Затем начальник штаба сухопутных войск США генерал Марк Милли заявил, что военный конфликт с Вооружёнными силами России и Китая неизбежен. Следом официальный представитель Минобороны РФ генерал-майор Игорь Конашенков, подтвердил отправку в Сирию комплексов С-300, которые будут сбивать неопознанные летающие объекты, добавив для ясности: «…иллюзии дилетантов о существовании самолётов-невидимок могут столкнуться с разочаровывающей реальностью».
Чуть позже глава Госдепа США Джон Керри заявил, что действия Кремля в Сирии следует расследовать как военные преступления. В ответ официальный представитель МИД России Мария Захарова назвала слова Керри пропагандой, направленной на нагнетание ситуации и предупредила о серьёзных юридических последствиях.
В тот же день Wall Street Journal сообщил о «тайной» переброске Россией «Искандеров» в Калининград. Два дня спустя Игорь Конашенков тайное сделал явным –уточнив при этом, что «Искандеры» демонстративно загружались на паром в момент пролёта американского спутника, который якобы не выполняет разведывательных функций.
На десерт появилась информация о возможном возвращении российских военных на бывшие советские базы на Кубе и во Вьетнаме…
Декларативная пристрелка
Не уверен, что все события прошлой недели занесены в этот ряд. Также не уверен в наличии строгой причинно-следственной связи. Но то, что совместно они тянут на сенсацию по совокупности, сомнений ни у кого не вызывает. Хотя для сенсации достаточно было двух указов.
Последние лет 15 отношения России и США (как олицетворением Запада в целом) и без того нельзя было назвать безоблачными. После Крыма они обрели явные очертания «холодной войны». А вот в перечисленных новостях уже мерещатся признаки войны «погорячее» – по крайней мере, признаки с охотой декларируемые.
Большинство комментариев по событиям прошедшей недели расположились в плоскости взаимных обвинений в обострении политической обстановки и сознательном провоцировании военного конфликта. Медийные эксперты каждой из сторон говорят о неадекватности противоположного лагеря, погружённого в некую параллельную реальность. Отчаянно спорят, до хрипоты. Доказывают, чья параллельная реальность параллельнее.
Между тем спорить, собственно, не о чем. Мир действительно распараллелился на демократический и демократизируемый, гуманистический и гуманизируемый, развитый и недоразвитый… В общем, на мир блестящий и исключительный с одной стороны и на всякий прочий с другой.
Исключительная Британия собирается освободить своих солдат от необходимости соблюдать на войне права человека, а всякие прочие должны быть осуждены в Гааге за военные преступления в силу негуманности их действий. Армии и демократических стран могут двигаться к границам демократизируемых, так как несут в бомболюках светлые идеалы. «Искандеры» ничего, кроме боезаряда, не несут, и их перемещение даже по своей территории угрожает демократии.
Параллельные реальности
Обманываться не стоит. Реального единства интересов в мире никогда не существовало. Даже на уровне МВФ регламенты и рецепты для развитых и развивающихся экономик носят прямо противоположный характер. Единство существовало только на декларативном уровне и только до тех пор, пока возможно было скрывать истинные цели.
Сегодня уже невозможно. Глобальное противостояние интересов перешло из экономической в военно-политическую плоскость. Правда, пока тоже только на декларативном уровне. Значит ли это, что на риторику можно не обращать внимания? Нет, не значит. Перефразируя Генри Киссинджера, в политике кажущийся (декларативный) мир важнее настоящего.
Презумпция безнаказанности
В отличие от экономики, в политике решения принимаются на основе собственных представлений о намерениях контрагента. Действия носят превентивный характер, а одной из самых используемых технологий является провокация и мистификация. При этом провокации могут разниться, но цель у них всегда одна – изменить представления общества о намерениях ваших конкурентов, выписать себе одновременно и мандат на подавление, и индульгенцию за его последствия.
Исторический аналог, ставший уже нарицательным, это поджог Рейхстага. Из современных примеров: выстрелы снайпера на Майдане, уничтожение гуманитарного конвоя под Алеппо или сбитый Боинг над Донбассом. Самый чудовищный, позволивший перевернуть ход современной истории, – атака на Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года.
Государственного секретаря США Колина Пауэлла принято вспоминать в связи с пробиркой, которой он тряс в ООН, чтобы оправдать уничтожение Ирака. Менее известна его фраза, сказанная сразу после 9/11 в ответ на предложение срочно вынести вопрос удара по Афганистану на СовБез ООН, чтобы быстрее начать действовать: «Поддержка американского народа у нас такая, что голосование в ООН не требуется».
Глупо утверждать, что атаку на ВТЦ следовало бы соорудить ради этой фразы. Однако спорить с тем, что своим заявлением Пауэлл обозначил окончательное крушение послевоенного устройства и провозгласил новый мировой порядок – значит идти против здравого смысла. Суверенитет как базовый принцип международного права был принесён в жертву целесообразности. Ирак, Ливия, Сирия, Йемен, Украина стали следствием дестабилизации межгосударственных отношений, а не их причиной.
Фактически в 2001 году США анонсировали новые принципы построения будущего, предложили остальным странам на выбор «кто не с нами, тот против нас» и дали время на размышления. Сегодня время «на подумать» закончилось. Два противостоящих (принцип США и принцип ООН) подхода к мировому устройству сошлись в Сирии, аргументы «за и против» обрели очертания главных корабельных (и не только) калибров. Отступать, судя по двум заблокированным сирийским резолюциям, никто не собирается.
Главный вопрос: решится ли кто-нибудь нажать первым на курок?
На мой взгляд, вариантов у США нет. Колоссальные долги требуют либо новых активов, либо подрыва инвестиционных обязательств. Экономическая буферная зона (таковой в переходный период были оффшоры) между двух стремительно формирующихся политических миров отсутствует. Так что реализовать проект глобализации на предлагаемых Вашингтоном условиях сегодня возможно только в виде глобального теракта.
А не реализовать – только отменой «презумпции безнаказанности».