«Мы больше не отдадим нашу страну и наш народ в плен ложному очарованию глобализма. Национальное государство остается единственно верным основанием счастья и гармонии. Моя политика всегда будет ставить интересы американского народа и американской безопасности превыше всего…
Вместо того, чтобы пытаться распространять универсальные ценности, которые никто не разделяет и которые никому не нужны, мы должны понимать, что укрепление и развитие нашей собственной цивилизации сделают больше для позитивных перемен во всем мире, чем тупое военное вмешательство за рубежом.
Глупость и высокомерие в период после окончания холодной войны привели нас к многочисленным катастрофам на Ближнем Востоке и создали вакуум, который заполнили боевики ИГИЛ. От ошибок Обамы в Ираке мы перешли к Египту, к Ливии, к Сирии. Каждое из наших действий все глубже погружало регион в хаос и позволило ИГИЛ получить территорию для роста и процветания. Наследием интервенций Обамы и Клинтон (если вы её изберёте) будет слабость, разочарование и беспорядок.
Все началось с опасной идеи, что мы могли бы превратить в западные демократии страны, которые не имели ни опыта, ни интереса стать демократией западного типа. Мы изничтожили те государственные институты, которые у них были, а потом удивились от того, что сотворили: гражданские войны, религиозный фанатизм, гибель тысяч американцев. Если цель президента Обамы состояла в том, чтобы ослабить США, он не мог бы сделать свою работу лучше. Сегодняшняя внешняя политика страны — полный и тотальный провал.
Ресурсы США слишком рассредоточены. Если я стану президентом, я соберу саммит НАТО, чтобы приспособить альянс к новым вызовам, включая миграцию и терроризм. Наши союзники должны в большей степени нести финансовую и иную нагрузку для обеспечении своей безопасности…
Некоторые говорят, что с русскими нельзя договориться. Я хотел бы это выяснить. Если при моем правлении мы не сможем заключить с Россией договор, прекрасный для Америки и в то же время хороший для России, тогда мы покинем стол переговоров очень быстро. Я уверен, что снизить напряженность и наладить отношения с Россией можно, действуя только с позиции силы.
Россия развивает свои военные возможности, в то время как США сократили военный бюджет и позволили атрофироваться своему ядерному арсеналу, который нуждается в срочной модернизации. Мы будем тратить все, что нам нужно, чтобы восстановить наши вооруженные силы. Мы будем развивать, строить и покупать лучшее вооружение, известное человечеству. Наше военное господство должно быть безусловным и бесспорным, признаваемым всеми и везде…»
Сверхбыстрые мечты на фоне кризиса
Седьмого ноября 2016 года влиятельная английская газета Times со ссылкой на генерального секретаря альянса Йенса Столтенберга сообщила, что НАТО намеревается подготовить «сотни тысяч солдат, способных сдерживать агрессию России на европейском театре военных действий». Статья, опубликованная Times, называется зловеще и грозно: «Огромная армия НАТО встретит русскую агрессию» И хотя Столтенберг не назвал точных цифр, за него это сделал Адам Томсон, постоянный представитель Великобритании в НАТО. Он заявил, что перед странами альянса поставлена задача ускорить темп мобилизации резервистов так, чтобы быть готовыми выставить против наступающих русских армий 300 тысяч полностью экипированных бойцов в срок до двух месяцев с начала этой самой мобилизации. Для сравнения скажем, что при нынешнем состоянии дел, для развертывание такого количества военнослужащих в Европе, НАТО понадобится не менее… полугода!
Эта трехсоттысячная армада, по мысли натовских стратегов, должна будет выступить в качестве второго эшелона по отношению к т.н. «силам сверхбыстрого реагирования» НАТО (Very High Readiness Joint Task Force), о создании которых в июне 2016 года объявил министр обороны США Эштон Картер. Тогда он торжественно заявил: «Мы произвели ревизию всех наших планов ведения будущих войн в соответствии с новыми угрозами и оперативными концепциями».
