Китайская Народная Республика, по существу, оказалась в заложниках собственного политико-идеологического прагматизма. В Поднебесной ещё в конце 1970-х годов выдвинули лозунг Дэн Сяопина "Одна страна — две системы" с прицелом на Тайвань. Тогда Гонконг был ещё британским, Аомэнь — португальским, а по отношению к ним лозунг в 1978-81 гг. звучал лишь немного иначе: "Одно государство — две системы".
Но ввиду очевидной, мягко говоря, спорности сосуществования разных политико-экономических систем в рамках одного государства на XII съезде китайской компартии в 1982 г. это и было скорректировано в менее политизированной формулировке с упоминанием "Одной страны", а не государства.
Для Востока – это две большие разницы, к тому же это позволяло более респектабельно анонсировать тот же тезис и в отношении Тайваня. Тамошние власти, как известно, и поныне никак не откликаются на такой "проект" и неизменно оспаривают суверенитет КНР на всей территории Китая.
Зачем Китаю второй Тайвань?
«Переориентация КНР на рыночные рельсы в экономике с её активным вовлечением в международный финансовый рынок, с одной стороны, сблизила экономические системы Гонконга и Китая».
Это, по мнению тайваньского политолога и экономиста Люн Вэя, «облегчило провозглашение Гонконга специальным административным районом, но с другой — сохранение руководящей роли компартии и прокоммунистического государственного управления в КНР стали главным фактором нарастающей несовместимости обеих систем".
Поэтому, как считает эксперт, принцип "Одна страна — две системы" дееспособен, разве что, в кратковременный период. По прошествии которого "неизбежно усугубление политико-экономических противоречий между обеими системами".
Такой вывод, который разделяют многие аналитики, в полной мере подтверждается нынешней ситуацией в Гонконге, которая чревата дальнейшим усилением сепаратистских тенденций в этом районе. Какими будут внутри- и геополитические последствия для КНР, сказать непросто. У китайских коммунистов немалый опыт подавления разного рода центробежных тенденций.
Пекин едва ли смирится с "тайванизацией" Гонконга и уже официально обвиняет США и Великобританию в действиях по эскалации антикитайского вектора в политическом кризисе в Гонконге (Беспорядки в Гонконге. Применит ли Китай армию и что будет делать Запад).
Ведь именно через британский Гонконг и португальский Аомынь (Макао) с середины 1950-х годов по нарастающей направлялись инвестиции в Китай из США, других стран НАТО и даже Японии. И это происходило, несмотря на их санкционный экономический режим в отношении КНР, по сравнению с которым нынешние санкции в отношении России – детские игрушки.
С начала 80-х годов через Гонконг и Аомэнь стали также поступать инвестиции и из Тайваня. Их поток не прекращается и сегодня, и, хотя ожидавшегося взрывного роста не случилось, важна тенденция. Вдобавок, через Гонконг с Макао КНР практически с первых лет своего существования наращивала торговые связи с Западом.
На сегодня объёмы транзитных (экспортно-импортных и обратных им) торговых операций КНР с зарубежьем через Гонконг с Аомынем исчисляются в целом более чем в 20 млрд. долл. ежегодно. В основе такого "транзита" уже которое десятилетие — закупки Китаем оборудования двойного и военного назначения, финансирование сделок по экспорту вооружений и военно-промышленных технологий, а также торговля со странами, оказавшимися под санкциями США или даже ООН.
В таком «китайском списке» КНДР, Иран, Куба, Судан, Сомалиленд и Йемен уютно соседствовали с ЮАР и Южной Родезией. Кстати, негласное финансирование и поставки оружия из КНР повстанческим прокитайским группировкам более чем в 30 странах мира тоже осуществляются, как и прежде, посредством всевозможных схем через Гонконг и Аомынь.
Капиталистический анклав коммунистического Китая
Особая роль и значение Аомыня и особенно Гонконга в общемировых финансово-экономических связях особенно выросли со второй половины XIX века – когда мировые державы взялись за колонизацию Юго-Восточной Азии. С давних пор в этих анклавах льготные условия практически для любого бизнеса, вне зависимости от региональной и мировой политической конъюнктуры.
