Как «зачищали» послевоенную Восточную Европу

 

70 лет назад, 13 сентября 1946 года, в Польской Республике был подписал декрет «Об отделении лиц немецкой национальности от польского народа». За сухой формулировкой скрывалась страшная для всех немцев реальность. Начиная сразу с зимы 1945 года, изгнанием немцев и их семей из Польши занимались все, кому не лень и стихийно. Теперь этот процесс был одобрен официально, на государственном уровне.

Выгнать немцев на улицу было совсем не сложно, тем более, что все более или менее здоровые и молодые мужчины германской национальности на тот момент были или в советском плену, или в фильтрационных лагерях союзников. В своих домах оставались лишь женщины, старики и дети. Их, если и оставляли в живых, то в лучшем случае отправляли на первое время жить в свинарники или конюшни или просто указывали на двери и отправляли за порог. Церемониться со вчерашними «хозяевами жизни» никто не желал. Убийства и принудительное выселение из собственного жилья привело к небывалому исходу немцев на запад: колонны вынужденных переселенцев растянулись на многие километры. Но и во время этих переходов озлобленные на немцев поляки продолжали грабить их и убивать.

Первый документ, регламентирующий отношение скорее не к немцам, а к их собственности, увидел свет 2 мая 1945 года, уже с прекращением боев на всем театре военных действий: временная польская администрация обнародовала соответствующий документ, согласно которому все, что было оставлено сбежавшими «иностранцами» — дома, хозяйственные постройки и все, что в них находилось, а также земли, предприятия и прочие «трофеи» переходили в собственность польского государства.

Так, например, 5 июля 1945 года Польша получила от Советского Союза подарок, который наша страна могла себе позволить на правах победителя — в соответствии с договоренностями, достигнутыми в ходе переговоров с союзниками. Таким подарком стала немецкая Померания во главе с ее столицей — городом Штеттин с населением около ста тысяч человек, из которых 85000 составляли немцы. Кроме того, на тот момент в нем проживало всего три тысячи забитых и запуганных за время войны поляков.

 

Однако, после того самого сентябрьского декрета «Об отделении лиц немецкой национальности от польского народа» все поменялось местами. Чего ж не прогнать проклятых узурпаторов, если закон разрешает. И вскоре немцев в Щецине (так его название зазвучало в польской транскрипции) осталось не более пятнадцати тысяч, тогда как количество поляков выросло более чем в тридцать раз, превысив даже недавнее население самого города в сто тысяч.

Более того, теперь самих немцев заставляли носить унизительные повязки «недочеловеков» с соответствующим удостоверением личности, как они сами в свое время требовали этого от евреев.

Поляков можно понять — они пострадали от фашистской оккупации больше, чем какой-либо другой народ Восточной Европы. А вот понимали ли немцы, бредущие в километровых колоннах на запад, что неприятие и жесткие меры, направленные против них, — это всего лишь ответная жестокость, вернувшаяся к ним с бумерангом. И все притеснения — это результат коллективной ответственности немецкого населения перед недавним покоренным народом. Да, это была месть, пусть и на государственном уровне — за разрушенные и разбомбленные города, за убитых и замученных в сотнях концлагерях поляков, за сожженные или просто разграбленные села, деревни и хутора, за страх, который длился целых шесть лет…

Но Померания не была единственной исторической немецкой областью, переданной полякам после войны. Согласно решениям Крымской и Потсдамской конференций, Польша также «приросла» и другими территориями — Западной и Восточной Пруссией, польской в прошлом Силезией и другими землями. Таким образом, на территории новообразованного польского государства с присоединенными к нему, а вернее, по большей части, возвращенными довоенными землями, теперь проживало четыре миллиона немцев, которые тут же стали предметом выдавливания со своих земель, местами захваченных в 1939 году, а иногда — исконно германских.

И этот исторический анекдот, действительно, имел место быть только благодаря усилиям товарища Сталина, решившего восстановить историческую же справедливость. В самом деле — что взять с немцев, разоривших Польшу, а теперь самих влачащих жалкое существование? Правильно: земли — вот ими и решили компенсировать уязвленное национальное самолюбие поляков. Впрочем, никто из обычных жителей Польши не горел желанием разбираться в вопросах истории. До их сведения довели, что теперь немцев можно официально изгонять и относится, в свою очередь, к ним, как к «недочеловекам», что с успехом и делали. Теперь сами немцы — те из них, кто не успел уйти зимой 1945-го на запад, томились уже в польских «трудовых лагерях». И не просто сидели там, а помогали восстанавливать народное хозяйство покоренной некогда и разграбленной страны.

Справедливо ли это было? Да, даже с человеческой точки зрения: разрушили, господа хорошие, — восстанавливайте. И немцы трудились, в том числе и военнопленные. Отпустили их только в 1950 году — после нескольких месяцев согласований. Но домой, в Германию, попали далеко не все — многие так и остались лежать в землях своей старой родины и Новой Польши.

И это происходило не только в Польше. Даже в стране, выступавшей некогда союзницей Германии во Второй Мировой войне, — Венгрии отношение к «высшей» расе поменялось в одночасье, как только туда вошли советские войска. В этой стране во время войны настолько боготворили своих «старших братьев», что многие венгры даже меняли свои фамилии на немецкие. Ведь в таком случае отношение к новоявленным «дойчам» менялось в корне: они получали совсем другой паек и работать им приходилось куда меньше, чем их обычным венгерским соотечественникам.

Но за все рано или поздно приходится платить. Как гром среди ясного неба прозвучал из уст официальных лиц обновленной Венгрии закон «О депортации изменников народа». Таких в стране насчитали более 600 тысяч. Очень быстро этих самых изменников отправили за пределы государства — на запад. Как и в Польше, земли, дома, а также весь скарб, находящийся в них, отошли государству.

Не стали церемониться с бывшими союзниками и румыны, которые, как флюгер, не только быстро встали на сторону победителей, но и изгнали из своих родных пенатов ставших «неродными» немцев. То же самое происходило и в Болгарии, выступавшей во время войны заодно с немцами, а теперь спешащей избавиться от такого неудобного балласта.

Отдельный разговор о Югославии, оказавшейся, как и Советский Союз, под оккупацией в начале 1941 года. Уж там ненавистным агрессорам воздали должное, подвергнув репрессиям. Всего же число немцев, ушедших из Восточной Европы, исчислялось миллионами. И не все из них смогли добраться до фатерланда. Многие из тех, кто выжил в «трудовых лагерях», умирали голодной смертью уже на родине. Как сегодня сообщает председатель «Союза изгнанных» Эрика Штайнбах, кампания по выселению немцев из Восточной Европы стоила жизни двум миллионам немцев. Что ж, не зря говорится: посеешь ветер — пожнешь бурю. А то, что за зверства и бесчинства немецкой военщины и частей СС приходилось отвечать их соотечественникам, так ведь не стоило в свое время заглядывать в рот психически нездоровому человеку. Не было бы и лиха.