Первое, что поразило Петра в армии, вернее не поразило, а бросилось в глаза, это наплевательский подход всех ко всему что происходит вокруг. Не было той атмосферы воюющей армии, заточенной на конечный результат и готовившейся стать единым боевым механизмом. Вокруг было только расслабленность и … пьянство.

О будущей войне говорило лишь то, что на полигоне стреляли много. Очень много. Боекомплектов не жалели. 

Каждый из его товарищей офицеров был практически точной копией своих подчиненных, но в более высоком звании, а потому сержанты и рядовые бухали отдельно, а офицеры отдельно. Петр, придя в отпуск, рассказал, что в его дивизионе небухающих офицеров всего двое или трое (считая и его).

 

Практически каждый вечер в части все оканчивалось грандиозной попойкой, а на его занятия спортом (чем он любил заниматься и до службы) и желание вырвать из порочного круга своих подчиненных, встречались насмешками непониманием. Мол, ну-ну, попробуй, а мы посмотрим.

В конечном итоге он «выпал» из офицерского коллектива и стал нелюбим подчиненными. Солдаты (а многие из них были старше его) искренне не понимали за что им на голову свалилось такое несчастье (в виде Петра) и почему они не могут служить «как все», то есть днем изображать из себя защитников Родины, а вечером напиваться и совершать набеги на прилегающие населенные пункты на предмет, «а по бабам» или «самогона не хватило».

Закончилось это эпическое противостояние тем, что на Петра его подчиненными была составлена коллективная «жалоба», что мол он занимается неуставщиной и вообще замучил воинское подразделение своим нетипичным поведением, что безусловно сказывается на боеспособности вверенных ему людей. Под «жалобой» подписались все без исключения сержанты подразделения.

  Прочитав этот «документ» в кабинете своего начальника, Петр задал ему прямой вопрос, что он по этому поводу думает? В ответ был дан совет стать как все и не портить картину вселенской идиллии. Именно в этот день Петр и забил на службу. Окончательно и бесповоротно. По другому служить он не мог. «Как все» ему было противно.

С этого дня его подчиненные зажили, «как все», даже еще лучше. Все занятия проводились чисто для галочки и зачастую большую часть времени состояли из лежании/сидении на траве/в палатке и травле анекдотов из жизни. Была дана полная негласная свобода на передвижение подчиненных в остальное время суток и ни сержанты, ни солдаты больше не боялись взбучки за временное отсутствие в месте расположения, или нахождение в части в ненадлежащем для защитника Родины виде.

А потом была попытка завербовать Петра «на контракт». Он был вызван тем же начальником и в тот же кабинет, где еще недавно рассматривали «телегу», составленную на него подчиненными. На прямой вопрос хочет ли он продолжить после демобилизации службу, Петр отомстил, ответив, что в вереной начальнику части точно нет.

 

Далее разговор свелся к обмену «любезностями». Командир сказал, что контракт он может заключить только с этой частью и что в других ситуация ничуть не лучше, а потому нефиг артачитсья и был культурно послан Петром заниматься своими служебными обязанностями и не морочить ему, уже гражданскому в мыслях человеку, голову. Причем, если он начальника в чем-то не устраивает, то хоть завтра он готов с ним расстаться и забыть эту часть своей жизни, как самое глупое и бесполезное время в жизни.   

Петр попросил родных выслать ему его любимые кросовки и спортивную форму и теперь часто ходил по расположению в этой неуставной форме даже в служебное время. Однажды вечером он был остановлен командиром и у них произошел разговор, мол товарищ … что же вы нарушаете устав и подаете нехороший пример подчиненным. На вопрос «Я подаю?», начальник не мог сообразить, что сказать кроме шаблонного: «вы будете наказаны».

 

Интересно чем, думал Петр? За должность он не держался, за погоны тоже, оклад у него и так был минимальным и он пришел в армию не из-за денег (как многие его сослуживцы контрактники). Домашнего ареста, имея электронную книгу, он не боялся, а гаупвахты в их «гарнизоне» не было. В общем, наказания так и не последовало и жизнь опять пошла по накатанной колее. Никто никому не мешал жить так как он хочет.

Именно так и живет сегодня это воинское подразделение, в котором по отчетности образцовый порядок.
Местные женщины щедро награжденные защитниками Родины денежными средствами заявлений об изнасиловании не пишут. Так как часть большую часть находится в тылу, то попойки оканчиваются без перестрелок, а синяками, которые можно в отчеты не вносить. Товарищи офицеры пишут отчеты о проделанной работе и передают их выше. В общем, если прочесть по бумагам, часть хоть сейчас готова в бой и ранее, чем на Волге, этих чудо-богатырей не остановить. А в действительности…

 

 

Не могу не сказать об этом. Техническое оснащение подразделения (кстати боевого и находившегося в зоне АТО) по словам Петра ниже плинтуса. То, что офицер должен сам и за свои деньги покупать многое необходимое для службы, это само собой разумеется. По технике большой некомплект, а та которая есть…. Она как бы и ездит и даже стреляет, но в душе у Петра есть стойкое убеждение, что в бою она обязательно подведет. Ведь там нет времени на постоянный мелкий ремонт. А по другому, она уже не работает.

Но не буду писать подробностей, чтобы человеку это не укнулось. 

В общем, не сложилась дружба моего знакомого Петра и ВСУ. Сейчас он ждет свой дембель и прикидывает как быстро он сможет слинять из армии, а потом и из страны, потому что ему все это уже надоело и никаких перспектив ни у одной, ни у другой он не видит. 

 

 Армия Хунты