Отнюдь не случайно свыше трети всего объема своих ценных бумаг на мировом фондовом рынке КНР уже больше четверти века реализует опять же через Гонконг и Аомынь. Вплоть до начала 80-х годов этот показатель превышал 65%. Для отказа КНР от борьбы за деколонизацию тех же анклавов причин хватало.
Ещё в ноябре 1952 г. тогдашний глава китайского МИДа Чжоу Эньлай пояснил зарубежным СМИ, что "вопросы деколонизации районов, оставшихся колониальными территориями в Китае, будут решаться исходя из складывающихся отношений с этими метрополиями, с этими районами и с учетом экономических обстоятельств". Впоследствии тот же подход власти КНР подтверждали постоянно.
А первым внешним сигналом к такой политике стало официальное признание КНР Великобританией еще в январе 1950 года. Это, естественно, было связано и с фактором Гонконга. Но на уровень послов британско-китайские взаимоотношения (обе страны были представлены поверенными в делах) вышли только с мая 1972 г.
13 марта 1972 г. глава китайского МИДа Цяо Гуаньхуа и поверенный в делах Великобритании Джон Эддис от имени правительств обеих стран подписали коммюнике, провозгласившее установление дипотношений на уровне послов, признание Тайваня в качестве провинции КНР и передачу Гонконга КНР в связи с предстоящим окончанием срока британской аренды этого района (в 1997 г.).
При этом в отдельном ("Гонконгском") протоколе к этому документу было отмечено, что "экономическая система в этом районе не будет подвергнута изменению в течение 50 лет". Причины такой позиции Пекина вполне очевидны, но не здесь ли была заложена первопричина неизбежных политико-экономических, точнее — системных диспропорций в рамках вышеупомянутого курса КНР "Одна страна — две системы".
Несмотря на радикальные изменения в государственной экономической политике КНР с начала 80-х, Гонконг остаётся анклавом особого рода. Его финансово-экономическая система и внутриполитический, можно сказать полугосударственный строй – это классическое воплощение западного капитализма со всеми его модификациями.
«Солидарность» в Сянгане?
Красному Китаю до этого всё же настолько далеко, что ни о каком единстве с анклавом говорить даже не приходится. Какими бы ни были результаты местных выборов. Стоит ли удивляться, что в ходе до сих пор не прекращающихся протестных выступлений в Гонконге участники используют полный набор «революционных» аргументов, начиная с троцкистских, и кончая лозунгами польской «Солидарности».
Как отмечает российский китаевед Алексей Грязев, динамика событий в регионе после 1997 года была вполне последовательной:
"Экономическая мощь Гонконга не пошатнулась благодаря материковому Китаю. А предварила юрисдикицю КНР в этом с 1 июля 1997 г. районе китайско-британская декларация от 18 декабря 1984 г., подписанная в Пекине премьер-министрами обеих стран — Чжао Цзыяном и Маргарет Тэтчер".
Территория Гонконга получила, как известно, официальный статус "Специального административного района Сянган". С официальной гарантией Пекина о сохранении там финансово-экономической автономии в течение 50 лет. Впрочем, "британские флаги заменили на китайские, а шотландских гвардейцев — на войска Народно-освободительной армии Китая".
Однако, как бы ни пытались в Гонконге сохранить "политические свободы на прежнем уровне — конфликт двух совершенно разных систем был неизбежен. Поскольку "то два уже разных народа с абсолютно непохожим укладом жизни, политическими воззрениями, хотя и соседствующих друг с другом территориально".
Словом, принцип "Одна страна — две системы" сослужил плохую службу Пекину. Конвергенция социализма в капитализм и наоборот всегда надежнее в рамках единого государства.
Именно об этом, между прочим, свидетельствует, к примеру, и не столь давний "опыт" Польши. Там, как известно, ещё во второй половине 70-х годов, когда о «Солидарности» не знали даже органы безопасности, порты Гданьск и Гдыня с прилегающими районами были объявлены специальными портово-экономическими зонами.
Это был капиталистический, по сути, анклав, замаскированный то ли под хозрасчёт, то ли под зону кооперативного движения, с таможенным и в целом общеэкономическим режимом, существенно отличающимся от общепольского. Но именно в том регионе тогда же возникло небезызвестное движение "Солидарность", впоследствии устранившее власть польской компартии.
Автор: Алексей Чичкин