Но ныне… по долгу предлежащего нам попечения о благе и величии Отечества, стараясь пользу и безопасность его утвердить, как равно полагая средством, навсегда отдаляющим неприятные причины, возмущающие вечный мир между империями Российскою и Оттоманскою заключенный, который мы навсегда сохранить искренне желаем, не меньше же и в замену и удовлетворение убытков Наших, решилися Мы взять под державу Нашу полуостров Крымский, остров Таман и всю Кубанскую сторону».
Тут есть одна загадка. Екатерина II не особо любила захватывать чью-либо территорию, предпочитая сохранять лояльные, зависимые от Российской империи государства. Крымское ханство не было исключением. В 1771 году в ходе очередной русско-турецкой войны российские войска под командованием князя Долгорукова в конце июня одолели укрепления Перекопа и вошли на полуостров. Назначенный Портою хан Селим бежал в Османскую империю, и на выборах нового хана победил Сагиб-Гирей II, который назначил калгой, вторым по значимости человеком в ханстве, своего брата Шагин-Гирея.
Так возникло новое независимое государство, союзное с Россией. Шагин-Гирей тем временем отправился в Россию. В письме к Вольтеру Екатерина II писала о нем: «У нас здесь в настоящее время паша султан, брат независимого хана крымского; это молодой человек 25-ти лет, умный и желающий себя образовать». В другом письме императрица делала такой отзыв о нем: «Крымский дофин — самый любезный татарин: он хорош собою, умен, образован не по-татарски: пишет стихи; хочет все видеть и все знать; все полюбили его».
Путь к власти Шагин-Гирея был непростым. Санкт-Петербург несколько раз сигнализировал совету крымских вельмож о своем желании видеть на ханском престоле брата скомпрометировавшего себя к тому времени Сагиб-Гирея. Однако лишь только в 1777 году крымская знать пошла на уступки России. Одержав победу, Шагин-Гирей приступил к европейским преобразованиям ханства, что впоследствии дало повод недоброжелателям обвинять его в неудачном подражательстве Петру I.
Практически сразу же начались восстания. В рукописи «События, случавшиеся в Крыму в царствование Шагин-Гирей-хана», которую вел караимский Рабби-Азарья, есть примечательные строки: «Шагин-Гирей-Хан собрал всех своих сановников и объявил им, что он отрекается от Ханского престола. Идите, говорил им, избирайте себе в Ханы кого вам угодно, потому что я не хочу управлять вами, вы столько раз заплатили мне за добро злом, да рассудит Бог между нами! Смотрите только не делайте зла тем, которые были моими верными слугами. Он разослал письма по всем городам, объявляя о своем отречении.
Одно только просил у своих подданных, чтобы дали ему кусок земли в собственность, где бы он мог поселиться и жить между ними частным гражданином; в случае же если бы не хотели, чтобы он жил между ними, то пусть дадут позволение идти свободно, куда ему заблагорассудится… Когда это известие разошлось по всем деревням, весь народ собрался к Хану и стал просить и умолять его, чтобы не оставлял их; но он упорно стоял при своем намерении.
Сановники между тем, стояли пред Князем, и говорили тайно своим друзьям, что мы не имеем уже Хана, и что переданы в подданство России; но не открыли им истинного положения дела, состоящего в том, что начальники Татарские, будучи в заключении по приказанию Хана, заключили тайный договор с русским правительством войти в подданство России и присоединить к ней Крым с тем условием, чтобы Россия не допускала к престолу не только Шагин-Гирей-Хана, но никого из рода Чингис-Хана».
Высокая Порта понимала огромную важность для династических решений наличие харизматической крови чингизидов. Что касается императрицы Екатерины II, то ее отношению к Шагин-Гирею менялось не сразу. В 1781 году в пространных инструкциях, которые были даны новому посланнику в Константинополе Якову Булгакову, говорилось: «Крым, учинясь в силу трактата нашего с Портою, вольным и независимым государством, пользуется уже плодами сего нами доставленного ему преимущества … поведением нынешнего хана Шагин-Гирея мы не имеем причины по ныне быть недовольным».
Однако во второй половине 1782 года российская императрица в «наставлениях» светлейшему князю Григорию Потемкину уже указывает, что независимость татар в Крыму ненадежна и что «надобно помышлять о присвоении сего полуострова». Кто и как сумел убедить Екатерину II в необходимости присоединения Крыма и отречения Шагин-Гирея?
Против крымского хана работала коалиция во главе с Потемкиным. Однако следует отметить, что Шагин-Гирей сам проявил слабость, непростительную для правителя, не сумев справиться с местной знатью. В конце 1780 года взбунтовалась Кубанская орда, отказавшаяся повиноваться хану, а в мае 1782 года восстание вспыхнуло в Крымском ханстве, символом которого стал Бахадыр-Гирей, старший брат Шагина. Санкт-Петербург отправил войска, чтобы восстановить порядок.
