Анализируя договор о границе, эксперты отвечают на вопрос, который, собственно, и стал поводом для митингов: не проиграла ли Ингушетия в ходе размежевания с соседкой?

Среди организаторов митингов в ингушской столице Магасе «много тех, кто реально болеет за свою землю и народ, но большинство организаторов – провокаторы», заявил во вторник ТАСС глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров. Договор об административной границе между Чечней и Ингушетией (подписанный 26 сентября Евкуровым и Рамзаном Кадыровым) – «благо для народа и на самом деле историческое событие», подчеркнул ингушский президент, добавив, что декларируемое на митинге – это политика.

Евкуров пояснил: организаторы демонстрации не изъявили намерения встретиться ни с министрами правительства, ни с самим главой республики. Он выразил надежду, что оргкомитет, с идеей создания которого выступил ранее первый глава Ингушетии Руслан Аушев, сможет разобраться в ситуации, выработать вместе с властями конкретные предложения для урегулирования сложившейся ситуации. «Надеюсь, что митингующие прислушаются и создадут оргкомитет, внесут свои предложения, и мы вместе будем работать», – подчеркнул президент.

Правда, по данным «с мест», основным организатором протестов выступил не Аушев, а лидер оппозиционного движения «Мехк-Кхел» («Народный собор») Сараджин Султыгов, а также Магомед Муцольгов, чья правозащитная организация «Машр», по данным Минюста России, спонсируется американским National Endowment for Democracy и Норвежским Хельсинкским комитетом.

Ко вторнику митинговая лихорадка в Магасе уже стала сходить на нет. Как сообщают очевидцы, никаких столкновений с сотрудниками МВД или Росгвардии, и тем более задержаний не наблюдается. Что же касается начала этой лихорадки, то эксперты уверены, оно произошло не просто так.

«Почти два десятилетия здесь сохраняются мир и спокойствие, не считая событий по соседству, в Южной Осетии, в 2008 году», – сказал директор Международного института новейших государств Алексей Мартынов. А ведь именно Северный Кавказ наши внешние оппоненты рассматривали в качестве уязвимой точки России, добавил он. «И сегодня ничего не изменилось для них», – подчеркнул Мартынов. Собеседник полагает:

«Судя по почерку, как расковыриваются эти сомнительные вопросы, и по той скорости, с которой там оказались известные либеральные СМИ, я имею в виду не республиканские, а зарубежные, складывается впечатление, что это внешне координируемая история».

На это же обратил внимание руководитель Центра кавказоведения при МГУ, политолог Исмаил Агакишиев. «То, что мы наблюдаем сегодня в Ингушетии, – это не в первый раз, – подчеркнул он. – Всегда находятся люди, в чьих интересах разбить два братских народа и создать на Кавказе конфликты. К сожалению, такие же проблемы происходят сейчас на Южном Кавказе, и кому-то очень хочется, чтобы это происходило на Кавказе Северном». Те, кто пытается раскачать сейчас ситуацию, должны помнить: игра амбиций, поставленная выше общенародных интересов, не прибавит этим политикам ни уважения, ни авторитета, сказал Агакишиев.

По мнению Мартынова, «провокаторы, которые это организуют, имеющие отношение к так называемой республиканской оппозиции» пытаются направить протестную активность лично против Евкурова – пытаясь использовать пограничный вопрос как подходящий повод для смещения главы республики.

Сама же проблема демаркации границ между двумя вайнахскими республиками – Ингушетией и Чечней – «это не проблема вообще», уверен Мартынов. «Все границы носят административный характер. Потом, я напомню, что в советское время вообще одна республика была, Чечено-Ингушская АССР, там даже условных административных делений не было», – напомнил политолог.

Но надо признать: именно тема административной границы – проведение которой якобы лишит Ингушетию территорий и нефтяных запасов – и стала «бикфордовым шнуром», поджегшим протестные митинги.

