Во время своего ближневосточного турне Владимир Путин объявил о победном завершении сирийской кампании. Анализ ее результатов надолго займет умы многих специалистов и у нас, и за рубежом.
Это главный итог войны и доказательство решающей роли, которую сыграло русское оружие. Именно оружие. Ни международные договоренности, ни партнерские обязательства в этот раз успех испортить не смогли. Сирия, как поле боя, осталась за русскими – ведь ни Трамп, ни Макрон, ни Салман аль-Сауд в страну не прилетели, а Путин прилетел.
В информационном смысле Россия смогла подтвердить лозунг «Своих не бросаем», изрядно потрепанный на других фронтах. Не бросили. В Москву ездят договариваться недавние враги Катар и Аравия, а менее агрессивные арабские страны готовы едва ли не заключать военный союз.
Итак, Россия резко поднимает свою роль на Ближнем Востоке – и этим усиливает позиции на рынке углеводородов. Как минимум европейский рынок газа без Москвы уже не перекроить. И это не считая тех возможностей, которые открывает восстанавливающаяся сирийская экономика.
Изначально одной из заявленных целей кампании была ликвидация боевого потенциала тысяч радикальных исламистов, прибывших в Сирию из России и стран постсоветского пространства.
Про то, что в ИГИЛ русский язык стал едва ли не государственным, все, наверное, слышали. Но наши соотечественники засветились практически в любом деле.
А под Алеппо создали собственный эмират: подразделение Мухаджирин-валь-Ансар было укомплектовано во многом выходцами из Средней Азии, а офицеры в большинстве были из числа чеченцев. Они настолько закрепились на местности, что перевезли туда семьи, создали бизнес и добились фактически государственной автономии, даже в кругу сирийских исламистов.
Просто так игнорировать эту тему было нельзя. Рано или поздно боевики вспомнили бы о своей родине, и террористическая война перекинулась бы и сюда. Российский контингент в этом плане действовал принципиально – все «наши» группировки были выявлены и разгромлены.
Воодушевление среди исламских радикалов в России ушло на нет, а в самой исламской общине теперь задают тон лояльные государству лидеры вроде Кадырова. Понятное дело, что эта проблема не может быть решена раз и навсегда, а требует тонкой и системной работы политтехнологов, которые смогут перенаправить энергию мусульманских активистов в гуманитарное русло.
То же ИГИЛ умудрялось одновременно разбрасывать хорошо оснащенные турецкую и иракскую армии.
Вполне возможно, войны будущего будут выглядеть именно так: небольшие подвижные группы боевиков проводят диверсионные операции, мирное население подвергается прямому террору, а радикальные элементы мобилизуются с помощью современного пиара. Казалось бы, чем может помочь в этом случае авиация?
Но нет! Вступление небольшого контингента Российской армии в практически проигранную Дамаском войну тут же изменило расклад сил.
Штабные советники за несколько месяцев навели порядок в командном составе сирийской армии. До того важнейшей причиной поражений Дамаска были беспечность и коррупция в сирийском генералитете, помноженная на местный менталитет.
Часто именно советники подбирали офицерский состав для планируемых операций и делали это на основе критериев эффективности, а не места в феодальной иерархии или былых семейных заслуг.
В критических ситуациях российским командованием использовались небольшие группы специального назначения, например для прорыва фронта противника или ликвидации ключевых боевиков.
Приходится признать, что в начале кампании и у наших военных проскакивали ошибки и проколы в планировании. Бомбы прилетали в пустоту, а занятые с трудом города боевики отбивали назад, как это было с Пальмирой. Но по ходу дела штаб группировки освоил специфику маневренной войны, и ошибок не совершали.
Таким образом, Россия, вопреки прогнозам, переломила ход войны ограниченными силами, не ввязываясь в широкомасштабную наземную операцию. Ну и с небольшими потерями, какими бы горькими они ни были.
За два года войны через Хмеймим прошло много солдат и офицеров. Каждые несколько месяцев практически полностью менялся состав группировки. Это позволит оценить уровень руководящего состава, и наверняка выводы будут сделаны и по командованию.
Внешне эта Российская армия разительно отличается от пестрого войска, переходившего в 2008-м Рокский тоннель. Тогда каждое подразделение было одето на свой вкус, армию сопровождало ополчение кавказских племен, а поломанную технику сбрасывали на обочину.
Сегодняшняя Российская армия – предмет большой гордости. Вышколенная, дисциплинированная и крайне эффективная сила.
Во-первых, ЧВК, российские частные военные компании. Впервые в такой роли они засветились именно в Сирии. Формально не связанные напрямую с российским руководством, они выполняли необходимые сирийскому правительству задачи: удержание стратегических объектов (нефтяных месторождений и прочего) и штурм ключевых пунктов боевиков, например Пальмиры.
Там они показали свою высокую эффективность, и теперь частные армии, сформированные из русских с российскими и украинскими паспортами, обеспечивают охрану важных объектов сразу в нескольких ближневосточных странах.
Тем более что это не требует сложных межправительственных договоренностей и дипломатических маневров.
Еще одним успешным ноу-хау сирийской кампании стало создание военной полиции из числа жителей мусульманских республик РФ. О них я лично слышал только положительные отзывы сирийцев.
В восточных кварталах Алеппо, которые долго находились под контролем боевиков, местные жители настороженно воспринимали возвращение сирийских силовиков, коррупции и репрессий со стороны спецслужб. Но введена туда была российская военная полиция, к которой доверия было намного больше. В личном общении кавказские полицейские при любой возможности подчеркивали свою принадлежность к Российской армии и верность присяге.
В ходе сирийской кампании армейское руководство озаботилось организацией информационной работы. Стало очевидным, насколько это важный вопрос в современной войне. Можно выиграть все битвы, но страна будет обескровлена одними только телевизионными новостями.
Потому действия Российской армии освещали военные корреспонденты лучших московских каналов, прямо с передовой. А эксклюзивные материалы добывали журналисты военных новостных агентств – ходили в горные рейды с курдскими партизанами, пересекали пустыню на джипах с местными экзотическими ополчениями и сидели в руинах окруженных кварталов с их защитниками.
Оказалось, что некоторые из них имеют такой жизненный опыт, что могут остановить бегущий с поля боя взвод, но в первую очередь это все-таки журналисты.
Для мирного решения гражданских конфликтов российским командованием был создан Центр примирения сторон, в полномочия которого входили переговоры с умеренными (в прямом смысле слова) боевиками и их переход на сторону легитимной власти.
Что интересно, такие договоренности в большинстве случаев были возможны только при участии русских. Без этого главы племенных отрядов и квартального ополчения не слишком доверяли властям.
Это очень перспективная форма работы, которая требует привлечения новых кадров, ориентирующихся в вопросах культуры и дипломатии восточных народов. Ведь незачем воевать целой Российской армии там, где достаточно провести эффективные переговоры.
Итак, теперь в распоряжении России современная армейская группировка, небольшая, но эффективная, которая может выполнять точечные задания в отдаленных регионах, может оказывать поддержку союзникам и решать политические задачи лучше, чем это умеют делать собственно политики и дипломаты.
Где применять полученные навыки теперь? Сирия – далеко не единственная горячая точка в зоне интересов Российской Федерации.
Внимания требует ситуация в Средней Азии, можно продолжать продвижение на Ближнем Востоке. Но самая больная точка, и самая опасная – это Донбасс! Ведь, пока на улицах Алеппо жители празднуют победу, русские Донецка продолжают в подвалах пережидать обстрелы украинской артиллерии.