Протестные выступления начались во вторник и два дня сотрясали столицу страны и ближайшие к ней города. Формального повода (этакого триггера, взорвавшего социум) для них не было. Просто лопнуло терпение иракцев. Власти поторопились заявить, что выступление населения спровоцировано «группировкой подстрекателей» и для защиты «мирных участников протестов» вывели на улицы подразделения силовых структур.
Силовики «мирных участников» защитили всеми имеющимися у них средствами. В итоге, по данным полуофициальной Иракской верховной комиссии по правам человека, погибли порядка 100 (информационные агентства тиражируют цифры от 80 до 94) человек, огнестрельные ранения получили почти 4000 выступивших против правительства, 540 человек арестованы.
К концу среды премьер-министр Ирака Адиль Абдул-Махди ввёл в Багдаде и районах, подверженных протестам населения, временный (на 3 и 4 октября) комендантский час. Премьер назвал своё решение «трудным», но его нужно было принять «в качестве горького лекарства», чтобы обеспечить мирное проведение пятничных молитв.
Пятница и в самом деле прошла спокойно, а в субботу протесты развернулись с новой силой и привели к новым жертвам. Эксперты по привычке ищут в иракских протестах внешнюю силу. Однако причину своих выступлений сами иракцы сформулировали проще: они протестуют против захлестнувшей страну коррупции, высокой безработицы и безобразной работы коммунальных служб, оставляющих разрушенные войной города без должного ухода, порой даже без воды и электричества.
Похожие требования звучали и на прошлогодних сентябрьских протестах. Тогда их эпицентром стала портовая Басра. Этот город находится в благодатном месте – иракском центре добычи, переработки нефти и её транспортировки на экспорт через терминал Аль-Басра. Кроме нефти город даёт иракской экономике ещё много чего полезного – производит полиэтилен, поливинилхлорид, азотные удобрения и пр. Только вот доходы от этой продукции оседают в основном в столичном Багдаде.
В прошлом сентябре терпение Басры лопнуло. Тогдашние протесты (их ещё назвали «народным волнением») в считанные дни вымели из премьерского кресла Хайдера Аль-Абади. На смену ему пришёл делегированный Верховным исламским советом Ирака (проиранским политическим движением) Адиль Абдул-Махди аль-Мунтафики.
Этот ветеран иракской политики имел опыт работы на министерских постах правительства, побывал вице-президентом Ирака. В Багдаде посчитали, что Адиль Абдул-Махди лучше других справится с проблемами разрушенной войной страны, и доверили ему кресло премьера. Было это 25 октября 2018 года. Так что нынешние протесты в какой-то мере венчают год работы Абдул-Махди в качестве главы иракского правительства. Они – своеобразная оценка его деятельности (или бездеятельности).
Коррупции не видно конца
Надо признать, возможности у Ирака неплохие. Багдад обладает четвёртыми по величине запасами нефти в мире. Она не лежит мёртвым грузом. Если до иностранного вторжения страна добывала 2,8 млн. баррелей нефти в день, то сейчас этот показатель приближается к 4 миллионам. Постарались иностранные компании, прежде всего американская ExxonMobil, англо-голландская Royal Dutch Shell и британская British Petroleum. Не остались в стороне от иракского нефтяного пирога китайские, турецкие, французские, норвежские, южнокорейские, малазийские и даже российские («ЛУКойл» и «Газпром нефть») нефтяники.
Иракское правительство на каждом месторождении оставило себе долю в 25%, подняв экспортный потенциал своих товаров до $60 с лишком миллиардов. При импорте в $30 миллиардов разница получается существенная. Она вполне помогла бы разрешить основные проблемы Ирака, для восстановления которого, по оценкам Всемирного банка, не хватает примерно $90 миллиардов.
Однако деньги в Багдаде утекают мимо казны. Доходило до того, что по рейтингу коррупции Ирак занимал 169 место из 174, а ООН расследовала злоупотребления иракских чиновников в реализации международной программы помощи «Нефть в обмен на продовольствие».