Действительно, с 1991 года, с момента разделения ЧИ АССР на две республики, проблема территориального размежевания оставалась нерешенной. После установления мира и восстановления порядка в Чечне был начат и процесс обсуждения границ с соседями. «Этот процесс идет несколько лет, – отметил Мартынов. – Насколько мне известно, это широко обсуждалось с местными жителями в районах, которые подпадают под эту программу, и в Ингушетии, и в Чечне, причем делалось это публично. Кто из журналистов хочет об этом писать, рекомендую посетить официальные сайты глав республик, Чечни и Ингушетии».

Поскольку межреспубликанской границы не существовало, то границы районов определялись актами местных властей. И, как поясняют уже республиканские власти Ингушетии, во всех этих местных постановлениях оговаривалось: «границы между муниципальными образованиями не являются границами регионов», а границы регионов будут определены отдельно. Они и были определены, в соответствии с федеральными законами, сентябрьским соглашением Евкурова и Кадырова.

«С учетом принятого в 2009 году нами закона (об определении границ муниципальных образований), и с учетом принятого в Чечне в 2012 году закона мы изменили границы именно муниципальных образований. И в этом случае мы опрашивали местных жителей Аки-Юрта, Чемульги, Арштов, Даттыха и в крайнем случае жителей Алкуна. Мы все процедуры закона соблюли», – цитировало ТАСС заявление Евкурова.

Глава Ингушетии разъяснил: «Это не тот случай, когда проводится референдум… Между нашими республиками не было границ, мы их устанавливали, а референдум необходим, когда имеющиеся границы изменяются». Но местных жителей, безусловно, опрашивали.

«Даже в нашей республике, как мы прекрасно знаем, установление границы между дворами двух братьев не всегда заканчивается мирно. В ходе подготовки этого соглашения Ингушетия и Чечня ушли от спорных моментов, смогли преодолеть исторические обиды, что очень важно», – считает глава ингушского отделения Ростелекома Башир Хашагульгов, комментируя соглашение, подписанное главами и утвержденное парламентами обеих республик.

Но тут возникает главный вопрос – выиграла или проиграла Ингушетия по результатам прошедшего размежевания. В частности, например, останется ли республика без неких богатых месторождений нефти. Речь идет о землях селения Даттых Сунженского района. Здесь, как пояснил Евкуров, находится 19 скважин. Причем, когда межреспубликанская граница условно считалась по границам районов, за Ингушетией числилось две скважины, а после заключения соглашения 16 из них остаются на территории Ингушетии. Но по большому счету «контроль» за большинством или меньшинством из них неважен. Нефть в скважинах – с высоким содержанием серы.

«Именно высокое содержание серы и в советское время, и даже сейчас не позволяет вырабатывать там нефть», потому скважины и были законсервированы, разъяснял Евкуров. Они были закрыты (или, как говорят специалисты, затампонированы) еще в первой половине 1930-х годов. «Добыча нерентабельна ни при цене нефти в 100 долларов за баррель, ни при цене в 1000 долларов», – отметил по этому поводу директор Центра политического анализа Павел Данилин. Он напомнил: за спекуляциями о том, что «у ингушей украли нефть», как-то забылся тот факт, что с 2011 года «Ингушнефть» – «дочка» «Роснефти» – добывает черное золото из 145 скважин, принадлежность которых к Ингушетии никто не оспаривает. Добавим, что именно благодаря этим скважинам минэкономразвития республики ожидает роста добычи нефти до конца года (в том числе 20,7 тыс. тонн из новой скважины «Серноводская-25» плюс к добываемым ежегодно 65 тыс. тонн). Так что нефть явно не «украдена».

По оценкам экспертов, не выдерживает критики и тезис о неравноценном обмене землями между Ингушетией и Чечней. «Карты в Сети ходят нереальные. Часть изменений есть, а части нет», – подчеркивает руководитель департамента стратегических исследований и прогнозирования ЭИСИ Екатерина Соколова. «Чечня имеет все основания считать, что Ингушетии достается на 7 тыс. га больше. Это правда, просто это не нужно никому качать. А в Ингушетии нужно. Вся волна не против самого соглашения, а против Евкурова, мол, соглашение, может, и неплохое, но как-то принято без уважения», – полагает эксперт.