Казалось бы, где Венесуэла и где мы, ведущие тяжёлую и беспощадную войну с воскресшим нацизмом? Тем не менее, уроки антиимпериалистической борьбы этой и других стран Красного континента приводят нас к одной простой мысли: денацификация Постукраины и её реинтеграция в Русский мир возможны исключительно в случае полного уничтожения той финансовой кабалы перед Западом, в которую киевские «керманычи» на протяжении четверти века загоняли и продолжают загонять народ.
«Гондурас, где же твой рабочий класс?»
Почему в своё время смертью героев пали чилийский президент Сальвадор Альенде и глава маленького карибского острова Гренада Морис Бишоп? Почему так и не смогли удержаться у руля Парагвая, Аргентины и Бразилии Фернандо Луго, Кристина Киршнер и Дилма Русеф? Почему таким нескорым и половинчатым оказался политический реванш никарагуанского лидера Даниэля Ортеги? Ответ: «Они все стремились проводить независимую от США внешнюю и внутреннюю политику!» - будет хоть и правильным, но далеко не полным.
Обратимся к истории. Избавившись в XIX веке от своих хозяев в лице испанской и португальской корон, бывшие латиноамериканские колонии так и не обрели своего места в мире. Причина простая: территории, изначально развивавшиеся как сырьевые придатки своих не слишком развитых в технологическом отношении метрополий, вряд ли могли сформировать из себя динамичный и зубастый южноамериканский аналог США.
Идеальным политическим строем для таких государств становится диктатура военных хунт, отражающая интересы старающихся подвинуть друг друга группировок помещиков-латифундистов. В таких условиях очень сложно помышлять о каких-либо межгосударственных объединениях и федерациях на Красном континенте: в лучшем случае они окажутся крайне недолговечными, как те же Соединённые Провинции Центральной Америки или созданная Симоном Боливаром Великая Колумбия. И это при том, что испаноязычные латиноамериканцы, подобно жителям постсоветского пространства, не имеют между собой сколько-нибудь серьёзных ментально-лингвистических барьеров!
Тем не менее, «бесхозной» Латинская Америка оставалась недолго: ей после потери североамериканских колоний очень серьёзно заинтересовались в Лондоне. Главным соперником Британии оказались США, провозгласившие в декабре 1823 года так называемую «доктрину Монро»: её смысл заключался в том, что европейцы не должны вмешиваться в дела Западного полушария, чьим безраздельным лидером официальный Вашингтон уже тогда видел исключительно самого себя.
Для реализации этой концепции США не раз шли на силовое вмешательство: достаточно вспомнить политику «большой дубинки», вылившуюся в многочисленные «банановые войны» первой трети ХХ века. Но главным инструментом завоеваний стали деньги: куда проще профинансировать принятие насквозь коррумпированной компрадорской элитой нужного решения для американских интересов. Дело дошло до того, что иные монополии, как, например, трест «Юнайтед фрутс», могли влиять на политику целых государств: именно благодаря самым бесцеремонным вмешательствам этой корпорации в дела Гондураса и возник термин «банановая республика».
Остановимся на самом феномене «банановых республик». Данный тип государств обладает узкоспециализированной экономикой: как правило, это выращивание тропических фруктов, сахарного тростника или кофе, реже в роли такой монокультуры выступает туристический бизнес или хищническая добыча полезных ископаемых. Все остальные отрасли хозяйства находятся в глубочайшем упадке: активы страны полностью скуплены иностранным капиталом, который диктует что развивать, а что нет. Собственная валюта либо очень слабая, подверженная сильной инфляции, либо жёстко привязанная к доллару США, либо таковой может вообще не быть: ряд стран, как Сальвадор, Эквадор и Панама полностью перешли на «зелёные».
Ещё у этих стран огромный внешний долг и катастрофический дефицит бюджета: в «банановых республиках» очень часто устраиваются «налоговые курорты» для инвесторов. Политический режим – военно-диктаторские хунты, регулярно выгоняющие уже набивших карманы предшественников и находящиеся при власти ровно до того момента, пока не окрепнут проголодавшиеся конкуренты. Уровнем ниже продолжением режима является вопиющий разгул организованной преступности, а в трущобных кварталах правит бал шпана: наши «лихие девяностые» по сравнению с реалиями «банановых республик» райским временем покажутся.