В Багдаде периодически вспыхивают коррупционные скандалы. Примечательно, что в них фигурируют представители всех слоев политического спектра, религиозных конфессий и этнических групп (арабы и курды, шииты и сунниты). Не далее как в июле случился очередной такой скандал. Широкой общественности стало известно, что дочь экс-президента страны Фауда Маасума устроена в посольство Ирака в Гааге, дочь бывшего вице-президента Худаира аль-Хузаи – в посольство в Оттаве. Его сын – торговый атташе в Кувейте. Дочь одиозного шиитского радикала, одного из лидеров «народного ополчения» Хади аль-Амери – консул в Тегеране, а родной брат – консул в Манчестере.
Список получился большой. Премьер Адиль Абдул-Махди поторопился создать специальную комиссию для расследования чиновничьих злоупотреблений. Заодно отчитался перед страной, что судом выданы ордера на арест 11 министров и других высокопоставленных чиновников, подозреваемых в коррупции. Кроме того, с начала года специальные комитеты рассмотрели и направили в суд дела по 1267 случаев коррупции и т.д.
«Совпали по времени»
Июльский протест тихо схлопнулся. Одни посчитали это заслугой Абдул-Махди, другие более реалистично – 50-градусной жарой. Потому что, во-первых, не исчезла социальная база протеста. Уровень безработицы в Ираке гуляет возле 8-процентной отметки. Причём, среди молодёжи он в два раза выше. При этом порядка 17% трудоспособных иракцев имеют лишь временную работу. В сухом остатке цифр статистики – бедствующее население, 10 процентов из которого просто не доедает из-за недоступности продовольствия. На юге страны уровень бедности вообще держится около 30-процентной отметки.
Во-вторых, в Ираке знают, что высокопоставленные коррупционеры, как правило, избегают наказания, уезжают из страны и живут потом безбедно в Иордании, Турции, Эмиратах, Великобритании и других странах. Здесь помнят первого министра обороны «независимого Ирака» Хазема аш-Шаалана, умудрившегося за год обобрать казну на $4 миллиарда и укрывшегося с этими деньгами в иорданском Аммане, где он теперь уважаемый бизнесмен. Такие факты не приносят доверия антикоррупционным обещаниям правительства.
Наконец, за июльскими протестами эксперты увидели крепкую внешнюю руку. Дело в том, что народные выступления а Ираке «совпали по времени» с пиком политического противостояния США и Ирана. Больше того, ещё до начала массовых протестов в Багдаде их по дате и времени проанонсировало издание Mawazine News, а отставной (проамериканский) премьер Хайдер аль-Абади заявил о готовности сменить Абдул-Махди на посту главы правительства.
Подключился и официальный Вашингтон, недовольный пассивностью иракских властей в отношении проиранских шиитских группировок. По этой причине, кстати, не состоялся вывод пятитысячного американского воинского контингента из Ирака, объявленный ещё в 2018 году.
Госдепартамент потребовал от Адиля Абдул-Махди поставить под контроль формирования проиранских «Народных мобилизационных сил», которые американцы обвиняют в майском обстреле посольства США в Багдаде и делового квартала Басры (в июне), где расквартировано представительство американской нефтяной корпорации Exxon Mobil.
Премьер Ирака то ли не послушал Вашингтон, то ли у него банально не хватило сил, чтобы приструнить радикальных шиитов. Как бы то ни было, в ответ Абдул-Махди получил новую порцию народного протеста, исполненного по стандарту «цветных революций». Ситуация усугубилась тем, что пролита кровь бедствующих иракцев.
Это финал карьеры политического долгожителя Ирака (Абдулу-Махди семьдесят семь лет). Вопрос только в том, удастся ли теперь проиранским шиитам сохранить свое влияние в правительстве и парламенте страны. Сегодня это не выглядит очевидным…
Автор: Геннадий Грановский