В соответствии с этой ревизией Соединённые Штаты должны в ближайшие годы сыграть главную роль в создании сорокатысячного корпуса новых «сверхбыстрых сил реагирования», способных в течение 48 часов дать отпор т.н. «русской агрессии» «в любой точке евроатлантического театра военных действий»
Впрочем, пока всё это лишь мечты, кабинетные «хотелки» Пентагона и его натовских вассалов. Никаких конкретных сроков формирования ни «сил сверхбыстрого реагирования», ни трехсоттысячной армады второго эшелона назвать никто не в состоянии. Спросите, почему? Да потому, что такое расширение военной инфраструктуры США и НАТО в Европе потребует колоссальных денежных трат, а в условиях нынешнего финансово-экономического кризиса Запад просто неспособен их выделить. Точнее говоря, к этому неспособны в первую очередь правительства и политические элиты стран Западной Европы, и так уже не знающие, чем залатать огромные финансовые дыры в своих худеющих бюджетах.
А бюджеты эти просто трещат по швам под грузом неподъемных трат на социальную сферу, которую гейропейские политики год за годом раздували в погоне за симпатиями избирателей, буквально заваливая их деньгами в попытке отвлечь внимание своего электората от растущего количества острейших нерешённых проблем. Трещат европейские бюджеты и под грузом расходов на многомиллионную орду мигрантов из Азии и Африки, подавляющая часть которой не желает ни трудиться, ни ассимилироваться, но зато всё более настойчиво и нагло требует у толерантной и робкой Европы многомиллиардных пособий, льгот и социальных выплат.
Вот и мечутся бедные гейропейцы между Сциллой «русской угрозы» и Харибдой непомерных военных расходов. Не зря упоминавшийся уже постоянный представитель Великобритании в НАТО Томпсон с горечью признал: «Несмотря на то, что все союзники НАТО согласились на введение мер по усилению альянса, далеко не все страны, входящие в НАТО, понимают, насколько сложно и дорого осуществить эти планы».
На таком фоне градус милитаристской истерики в Европе нарастает день ото дня. Генсек НАТО Столтенберг недавно заявил: «Россия на протяжении многих лет беспрецедентно наращивает свою военную мощь. Мы отвечаем на это самым значительным усилением нашей коллективной обороны с момента окончания холодной войны».
Правда, некоторые европейские СМИ умудряются обрабатывать «почтеннейшую публику» сразу с двух сторон. С одной стороны — пугать обывателей страшной «русской агрессией», а с другой — убеждать своих зрителей, слушателей и читателей, что Россия уже стоит на грани развала и вот-вот рухнет. А режим Путина — да и сам он, тоже — уже почти мёртв. Короче, ещё немного, и сияющий Запад отпразднует свою окончательную победу над русскими варварами.
Вот, например, «Радио Польши», ничтоже сумняшеся, вещает: «Бедная Россия грозит богатой Европе. Однако сегодня Россия — это дом престарелых. Её демографические и экономические возможности сокращаются. Времени у России осталось совсем немного. Через пять-шесть лет она станет совсем слабой. Путин страшен только до тех пор, пока одерживает победы. Но сопротивление Европы остановит Путина и тогда начнется европеизация России, а не экспансия России в Европу, которую мы наблюдаем сейчас…»
Простенько так, и без затей, правда? Зато вселяет в аудиторию необходимый заряд оптимизма. Правда, в этом случае остаётся совершенно непонятным: если Россия и сама скоро загнется, зачем же тогда НАТО нужны триста тысяч столтенберговских спартанцев, готовых до последней капли своей гейропейской крови защищать новые Фермопилы от несметных орд путинских монголо-кацапо-бурятов…
И всё-таки размер имеет значение!
Но оставим фронт информационной войны. Как говорится, пропагандистам — пропагандистово, а нам с вами важно понять, каковы реальные военные возможности альянса в Европе и что может им противопоставить военная машина современной России? Поэтому давайте, для начала, кратко перечислим наши основные силы на евроатлантическом театре военных действий.
На западном и юго-западном стратегических направлениях Москва уже почти завершила развертывание двух полноценных армий: первой гвардейской танковой и двадцатой общевойсковой. В Калининградской области разворачивается одиннадцатый армейский корпус, преемник одиннадцатой гвардейской общевойсковой армии, дислоцировавшейся там ещё в советские времена. В Крыму, по словам министра обороны Сергея Шойгу, создана «полноценная и самодостаточная межвидовая группировка войск», которая продолжает непрерывно совершенствоваться и наращивать свою ударную мощь. На вооружении этих армий находятся тысячи танков и самоходных артиллерийских установок, реактивных систем залпового огня и боевых машин пехоты, сотни уникальных по своей эффективности пусковых установок оперативно-тактических ракетных комплексов «Искандер».