Наблюдается баснословный разрыв между элитами и массами при полнейшем отсутствии «социальных лифтов»: выбиться в люди человеку из народа практически невозможно. Качественное образование во многих сферах, особенно технической, финансовой или военной, внутри самой страны отсутствует: надо ехать в США, где за время учёбы такому «студиозусу» хорошо «промоют» мозги. Медицинская помощь и пенсионное обеспечение очень часто вообще могут относиться к разряду ненаучной фантастики.
«Банановыми республиками» в той или иной мере являются все страны Латинской Америки. В меньшей мере это относится к достаточно развитым Бразилии и Аргентине, в большей – ко всему, что расположено на перешейке между Мексикой и Колумбией, а также – в акватории Карибского моря, за исключением разве что непокорной и несгибаемой Кубы.
Самое интересное, что только кубинцам удалось ликвидировать компрадорскую верхушку, и, тем самым, снять зависимость своей страны от США. В остальных государствах этого региона планеты антиимпериалистические силы либо терпели поражение разной степени жёсткости, либо были вынуждены идти на те или иные уступки компрадорским силам, как, например, режим Даниэля Ортеги в Никарагуа. Наиболее яркий пример – ситуация в Сальвадоре, где в 1980-92 годах шла гражданская война между сторонниками проамериканского президента Дуарте и социалистически настроенными повстанцами из Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти.
Её итогом стали мирные договорённости, согласно которым бывшие партизаны превращались в легальную политическую партию. За прошедшие четверть века мартисты неоднократно выигрывали местные и парламентские выборы, а в 2009 году – взяли верх и на президентских. Но, увы, все «командные высоты» сальвадорской экономики так и остались в руках транснациональных корпораций и проамериканской буржуазии. Поэтому говорить хотя бы о частичной реализации мартистами принципов своей партийной программы, касающихся улучшения положения дел в одной из беднейших стран американского континента, не приходится.
«Чёрные лебеди» грядущей денацификации
В старину словосочетания «чёрный лебедь» и «белая ворона» были тождественны. И только в самом конце XVII века было установлено что чёрный лебедь – совсем не аномалия, а отдельный биологический вид: для зоологии тех лет это открытие стало чуть ли не крахом основ существующего миропорядка. Спустя триста лет ливанский математик Нассим Николас Талеб вывел концепцию, где были описаны закономерности явлений, неожиданных для экспертов, но имеющих колоссальные последствия, которую так и назвал – «теория чёрного лебедя».
Самый яркий её пример, свидетелями которого все мы стали – Русская весна: она не была предсказана никем из экспертного сообщества ни в России, ни на Западе, зато её последствия переоценить трудно. Однако, наша задача не в том, чтобы выяснять причины столь досадного просчёта множества весьма солидных людей, а в том, чтобы минимизировать непрогнозируемые процессы особенно там, где развитие ситуации представляется достаточно очевидным.
Например, очень часто приходится слышать мнение о том, что Русскому миру нужна вся Украина, а не только одна Новороссия, и уж тем более – не ДНР и ЛНР в их нынешнем виде. Так вот, вопрос не в том, что «надо идти Фокса вынимать с кичи», а в том, насколько этот процесс для нас станет затратным: враг безусловно попытается сделать так, чтобы наши издержки на реинтеграцию постукраинского пространства оказались не просто неприемлемыми, а откровенно разорительными. Более того, враг приложит все усилия, чтобы «скормить» нам заведомые пассивы в довесок к тому, что для русского сердца имеет огромную ценность.
В связи с этим никто особую актуальность приобретает золотое правило игры в преферанс: «Считай, сколько отдашь, а не сколько возьмёшь!»
Во время одной из недавних дискуссий довелось услышать мнение, что ополченцам Донбасса надо поскорее завоёвывать Киев и устанавливать там свою власть. Аргументы были стандартные, и не согласиться с ними было сложно: это русский город, с намоленными святынями. В ответ прозвучал весьма справедливый контраргумент о том, что в Киеве нас не ждёт ничего, кроме векселей, которых необандеровский режим постарается припасти с избытком. Поэтому сколько бы сердцу ни хотелось вернуть в нашу орбиту столь знаковый город, разум должен трезво понимать, что о нашем желании осведомлены враги, а посему – постараются заманить нас в ловушку.
