком и Монтескье «разделении властей», но, скорее, на взаимном доверии общества и верховной власти, том самом ценном свойстве английской политики, которым русская система не обладала в 1917 году, и что она фактически обрела только сейчас – в посткрымский период.
Во-вторых, если движение к Пятой республике действительно является стратегической задачей правящего режима, мы уже сейчас, в 2016 году, после выборов и начала работы новой легислатуры увидим шаги к дальнейшему усилению института народного представительства, обеих палат Федерального собрания, а также Законодательных собраний в регионах страны.
Реализации той же задачи служит в настоящий момент и сохранение премьера Дмитрия Медведева на позиции первого лица правящей партии, которая, конечно, должна будет обеспечить себе поддержку большинства на этих выборах. Государственная дума в этом случае очень быстро станет не столько даже местом для дискуссий, чем она уже является на сегодняшний день, но местом согласования элитных интересов и выработки оптимальных экспертных рекомендаций, чем она пока не является.
Администрация Президента тогда сможет постепенно эволюционировать в тот институт, которым она и являлась изначально, в орган, обеспечивающий полномочия главы государства по согласованному функционированию и, по выстраиванию, в установленном Конституцией Российской Федерации порядке меры по охране суверенитета Российской Федерации, ее независимости и государственной целостности, обеспечивая согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти, и выстраивая политику центра в регионах.
В-третьих, если я прав, то будет наконец предпринята – в том числе усилиями власти – попытка сформировать внятную систему ротации исполнительной власти в лице ответственных политических партий, понимающих все приоритеты государственной политики, но при этом способных выдвинуть и взять ответственность за тот или иной экономический курс – в центре или в регионах. В этом плане, если я все же не ошибаюсь, период 2016–2021 годов станет временем разнообразных региональных хозяйственных экспериментов, тем более, что теперь, с 2015 года, губернаторы несут ответственность не только за политическую стабильность, но и за успешность своей хозяйственной и управленческой деятельности.
Соответственно, настоящая внятная «вторая партия» может сформироваться к 2021 году как электоральная коалиция эффективных и грамотных (сознательно употребляю это мотто 1999 года) региональных начальников. Если, скажем, в трех регионах состоится хозяйственное чудо, всем сразу станет ясно, где искать кадры для нового партийного строительства.
Итак, выделим три принципа нашего пути к Пятой республике – принцип взаимного доверия, принцип усиления роли народного представительства и принцип кадровой ротации за счет успешных региональных руководителей
Если все эти три принципа будут задействованы в нашей новой эпохе, состоится очередной поступательный этап булгаковской Великой Эволюции.
Особенно символичным станет то обстоятельство, что Великая Эволюция окажется запущена накануне столетия Великого Революционного обвала. Мы еще долго будем спорить об историческом наследии событий столетней давности, однако, полагаю, что задача российских консерваторов будет состоять в том, чтобы их не повторить.
Россия потратила сто лет для того, чтобы выйти второй раз в истории на путь Великой Эволюции; будем надеяться, что с этого единственно спасительного пути она более не сойдет. Во всяком случае, свои усилия для этого мы приложим.