В скобках заметим, что в современной военной доктрине НАТО даже теоретически не предусмотрено развёртывание таких мощных многотысячных объединений, как общевойсковые или танковые армии. Например, мобильные сухопутные войска НАТО в Европе сегодня включают в себя… 12 батальонов. Это не опечатка: именно что батальонов, даже не полков. Два батальона от Германии, ещё по одному от США и Великобритании, Бельгии и Канады, Венгрии и Норвегии, Нидерландов и Испании, Италии и Польши.
Ах, да, виноват, забыл… Есть ещё рота от Люксембурга и взвод от Дании, которые, согласитесь, серьёзно увеличивают ударную мощь этих «мобильных сил». На море их поддерживают около пятидесяти боевых кораблей, а с воздуха их прикрывают около трёхсот самолётов. И всё!
Теперь, внимание. Для сравнения: каждая наша армия — будь то танковая или общевойсковая — включает в себя три дивизии. Каждая дивизия — шесть полков. Каждый полк — три батальона. Сколько всего — посчитайте сами, это несложно…
Кроме того, на севере европейской части России наше небо защищает сорок пятая армия Воздушно-космических сил, на юге — четвертая краснознамённая армия противовоздушной обороны. Стратегические морские фланги европейского ТВД у нас надёжно прикрывают Северный, Балтийский и Черноморский флоты, господство которых в прибрежных морях — Баренцевом, Балтийском и Чёрном — сегодня неоспоримо. При поддержке лучших в мире береговых ракетных комплексов «Бастион» и «Бал», под зонтиком лучших в мире комплексов ПВО С-400 и С-300В4, имея на вооружении лучшие в мире универсальные крылатые ракеты «Калибр», наши военные моряки уже сегодня способны создавать огромные «зоны закрытого доступа», непроницаемые для любых вражеских самолётов, кораблей и подводных лодок.
Загоризонтное целеуказание русскому высокоточному оружию готовы обеспечивать десятки самолётов дальнего радиолокационного обнаружения А-50 и вертолётов радиолокационного дозора-Ка-31, глобальная навигационная система ГЛОНАСС и орбитальная группировка разведывательных спутников, сканирующая земную и водную поверхность одновременно в оптическом и инфракрасном диапазоне, в режиме активной и пассивной радиолокации.
Решение специальных задач на европейском театре военных действий обеспечивают Силы специальных операций и Воздушно-десантные войска, части войсковой разведки и бригады морской пехоты. В эфире и киберпространстве к войне с высокотехнологичным оружием противника готовы не имеющие аналогов в мире комплексы радиоэлектронной борьбы и радиоэлектронного подавления «Хибины», «Витебск», «Ртуть», «Красуха», «Мурманск-БН», «Москва-1».
Короче, ни для кого не секрет, что из одного миллиона военнослужащих, составляющих сегодня штатную численность наших Вооружённых сил, большая их часть развёрнута именно на западном стратегическом направлении. И пусть не все эти части, соединения и объединения развёрнуты сегодня в соответствии со штатами военного времени. Широкомасштабные учения 2013–2016 годов показали, что даже войска постоянной готовности, без привлечения мобилизационного резерва, способны в течение двух-трёх дней создать на западном театре военных действий ударную межвидовую группировку численностью не менее 150 тысяч бойцов, при поддержке десятков тысяч единиц военной техники — танков и самолётов, надводных кораблей и подводных лодок, комплексов противовоздушной обороны и ударных оперативно-тактических ракет.
А в течение последующих двух-трёх недель мощь и численность этой армады может быть как минимум удвоена.
Масло вместо пушек, и да здравствуют гей-фестивали!
Такому бронированному русскому ударному кулаку сегодня в Восточной Европе-де-факто способны противостоять не более 10–15 (!) тысяч военнослужащих НАТО, размещённых в Прибалтике и Польше, Румынии и Болгарии. То есть общий численный состав их армий, конечно, много больше, но реально, в течение одного-двух дней, они способны выставить на поле боя лишь несколько сухопутных бригад, пару сотен танков и самолётов и менее сотни военных кораблей, катеров и подводных лодок.
Не верите? Ладно! Давайте разберёмся подробнее. А для пущей объективности будем использовать те цифры, которыми оперируют сами натовские генералы.
Итак. По оценкам командования объединённых вооружённых сил альянса, в настоящее время теоретической способностью к ведению боевых действий в НАТО обладают соединения, части и подразделения сухопутных войск стран-участниц штатной численностью около полутора миллионов человек.