Запад не зря поставил Украину в условия, когда она не может не брать в долг: нет лучшего рычага управления другими, чем вексель. При этом, согласно международному праву финансовые обязательства государства перед кредиторами могут быть аннулированы только в случае безвозвратной утраты им своей суверенной территории, например - если остров затоплен океаном. Во всех остальных случаях они достаются либо эмигрантскому правительству, либо новым государствам, возникшим на той территории или установившим над ней свой суверенитет.
Отказ политического режима признавать международные финансовые обязательства своих предшественников является достаточным основанием для отказа данному режиму в его международной легитимности, а иногда – и государству в дипломатическом признании. Такие факторы, как легитимность предыдущего режима, а также – законность приобретения кредитных обязательств, никем и никогда не принимаются во внимание. Яркий пример – история признания СССР в 1920-е годы: процесс начался только тогда, когда Кремль признал долги царского правительства.
Погашение международных финансовых обязательств происходит только двумя способами: либо денежными выплатами (допускается их заменена передачей иных активов – имущества и даже территорий в счёт долга, как недавняя передача Таджикистаном Китаю небольшого, но очень богатого полезными ископаемыми, участка Памира), либо выполнением политических требований кредитора (чаще всего для должника очень невыгодных, а иногда – и откровенно унизительных) в обмен на списание долга или процентов. В этом и заключается самая большая опасность для тех, кто будет проводить денацификацию того, что останется от Украины.
Начнём с того, что так называемое «мировое сообщество» будет разговаривать только с тем постукраинским правительством, которое признает законность подписанных нацистами векселей и согласится на выплаты по ним – то есть, кем можно беспрепятственно манипулировать. Или, по крайней мере, очень сильно будет настаивать на этом. Отметим, что победа «евромайдана» стала возможной не в последнюю очередь именно благодаря тому, что Янукович был по рукам и ногам связан долговыми обязательствами, которые набрали его предшественники. Отсюда, кстати, и тотальное предательство в его окружении, и полная неспособность воплощать в жизнь пророссийские декларации, и потворствование поднимавшей голову необандеровщине: кредитор всегда сумеет напомнить кто в доме хозяин.
Ещё мировые воротилы заинтересованы в том, чтобы кабала оказалась максимально продолжительной. Любой, кто настаивает на скорейшей выплате кредитов – воспринимается ими как злейший враг. Наглядный пример – трагическая судьба румынского лидера Николае Чаушеску: форсированное погашение международных векселей окончилось для него банальным линчеванием по приговору шемякина суда финансируемых Западом путчистов.
Столь же понятна активность киевской хунты с распродажей активов, а также её подстёгивание Западом с целью побудить к отмене моратория на продажу земли. Великий смысл заложен в это: временщики уйдут, а право собственности – нерушимо. Вернуть назад проданное можно только либо путём выкупа, что дорого, либо через судебные тяжбы, что и долго, и не менее затратно. Можно, конечно, пойти на конфискационные меры, но и бизнес на них ответит резким оттоком капитала: решиться на такое в условиях бюджетного дефицита это способен только очень сильный и бесстрашный лидер вроде Фиделя Кастро.
Немаловажно и то, что при реализации определённых социальных программ промышленные и аграрные активы являются действенным средством пропаганды занятому на них персоналу, а также – членам их семей. Яркий пример – Мариупольский металлургический комбинат имени Ильича в те годы, когда предприятием руководил Владимир Бойко: высокий уровень социальной помощи работающим вкупе с богатыми корпоративными традициями ильичёвцев без всякого давления извне служили лучшим указателем за кого голосовать на выборах жителям столицы Приазовья. В постукраинских же реалиях, когда с работой будет совсем «крышка», роль такого политического инструментария возрастёт многократно.
