На самом деле белорусский язык в советские годы пропагандировался в республике весьма активно, так как большевистское руководство ставило своей задачей создать из белорусов новую, отдельную от русских нацию. Именно при советской власти в Белоруссии появилась национальная литература — проза, поэзия, драматургия. Но при этом в повседневном употреблении по-прежнему был либо русский язык, либо сельские диалекты («трасянка»). А после того как в 1995 году в Белоруссии в результате общенародного референдума русскому языку был придан статус государственного, насаждаемая в советские и постсоветские годы «беларуская мова» быстро утеряла свои и без того не очень сильные позиции, фактически став языком официального общения узкого круга идейных националистов и либералов.

Однако в последние годы политический курс белорусской власти начал ощутимо меняться. Официальный Минск по сути стал проводить политику «белорусизации», которая явно усилилась после воссоединения Крыма с Россией. Президент страны Александр Лукашенко, ранее называвший белорусов «русскими со знаком качества», поменял форму национальной самоидентификации на «мы не русские, мы белорусские». В результате такой метаморфозы в Белоруссии постепенно исчезла русскоязычная топонимика: все названия улиц, станций метро и схожих объектов отныне пишутся по-белорусски в двух вариантах: на кириллице и с транслитерацией на латиницу.

 

Кроме того, в республике проводятся все новые акции популяризации белорусского языка. Чиновники, в том числе и высшего звена, призывают граждан как можно чаще пользоваться «мовой», чего в начальный период правления Лукашенко невозможно было даже представить.

Голоса сторонников «белорусизации» звучат все громче, несмотря на то что абсолютное большинство белорусов в быту по-прежнему пользуются исключительно русским языком, включая политически активных пользователей соцсетей. И хотя белорусские «свядомые» пока не могут сравнивать свои успехи с достижениями украинских коллег, однако уже сейчас можно говорить о том, что в белорусском сегменте интернета проповедуемые ими воззрения наиболее модны и популярны. Речь идет не только о языковых, но и о политических предпочтениях. Принципиальная «белорусскоязычность» в подавляющем большинстве случае говорит о вполне определенных политических взглядах своего носителя.

Интересно, что в последние годы в Белоруссии появился целый социальный слой борцов за статус белорусского языка. В основном их деятельность сводится к жалобам и доносам на пользователей соцсетей и работников сферы услуг, которые, по мнению блюстителей языковой нравственности, недостаточно уважительно отзываются о «роднай мове». И государство, в свою очередь, чем дальше, тем чаще демонстрирует как минимум сочувствие к их активности.

В 2013 году минский блогер Глеб Лободенко написал жалобу в жилищно-эксплуатационную службу на белорусском языке и получил на нее официальный ответ на русском. Так как по белорусскому законодательству можно требовать от государственных инстанций ответа на языке обращения, Лободенко написалжалобу в прокуратуру. Было возбуждено дело об административном правонарушении, минский суд приговорил директора отвечавшего Лободенко ЖЭС к штрафу. Это был первый в истории Белоруссии приговор за использование русского языка. Но, как выяснилось позже, далеко не последний.

После этого подобные случаи происходят регулярно. Как правило, жертвами защитников «мовы» становятся либо мелкие чиновники и сотрудники сферы обслуживания (характерная история — «официант отказался отвечать мне по-белорусски»), либо пользователи соцсетей, которые в пылу дискуссий нелицеприятно высказывались о белорусском языке. Особенно преуспел на этой ниве житель Гомеля, известный в стране националист Игорь Случак, который с помощью доносов в прокуратуру добился наказания как минимум для трех человек — все они были приговорены к различным штрафам.

Славе Случака особенно способствовал крайне нелицеприятный поступок: он состряпал донос на онкобольного подростка, в сетевом споре назвавшего белорусский язык мертвым (мертвый язык — официальный термин; к таковым, в частности, относится латынь). После того как мать мальчика прислала ему письмо с просьбой отозвать заявление, потому как подросток недавно прошел курс химиотерапии и общение с судебными инстанциями явно не пойдет ему на пользу, Случак публично отказался это делать и опубликовал письмо на своей странице в соцсети, снабдив его издевательским хештегом «#яжемать».

Надо сказать, что прокуратура пошла на поводу у доносчика, распорядившись начать административное делопроизводство. Лишь после того как по этому поводу поднялась волна возмущения (от Случака отвернулись даже его бывшие соратники-националисты), белорусские правоохранители решили не усугублять ситуацию, отказавшись от судебного преследования больного мальчика.

Помимо отстаивания прав «мовы», Белоруссию постепенно захлестывает и борьба с российской символикой. В частности, националисты регулярно пишут жалобы на водителей городских автобусов, украшающих кабины российскими триколорами и георгиевскими лентами.

 

Из последних примеров: в середине июня брестский журналист Александр Левчук донес в милицию на недостаточно патриотичных брестских коммунальщиков, после чего выразил радостное удивление по поводу того, насколько быстро и оперативно правоохранители привлекли работяг к административной ответственности. От «активистов» успела пострадать даже минская белорусскоязычная гимназия: местный деятель Геннадий Лойко подал на ее руководство в суд за то, что учителя физкультуры не говорят по-белорусски.

Белорусские пользователи соцсетей отмечают, что чиновники, реагирующие на доносы и возбуждающие на их основании административные дела, действуют по привычному для них с советских времен принципу «как бы чего не вышло». А «чего» на сегодняшний день — это в большинстве случаев подозрение в «пророссийскости», поэтому представители государства все чаще пасуют перед наглостью националистов, оправдываются и принимают нужные для них решения. А среди чиновников рангом повыше со временем оказывается все больше носителей националистических убеждений.

Началось это не вчера. Еще в 2010 году сотрудник районной администрации Витебска Андрей Геращенко в статье для одного из российских СМИ заявил, что белорусский язык является средством общения очень узкой прослойки общества, в основном состоящей из идейных националистов, а сами белорусы по сути часть русского народа. После этого Геращенко был уволен со своей должности, а глава белорусского союза писателей Николай Чергинец сопроводил его увольнение недвусмысленным заявлением: «Мы с такими будем расправляться».

С тех пор ситуация существенно усугубилась: семь лет назад в Белоруссии за такие слова увольняли, а сегодня сажают в тюрьму.

 

После крымских событий Александр Лукашенко в одном из своих выступлений сообщил, что дал КГБ указание относиться к пророссийским активистам с предельным вниманием. И силовые ведомства взялись за выполнение приказа президента со всей рьяностью, подтверждением чему стала судьба трех белорусских сторонников «русского мира» — Юрия Павловца, Сергея Шиптенко и Дмитрия Алимкина. Их публикации в основном были посвящены именно критике политики «белорусизации». В итоге все трое уже более полугода находятся в минском СИЗО.