Это много? Ещё как много! Но львиную долю этих миллионов составляют американские военнослужащие (свыше 990 тыс.), размещённые за океаном, на собственной территории США. А на территории Европы размещено всего около 30 тысяч американских солдат, причём, далеко не самых боеспособных…
На долю европейских стран альянса (всех, вместе взятых, за вычетом Канады и США) остаётся меньше 500 тысяч бойцов. В соответствии со взятыми на себя обязательствами, европейцы должны быть готовы в срок от 60 до 90 суток сформировать девять многонациональных армейских корпусов «быстрого развертывания» (Rapid Deployable Corps). Это и есть та самая армада из 300 000 непобедимых натовских вояк, о которой шла речь в начале статьи. Остальные 180–190 тысяч приходятся на военно-морские силы и авиацию всех двадцати шести европейских членов альянса.
Но почему, спросите вы, эта задача — собрать в течение двух-трёх месяцев после начала войны армию из трёхсот тысяч бойцов — объявляется Столтенбергом важной целью на перспективу, достижение которой произойдёт неизвестно когда? Ведь эти обязательства уже давно заложены в планы натовских стратегов и записаны в руководящих документах альянса!
Да, записаны. Да, заложены. Так же, как записаны и заложены туда обязательства членов альянса тратить на оборону не менее двух процентов своего ВВП. Но вот беда: никто в нынешнем НАТО (кроме США и, по-моему, Эстонии) эти обязательства не исполняет! И, судя по всему, исполнять даже не собирается. Европейских политиков, простите за жаргон, жаба душит: зачем тратить свои кровные денежки на танки и пулемёты, если эти же денежки с такой пользой можно потратить на подкуп своего электората, на «масло вместо пушек», на поддержку весёлых гей-фестивалей и щедрые пособия милым иммигрантам из Афганистана, трудолюбивым беженцам из Эфиопии и Ирака…
Исходя из вышесказанного, можно с высокой долей уверенности предположить, что мечта генсека НАТО Столтенберга о трехстах тысячах отважных европейских борцов с «русской агрессией» ещё долго будет оставаться только мечтой. Видимо, понимая это, американский министр обороны Картер и говорит о «ревизии наших планов» и сорокатысячных «силах сверхбыстрого реагирования», которые на поверку оказываются банальным увеличением американского военного присутствия, призванным хоть как-то заткнуть брешь в общей обороне НАТО, пробитую вялыми, ленивыми, трусливыми и жадными европейцами.
Но, вот незадача! Американский военный бюджет тоже, как на грех, усыхает. Золотая река, широким потоком втекавшая в Пентагон последние пятнадцать лет, неумолимо мелеет. Так что вопрос о сроках создания этого «сверхбыстрого» американского контингента тоже повисает в воздухе…
Тем временем Россия, напомню, уже на практике доказала (и всему миру показала) свою способность в двухдневный срок, безо всякой авральной «сверхбыстрости», вполне себе в штатном режиме функционирования своих Вооружённых сил, создать на границе с НАТО универсальную ударную группировку в 150 тысяч военнослужащих с соответствующим вооружением. А если надо, то и быстро увеличить её в несколько раз. Причем, увеличить гораздо быстрее, чем в двух-трёхмесячный срок, предусмотренный нормативами НАТО, которые даже в таком убогом виде остаются сегодня несбыточной мечтой натовских генералов.
Так что — в обозримом будущем, во всяком случае — пара десятков тысяч разноплемённых, разноязыких гейропейских солдат, которые будут поддержаны парой сотен боевых самолётов, танков, вертолётов и небольшим количеством военных кораблей — это всё, что в первые месяц-два сможет военная машина НАТО противопоставить «широкомасштабной русской агрессии».
Если, конечно, они нас на эту мнимую «агрессию», в конце концов, всё-таки вынудят… Не хотелось бы, ну да что с ними поделаешь? Как поётся в одной старой русской военной песне: «Пусть враги запомнят это, // Не грозим, но говорим // Мы прошли, прошли с тобой полсвета // Если надо — повторим. // Солдаты — в путь, в путь, в путь…»
Опасность головокружения от успехов
Впрочем, праздновать победу нам пока рановато. Да, Запад слабеет. Да, Вашингтон в своей военной политике допустил в течение последних 25 лет целый ряд фундаментальных, стратегических ошибок, исправить которые он пока не в силах. Но это вовсе не значит, что Дядя Сэм сдался и готов безропотно распрощаться со своей вековой мечтой о глобальной гегемонии. Американский генералы настроены весьма решительно.
