Среди основных геополитических вызовов наступившего 2017 года, способных кардинально изменить расстановку сил на международной арене, особого внимания требует развитие ситуации в Турции. Последние недели 2016 года продемонстрировали, с одной стороны, укрепляющееся сотрудничество Анкары и Москвы по важнейшим международным проблемам, в частности по Сирии и борьбе с международным терроризмом, с другой стороны, способность террористических структур совершать успешные атаки в самом сердце Турции – в Стамбуле.
То и другое – две стороны одной турецкой политической модели. Развитие ситуации в Сирии и вокруг неё (в том числе в контексте действий террористов «Исламского государства» и вооружённых отрядов сирийских курдов) вкупе с нарастанием противоречий между Анкарой и Вашингтоном объективно вынуждает президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана дрейфовать в сторону России и Ирана, постепенно смягчая своё отношение к президенту Сирии Башару Асаду. Однако этот дрейф усиливает раздражение международных террористов и их негласных кураторов.
В унисон с ними начинают действовать и международные структуры, близкие к уходящей американской администрации Барака Обамы и руководству Европейского союза. Эксперты одной из таких структур - Eurasia Group – в своём последнем докладе отнесли «рост авторитаризма турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана» к числу наиболее опасных факторов развития ситуации в мире в 2017 году наравне с «обособленностью» США при президентстве Дональда Трампа, «растущей напористостью Китая» и ослаблением позиций «основных политических сил в Европе».
Замкнутый круг террора, в который, похоже, всё глубже вовлекается Турция, имеет не только внешнее, но и внутриполитическое измерение, связанное с намеченным в этой стране на июнь 2017 года конституционным референдумом.
Поправки, которые президент Эрдоган намерен вынести на всенародное обсуждение, носят беспрецедентно радикальный для посткемалистской Турции характер. Они предполагают фактическое сосредоточение в руках президента всей полноты исполнительной власти, в том числе упразднение поста премьер-министра и значительное сокращение полномочий парламента. А на что направит свои исключительные полномочия Реджеп Тайип Эрдоган, предсказать сегодня не возьмётся никто.
Правда, для того чтобы провести референдум, Эрдогану и правящему большинству из Партии справедливости и развития (ПСР) необходимо принять конституционным парламентским большинством соответствующий законопроект. Шансы одобрения такого законопроекта пока представляются неопределёнными. ПСР нуждается в голосах ещё 14 депутатов для того, чтобы получить требуемое конституционное большинство в 330 голосов. Наиболее подходящий кандидат для взаимодействия на этой почве – Партия националистического действия Девлета Бахчели, который в таком случае рассчитывает получить пост вице-президента в новой структуре государственной власти. Однако сама эта партия находится в состоянии раскола, и некоторые её депутаты уже пообещали голосовать в парламенте против поправок, предложенных Эрдоганом и его сторонниками. «Наша избирательная база полностью против президентской системы, так же как и значительное число членов нашего парламента», - заявил один из депутатов от Партии националистического действия Юсуф Халачоглу.
Ещё более решительно настроены против конституционной реформы представители курдских организаций во главе с вице-спикером турецкого парламента Первином Булданом. «Я не думаю, что они получат желаемый результат во время референдума. После попытки военного переворота он провел политический переворот, который привел к миллионам жертв. Всё это вызвало огромную ненависть и гнев против ПСР. Хотя бы поэтому вряд ли он победит», - убеждён Первин Булдан, не соглашаясь с социологическими прогнозами, которые сулят Эрдогану шестидесятипроцентную поддержку на предстоящем референдуме.
В сложившейся ситуации у оппонентов турецкого президента существует не так уж много вариантов благоприятного для них развития событий. И одним из них может служить нарастание внутриполитической нестабильности, способной ввергнуть страну в хаос и внешнеполитическую изоляцию. Такой вариант развития событий представляется особенно ценным для тех сил на Ближнем и Среднем Востоке, которые увидели в дипломатическом сближении России, Турции и Ирана угрозу собственным интересам.
Это сближение, по мнению многих в Турции, может приобрести устойчивый характер. В частности, газета Hürriyet уже назвала согласованные тремя государствами положения по Сирии «дорожной картой», в которой Россия и Турция выступают «гарантами» политического урегулирования в Сирии.
Укрепление взаимодействия Анкары с Москвой и Тегераном происходит на фоне заметного ухудшения американо-турецких отношений. Одна из главных ошибок политики США в ближневосточном регионе «заключалась в том, что действовать они стали, наступая на ноги таких своих давних друзей, как Турция», пишет турецкое издание Star gazete. «Очевидно, США не понимают в полной мере той ценности, того значения, которое придает им Турция, и не выстраивают свою политику, исходя из этого, – отмечает это издание. – Тем не менее понимающая это значение администрация видела бы, что отношения Турции и США не замыкаются на Сирию и Ирак. Эти отношения опираются на простирающееся вглубь истории сотрудничество во многих областях, от НАТО до Афганистана, от Африки до Балкан, от G20 до турецкоязычных республик».
Автор: Петр Искендеров