Когда The Wall Street Journal и The New York Times со ссылкой на источники в американской администрации сообщили, что президент США Джо Байден 24 апреля планирует официально признать Геноцид армян 1915 года в Османской империи, в этом не было ничего удивительного.
Но всегда такого рода сообщения являлись своеобразным тестом в отношении американо-турецких отношений, и президенты чуть ли не в последний момент не произносили термин «геноцид», употребляя фразу Мец Егерн («большая резня»), не желая портить отношения с важным союзником по НАТО, каким считается Турция. Даже несмотря на то, что на Белый Дом всегда оказывала давление мощное армянское лобби.
Напомним, что США впервые признало Геноцид армян еще в 1951 году в докладе в Международный суд, где жестокая расправа над армянами в 1915 году была представлена в качестве примера Геноцида. В 1981 году президент США Рональд Рейган признал Геноцид армян, а Палата представителей Соединенных штатов в 1975-м, 1984-м и 1996-м приняла резолюции о признании Геноцида армян.
То есть президенты США трижды в истории все же использовали этот термин устно, не подписывая никаких резолюций. Байден не является в этом смысле исключением, хотя его заявление о признании геноцида армян произвело должный эффект, прежде всего, конечно, на Турцию и союзный с нею Азербайджан.
Министр иностранных дел Турции Мевлюта Чавушоглу заявил, что « Байден осуществляет большое предательство мира и справедливости» и его « слова не изменят и не перепишут историю». Затем президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган и президент Азербайджана Ильхам Алиев обсудили ситуацию по телефону. Алиев назвал решение Байдена «исторической ошибкой». В свою очередь турецкие эксперты посоветовали США « самым покопаться в своем историческом прошлом» и говорить о « своей запятнанной истории».
Но как бы то ни было, Байден пошел на осложнение отношений США с Турцией. По оценке турецкого правительственного агентства Anadolu, «США пустили в ход свой последний козырь против Турции, наказывая ее за независимую политику прежде всего на Ближнем Востоке (Сирия), Балканах», за покупку российского ракетного С-400 и турецко-российское сближение».
Но тогда возникает вопрос: причем тут армянский вопрос, ведь США имеет и использует другие решения для давления на Турцию на этих направлениях? Поэтому складывается ощущение того, что геноцид для США лишь удобный инструмент для реализации своих геополитических задач на закавказском направлении, в частности, в отношении Армении и определения будущего статуса Нагорного Карабаха. То есть, речь идет о действиях конъюнктурного характера и Байден вступает в «большую игру» в Закавказье.
Как известно, США не приняли участие в подготовке и заключении мирного соглашения между Россией, Азербайджаном и Арменией, которое остановило вторую кровопролитную карабахскую войну. Теперь они пытаются вклиниться в этом процесс, сорвать предполагаемое турецко-армянское сближение, и, возможно, перехватить ведущую роль в дипломатических усилиях по определению статуса Нагорного Карабаха через Минскую группу ОБСЕ.
Поэтому наивно думать, что команда Байдена приняла решение о признании геноцида армян, исходя исключительно из высоких гуманистических соображений. Заявление Байдена решает конкретные геополитические задачи. Теперь интрига в том, что и как он будет делать дальше.
Пока все понимают, что Байден создает определенные негативный имидж Турции, выводя армян в позицию «вечно страдающего народа». В то же время, по мнению главы отделения управления и организации Технического университета Йылдыз, профессора Джемала Зехира, «Анкара должна относиться к происходящему творчески и с пониманием».
Во-первых, Байден выполнил предвыборные обещания, данные армянской диаспоре. Во-вторых, форма, в которой изложено его заявление о геноциде пока не имеет юридической перспективы. Поэтому не понятно, что последует дальше, особенно в американо-турецких отношениях.
По мнению директора Центра исследований турецко-армянских отношений Университета Сакарья, профессора Халук Сельви, «Байден желает приструнить Турцию, приблизить ее к политике США и в кратко- и долгосрочной перспективе разрыва в отношениях между двумя странами не будет и через месяц или через два мы уже не будем об этом говорить».