В начале октября 2016 года начальник Генерального штаба Сухопутных войск США генерал Марк Милли произнес на собрании Ассоциации Армии США (Association of the United States Army) программную речь. «Наша задача — видеть тенденции дальше и делать прогнозы лучше, чем наши враги», — заявил генерал. И изложил собравшимся, как именно видит нынешняя военная элита Америки возможные пути развития человечества до 2050 года.
Он сказал:
«На Земле сегодня нет единого международного органа власти, достаточно могущественного для того, чтобы поддерживать мировой порядок на всей планете. Даже неэффективные государства сегодня сохраняют свои суверенные права. Отсюда рост нестабильности: многие страны не могут обеспечить контроль за распространением организованного насилия на своей территории.
В этой системе международной анархии базовый интерес любого государства — выжить. Выжить в системе, в которой нет высшей инстанции, нет единого арбитра и не к кому обратиться за защитой. В результате каждое государство самостоятельно обеспечивает собственную безопасность, как умеет. Но без глобального регулятора, в условиях, когда каждая страна готова обеспечивать свою безопасность любой ценой, возникновение межгосударственных конфликтов на определенном этапе практически гарантировано.
Со времени падения Берлинской стены США были безоговорочным мировым военным, политическим и экономическим лидером. Мы жили в условиях т.н. „однополярного мира". Эта ситуация меняется, и меняется быстро. Сегодня США стоят перед большими и серьёзными вызовами почти везде: в Европе, в Азии, на Ближнем Востоке.
В Европе мы видим реваншистскую Россию, которая модернизировала свою армию и ведет агрессивную внешнюю политику в Грузии, в Крыму, на Украине и в других местах.
В Азии продолжается крупнейшая экономическая трансформация за последние века — центр тяжести мировой экономики сдвигается из северной Атлантики в северную часть Тихого океана. Это приводит к быстрому росту Китая, к превращению его в великую державу с огромной боеспособной армией и ревизионистской внешней политикой, направленной на пересмотр сложившегося баланса сил. Там же мы имеем дело с Северной Кореей, которая быстро развивает ракетные технологии, увеличивая свои возможности по доставке ядерного заряда на нашу территорию.
На Ближнем Востоке и в Африке усиливается нестабильность, которая ставит под вопрос само существование некоторых государств. Рядом революционный Иран с помощью тайных операций проводит свою политику, имея цель завоевать господство в этом регионе.
Короче говоря, мировой порядок, сложившийся в конце Второй мировой войны — и уж точно после развала Советского Союза и окончания Холодной войны — находится на грани краха в огромных регионах, которые жизненно важны для Соединенных Штатов Америки.
Весь исторический опыт говорит нам, что в отличие от стабильной однополярной модели, многополярная система международных отношений по своей природе нестабильна, вызывает конкуренцию, конфронтацию, конфликты и войны между государствами.
Мы стоим на пороге именно такого многополярного будущего, а может, уже несколько лет живем в нем. Директор Национальной разведки Джеймс Клэппер недавно сказал: „Непредсказуемая нестабильность — это новая норма. Россия вступила в прямую конфронтацию с Западом, Китай продолжает уверенную модернизацию своих вооруженных сил и проводит учения, которые беспрецедентны по масштабам и сложности. За 50 лет работы в разведке я не видел более разнообразного набора вызовов и кризисов, чем те, с которыми мы встретились сегодня…" Джон Бреннан, глава ЦРУ, недавно озвучил аналогичные оценки. Подобным же образом высказывались многие другие наши авторитетные аналитики в сфере безопасности и внешней политики.
Кроме того, что на наших глазах меняется весь мировой геополитический порядок, мы являемся свидетелями значительных демографических изменений. В первую очередь — массовых миграций, вызванных экономическими причинами и страхом миллионов за свою жизнь. Но каковы бы ни были их причины, сам факт того, что беспрецедентные массы людей целенаправленно перемещаются из одного региона в другой, усиливает эффекты глобальной дестабилизации.
С военной точки зрения, одна из наиболее важных черт массовых миграций — переселение людей в большие города. 100 лет назад 75% американцев жили в сельских районах, а сегодня ситуация обратная — почти три четверти американцев живут в городах.
