В прошлом году из РФ с населением в 146 миллионов человек была принята 5591 жалоба. Из 20-миллионой Румынии — 4604, из 10-миллионной Венгрии — 5569, из 78-миллионной Турции — 8308, из 46-миллионнной Украины (мы-то с вами знаем, что реально в нэньке сегодня живет миллионов 35, не больше) — 8658.
Понятно, что страны с разным населением сравнивать по числу жалоб трудно. Поэтому Страсбургский суд ведет и объективную статистику — на 10 тысяч жителей. И всегда вел, кстати.
Объективный рейтинг эффективности судебных систем стран — членов Совета Европы на сегодняшний день выглядит так.
Я не являюсь сторонником выхода из-под юрисдикции Европейского суда по правам человека, как многие комментаторы. Да, порой появляется раздражение, когда принимаются явно политизированные решения по громким делам. Но ЕСПЧ — это машина, в подавляющем большинстве случаев он срабатывает как предохранительный клапан, заставляет государство расплачиваться крупными штрафами за несовершенство национального правосудия. А потом и совершенствовать его.
Мы должны понимать, что в Страсбург обращаются с заявлениями не только Навальный и Pussy Riot, но и обычные люди, пострадавшие, например, от полицейского произвола или от судебных ошибок. Многие из них выигрывают процессы и получают значительные компенсации, и остается только сожалеть, что наше правосудие не встало на их защиту вовремя.
Разумеется, в ЕСПЧ обращаются с жалобами не только россияне. И не только мы часто недовольны решениями европейских арбитров.
Процитирую Генри Резника, уважаемого в либеральной среде юриста. В декабре 2015 года он расширил кругозор читателей «Новой газеты», убежденных, что Россия — единственный или, по крайней мере, самый злостный нарушитель Европейской конвенции о правах человека и основных свобод, которой руководствуется ЕСПЧ, принимая решения. Правда, я до сих пор не уверен, что они остались довольны, увидев новые горизонты познания окружающего мира.
Коллизии между национальными законами и позицией Европейского суда случаются, и не только в России, и их бывает нелегко решить. Чаще всех недовольны решениями ЕСПЧ Великобритания, Франция, Бельгия, Австрия. Например, у англичан, как и у нас, запрещено голосовать на выборах заключенным, содержащимся в местах лишения свободы.
Несколько лет назад ЕСПЧ посчитал, что это нарушение прав человека. Но пока англичане ничего в законодательстве не поменяли, а Кэмерон даже сказал, что решение ЕСПЧ — это судебный империализм.
К словам Генри Резника можно добавить, что Brexit продиктован, в числе прочего, и желанием Великобритании выйти из-под юрисдикции Европейского суда по правам человека. Королевство намерено принять собственный Билль о правах, который будет основан на Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Только ее надо немного подредактировать, чтобы она лучше соответствовала британским традициям, объяснил в свое время The Telegraph министр юстиции Крис Грейлинг.
Если сравнивать нас с бывшими соцстранами или экс-республиками СССР, то мы смотримся очень даже неплохо. Проигрываем только Чехии, Азербайджану и Грузии, где после ухода Саакашвили разгребают авгиевы конюшни и наводят порядок в своей судебной системе. Грузины уже который год демонстрируют тенденцию к улучшению, и нам, возможно, есть чему у них поучиться.
Если ЕСПЧ является мерилом национальной судебной системы, как совсем недавно уверяли нас правозащитники и либералы, то любопытно, что они скажут о польском или прибалтийском правосудии на основании объективных данных. Не говоря об украинском.
Найдут что сказать, конечно. Но мы-то с вами теперь вооружены, верно?