Аналогичным механизмом закрепления иностранных интересов на Украине служат реституции. Автору этих строк ещё в 2010 году доводилось видеть как польская диаспора в Хмельницкой области вела планомерную работу по выявлению интересов тех, кто владел землями и прочей недвижимостью в Подолии до 1863 года. А ведь аналогичная работа уже тогда велась и в Винницкой, и в Житомирской, и в Черкасской областях: я уже не говорю про Галицию и Волынь!
Не будем также забывать, что кроме Варшавы есть ещё Бухарест и Будапешт с огромным количеством своих агентов влияния, тоже продвигающих аналогичные проекты. Это – довольно неплохой канал поддержки западных интересов: значительная часть реституционных активистов владеет бизнесом, тесно завязанным на «ту» сторону границы. Немаловажно и то, что всевозможные украинские НКО, включая даже некоторые неонацистские группировки, финансируются через банки, принадлежащие польскому капиталу.
Как мы видим, Запад провёл основательную работу по закабалению Украины. Поэтому для нас не должно стать неожиданностью то, что встретимся с ожесточённым и очень хорошо спонсируемым сопротивлением возврату останков Незалежной в орбиту российского влияния.
Между Кубой и Приднестровьем
Необходимо твёрдо понимать, что после отстранения бандеровщины от власти Русскому миру достанется не промышленно развитая держава, какой была УССР в 1991 году, а классическая «банановая республика». То есть – страна, в которой самим украинцам уже почти ничего не принадлежит, а всё что можно и что нельзя – давно заложено, продано и пропито. Ко всему этому надо будет прибавить полностью загубленную социальную сферу и жесточайший разгул преступности.
Приходится часто слышать мысль о том, что достаточно в Киеве три года покрутить правильное, то есть пророссийское, телевидение – и город снова станет русским. Может быть, оно и так, но не с этого надо начинать: «погоду» и на телевидении, и в остальной прессе определяют финансы. Иными словами, при сохранении кабальной зависимости Украины от Запада не приходится даже мечтать ни о каких серьёзных подвижках ни в информационном пространстве, ни в сознании людей.
С другой стороны, опыт ДНР и ЛНР показывает, что устранение международной финансовой кабалы делает невозможным сколько-нибудь значительное функционирование агентов иностранного влияния. То есть, достаточно перекрыть кислород, и прозападные грантоеды сами начнут искать прибежище в более сытных для них краях. Другое дело, что за свободу от оков западных банкиров Донбассу приходится платить тяжелейшей войной, дипломатическим непризнанием и экономической блокадой, но это – небольшая цена для тех, кто избрал путь борьбы за право быть собой.
Именно через это уже в ближайшем будущем придётся пройти остальной Новороссии, а через время – и Малороссии. И нам надо быть готовым к тому, что единственно возможным вариантом ликвидации прозападной «банановой республики» может оказаться сценарий если не «большого Приднестровья», то однозначно - Кубы или Северной Кореи. Не будем забывать, что континентальный Китай до 1971 года тоже был лишён дипломатического признания, пока не поменялся в этой роли с Тайванем: нет ничего страшного, если придётся преодолеть третирование достопочтенного «мирового сообщества».
Однозначно придётся забыть тезис о том, что нам нужна вся Украина, по крайней мере – в том понимании, что одновременно вся и сразу. Иначе повторится ситуация как в известной басне: «китом подавилась акула…» Тут придётся сделать выбор: или вся, но по частям и на протяжении довольно долгого времени, или столь разнородное образование развалится у нас в руках с последующей безвозвратной потерей отколовшегося. Интуиция подсказывает, что как бы ни хотелось русским патриотам вернуть Украину целиком, забирать всё равно придётся фрагментами, постепенно зачищая каждый из них и от нацистов, и от компрадорствующих элементов. Кроме того, скорее всего потребуется достаточно большой промежуток времени между реинтеграцией Новороссии и Малороссии: последняя на годы, если не десятилетия, окажется перевалочным пунктом для бандеровцев и прозападно настроенных личностей по пути в окончательное изгнание.
По крайней мере, не мы первые, кому придётся зачищать свою землю от ига мировой олигархии: нам в этом помогут и опыт СССР двух предвоенных десятилетий, и более поздний опыт Кубы и Вьетнама. Да, это не будет лёгкой прогулкой, но и для пессимизма поводов тоже нет: мы в начале большого пути, который не может не привести к победе!