Первоначально безопасность французского производства обеспечивала сирийская армия, а с лета 2012 года – курдские «Отряды народной самообороны». После отступления курдов сирийский филиал Lafarge был вынужден вступить в тайные переговоры с ИГ о возможности вести торговлю и производство. Французский персонал к тому времени был уже эвакуирован, и на заводе остались только сирийские кадры. В оккупационный период завод якобы захватила группа «эффективных менеджеров» из числа сирийцев, которые не ставили в известность центральное руководство компании о своих действиях.
Официально предприятие курировала некая группа управленцев, состоящая из трех человек: «ответственный за производство» Мамдух аль-Халед, «финансовый координатор» Амро Талеб и «основной поставщик» Ахмад Джамаль. Переговоры с боевиками вел «управляющий рисками» Ахмад Джалуди, гражданин Иордании сирийского происхождения. Известно, что он неоднократно ездил в Ракку и Газиантеп, свободно пересекал границу с Турцией, а через посредника Амро Талеба, сирийца с гражданством Канады, закупал у игиловцев нефть для работы завода. Курдские предприниматели также входили в производственную цепочку, поставляя глину и известняк.
В таком оправдательном свете представляет сотрудничество Lafarge с ИГ благосклонная французская пресса. Однако как показала переписка президента филиала Lafarge в Сирии Фредерик Жолибуа летом 2014 года, руководство компании не только было в курсе торговли с ИГИЛ, но и фактически попустительствовало сотрудничеству с террористами. В курсе дела был также директор по безопасности группы Lafarge Жан-Клод Вейяр, работающий в Париже. С этой целью он даже посещал Газиантеп летом 2012 года. Более того, французский топ-менеджмент настаивал, чтобы предприятие не закрывалось и работало на полную мощность на линии фронта, несмотря на просьбы местного персонала об эвакуации.
Мотивацию руководства компании Lafarge СМИ сводят к меркантильной выгоде: после начала войны цены на цемент в Сирии выросли в два раза, и грех было этим не воспользоваться. Однако из этой коммерческой идиллии выпадет один непреложный факт – захват завода боевиками ИГ в сентябре 2014 года по апрель 2015 года.
Зачем было захватывать завод, если с боевиками были установлены взаимовыгодные отношения? И ещё: кому все-таки французское предприятие продавало цемент, если бетонные бункеры строили именно боевики, а не сирийская армия? Ежегодно завод производил 2,6 млн тонн цемента. Это значит, что только за два года «оккупации» «Исламское государство» получило 6 млн тонн цемента – столько же, сколько использовал германский Рейх в первую мировую войну для создания Линии Гинденбурга.
Кроме того, есть в сирийской истории Lafarge ещё одна нестыковка: завод работает не на нефти, а на угле, а он беспрепятственно ввозился из соседней Турции. Скорее всего, расследование Le Monde стало «дымовой завесой», отвлекающей внимание от главного – работы завода на террористов.
По данным «Сети Вольтер», сирийский филиал Lafarge, , изначально был открыт в 2007 году для обеспечения боевиков бетонной инфраструктурой в борьбе с режимом Асада, и создавалась она при участии инженерных войск НАТО. Решение о свержении Сирийской арабской республики было принято ещё в 2008 году на заседании Бильдербергского клуба в Шантилли (США), после чего на заводе началась реконструкция.
Именно поэтому в курсе «торговли» Lafarge с террористами было все внешнеполитическое руководство Франции: экс-министр иностранных дел Лоран Фабиус, бывший посол Франции в Дамаске Эрик Шевалье и бывший специальный посланник Франции по делам Сирии Франк Желле. Владельцы компании также обнаруживают большие связи в правительстве.
Так, почетный президент Lafarge Бертран Коломб дружен с канцлером ордена Почетного легиона Бенуа Пюга, а сам сирийский филиал входит в коммерческую структуру оппозиционного клана Тлассов. В частности, она принадлежит Фирасу Тлассу – брату Манаса Тласса, которого Франция намеревалась сделать президентом Сирии.
Конфликт с ИГ произошел лишь после того, как США приняли решение передать территорию на севере Сирии под контроль курдской администрации. Однако до этого момента, с 2011 по 2014 год, ЦРУ использовало завод для прикрытия секретных контактов с исламистами. Нападение на завод в сентябре 2014 года стал актом мести ИГИЛ за прекращение сотрудничества. Тем не менее, с уходом «халифата» из Ракки подрывная миссия Lafarge не закончилась.
В марте 2017 года руководство концерна признало, что передало площадь предприятия третьей стороне «для устранения разногласий с некоторыми вооружёнными группами» и обеспечения безопасности предприятия, в том числе «возможности ввоза и вывоза грузов». В настоящее время на территории завода находится спецназ США, Франции, Норвегии и Соединённого Королевства, штаб командования по оккупации северной Сирии и база американских ВВС. Тем не менее, сама компания Lafarge понесла большие репутационные потери за нарушение резолюции ООН, запрещающей торговлю нефтью с ИГ.
Очевидно, французское предприятие просто подставили американские партнеры по антиигиловской коалиции, чтобы прикрыть истинный масштаб сотрудничества с террористами. Однако это не отменяет вины компании Lafarge, которая заключается не в том, что для спасения своего персонала она якобы вступила в переговоры с террористами, как это представила Le Monde. А в том, что она играла ключевую роль в масштабной военной операции по разрушению Сирии и продолжает её сегодня, но уже без «халифата», исполнившего свою роль для перекройки Сирии под будущее курдское государство.