По всему миру мы видим интенсивнейшую урбанизацию. В 1950 году только два города на планете — Нью-Йорк и Токио — имели население больше 10 миллионов человек. Сегодня таких городов уже 38. А к 2050 году на Земле будет как минимум 50 мегаполисов с населением больше 10 миллионов человек, при этом 70 процентов мирового населения (более 5,5 миллиардов человек) будут жить в городской застройке.
Война — это политика, которую ведут другими средствами. А политика основана на силе человеческих масс. Поэтому будущие войны неизбежно будут происходить по преимуществу в городах, что будет иметь принципиальное значение для развития наших вооруженных сил.
Наконец, развитие технологий может радикально изменить сам характер войны. Информационные технологии пережили взрывной рост в 1990-е годы, и сегодня количество устройств, подключенных к интернету, уже превысило население планеты. Всего через несколько лет, как ожидается, на Земле, где сейчас живет 6–7 миллиардов человек, будет 50 миллиардов интернет-устройств!
В результате, куда бы вы сегодня ни пошли, за вами может наблюдать то или иное устройство. Наша способность видеть, наблюдать, поддерживать связь и накапливать информацию достигла невиданного уровня. Сегодня каждый человек, каждое устройство — это платформа для наблюдения и связи, способная передавать информацию в реальном времени. Вся эта информация может быть использована в военном деле и серьезно повлиять на исход боевых действий.
Информация это власть. Поэтому распространение информационных технологий быстро размывает власть, которой раньше обладали лишь государства, контролировавшие информацию. Размывание государственной власти с помощью информационных технологий усиливает нестабильность. Это нам со всей наглядностью показали события „Арабской весны".
С развитием информационных технологий появился новый вид военных действий — кибероперации. Это имеет серьезнейшие последствия для вооруженных сил. Сегодня вполне возможно нанести большой урон экономике и вооруженным силам другого государства исключительно путем использования кибер-инструментов. Мы видим это в нашей повседневной жизни на примере хакеров и кибер-преступности, но это лишь незначительное неудобство по сравнению с тем ущербом, который может быть нанесён нам ресурсами такого государства, как Россия или Китай, или даже Северной Кореи и Ирана.
Предшественница кибервойны, радиоэлектронная борьба, сегодня тоже драматически расширила свои возможности. Современные комплексы РЭБ способны эффективно дезорганизовать вражеские вооруженные силы и вывести из строя оружие противника.
Мы также видим быстрое развитие робототехники. Многие аналитики прогнозируют в связи с этим серьезные последствия для рынка труда, вплоть до полного исчезновения целых профессий. В ближайшее десятилетие ожидается, что роботы станут частью нашей повседневной жизни. Мы уже ограниченно используем роботов в нашей армии — из них наиболее известны беспилотные летательные аппараты. Но масштаб использования боевых роботов скоро возрастёт. На вооружение могут быть приняты беспилотные истребители-бомбардировщики, беспилотные подводные и надводные корабли. Очень вероятно, что мы увидим роботов и во время операций наземных войск…
Надеюсь, скоро нам покорится и „мать всех технологий" — искусственный интеллект, в рамках которого машины получат способность к самостоятельному обучению и совершенствованию.
Эти технологии, а также политические, экономические, технологические и природные изменения набирают силу.
Они могут привести к самым быстрым и масштабным трансформациям в военном деле, которые мы когда-либо видели в человеческой истории.»
Прошу читателей простить меня за длинную цитату, но выступление генерала Милли, на мой взгляд, того стоит. Согласитесь, его речь ничуть не похожа на признание Западом своего исторического поражения. Это, скорее, яркое свидетельство того, что американская элита (по крайней мере, её военная часть) прекрасно видит происходящие в мире перемены. И настойчиво, упорно, целеустремлённо ищет возможность — в новых условиях, на новом историческом витке, с учетом нового баланса сил — обеспечить себе не только выживание, но и глобальную гегемонию. Притом Россия рассматривается ими в качестве главного и самого опасного врага.
Так что нам предстоит ещё много битв, прежде чем Русская Победа станет всем очевидной и бесспорной. Помоги нам, Господи! Аминь.
Так что нам предстоит ещё много битв, прежде чем Русская Победа станет всем очевидной и бесспорной. Помоги нам, Господи! Аминь.