В письме князю Потемкину от 25 сентября 1781 года Шагин-Гирей упоминает «мудрое величайшей в свете Екатерины благораспоряжение о вольности и независимости татарской области». Но Потемкин имел другие виды. 27 сентября 1782 года он отправляет распоряжение генерал-поручику князю де-Бальмену: «Вступя в Крым и выполняя все, что следовать может к утверждению Шагин-Гирея паки на ханство, обращайтесь, впрочем, с жителями ласково, наказывая оружием, когда нужда дойдет, сонмища упорных, но не касайтесь казнями частных людей… казни же пусть хан производит своими, если в нем не подействует дух кроткий монархини нашей, который ему сообщен. Если бы паче чаяния жители отозвалися, что они лучше желают войти в подданство ея императорскому величеству, то отвечайте, что вы кроме спомоществования хану другим ничем не уполномочены, однако же мне о таком происшествии донесите».
Так светлейший князь начинает операцию по присоединению Крымского ханства, которое на тот момент находилось в совместной юрисдикции Санкт-Петербурга и Константинополя, к России. Потемкину необходимо было сделать две вещи: а) дискредитировать Шагин-Гирея в глазах императрицы, б) спровоцировать прошение крымских мурз к Екатерине II с просьбой перейти в российское гражданство. Обе цели были выполнены. 20 октября 1782 года Шагин-Гирей отправляет письмо Потемкину, где сообщает, что он вступил внутрь Крыма и находится возле Перекопа.
Но у светлейшего князя работали свои агенты на полуострове. Одним из них был Яков Рудзевич, который Потемкину докладывает 30 октября 1782 года по итогам общения с крымской знатью: «Впрочем, ни из первейших, ни из черни никто добровольно власти его светлости Шагин-Гирей-хана не повиновались бы».
Так начинается сложная интрига по изменению взглядов императрицы Екатерины II на проблему Крыма. Заход идет со стороны второго гаранта полуострова, Константинополя. Посол России в Османской империи Яков Булгаков сообщает в Санкт-Петербург 1/12 ноября 1782 года из Перы по итогам общения с султанскими дипломатами:
«Я, между прочим, уверял, что не весь татарский народ не желает хана Шагин-Гирея… Хотя Порта верит совершенно всему, что от меня слышит, но поныне не имеет в руках ни одного тому доказательство, что большая часть татар, как я утверждаю, желает хана Шагин-Гирея, а, напротив того, получила она точные доводы, как-то магзары (прошения о защите и покровительстве — С.С.), доказывающие, что весь народ на него восстал». Хана начинают дискредитировать. Рудзевич сообщает Потемкину в письме от 23 ноября 1782 года по итогам общения с ширинскими и другими мурзами, что «нет и не будет ни в одном из них усердия к его светлости (Шагин-Гирею — С.С.), ибо все обитатели здешние покоряются во власть его единственно одним ея императорского величества войск движением… Его светлость хан, презирая человечество, по врожденной в нем надменности, отнюдь не показывает и теперь малейших наклонностей, кои бы способствовали ему в приобретении искренности народной».
6 декабря 1782 года Рудзевич пишет новое письмо князю по итогам зондажа настроения крымских мурз: «Коснулся я особливо о благосостоянии казанских татар и всей магометанской религии народов, добровольно вступивших в подданство всепресветлейшей императрицы, с искренним удостоверением означенных мурз о всемилостивейших ея величества щедротах, непрестанно изливаемых на человечество, о тех выгодах, коими осчастливлены магометане, в Империи Российской обитающие, и об отправлении ими свободно и существительно законных установлений мусульманских без малейшего и от кого-либо прикосновения. Упомянутые мурзы, внимания с удовольствием моей справедливости и поблагодарив меня за произведение в сердцах их некия радости, и на лицах их вполне приметно показавшейся, начали сперва роптать на непостоянство правительства здешнего, доведшего Татарскую область до последнейшего состояния, ссылаясь в том и на мое свидетельство.
Потом, завидуя благополучию магометан, подданных всепресветлейшей императрицы, признательно и дружески отзывались, что они и все крымцы совершенно бы почли себя счастливыми, еслиб толико благотворящая человечеству всемилостивейшая монархиня благоволила и их принять в высочайшее ея покровительство». Рудзевич попросил оформить их прошение письменно, в ответ мурзы попросили такого же письменного согласия императрицы «принять крымцев в высочайшее ея подданство на лучших и полезных привилегиях, а особливо в относящемся до законных обрядов их». И далее: «Я… не нахожу другого средства, как удалить из Крыма Шагин-Гирей-хана, намеревающего, по времени, отлучиться на кубанскую сторону для обуздания тамошних народов…».
Решение по крымскому хану было принято. Его выдворили из Крыма в Калугу, а сам полуостров было решено присоединить к России, поскольку варианты с другими правителями не имели бы успехов — кто-нибудь из мурз обязательно поднял бы восстание. Что касается Шагин-Гирея, то он в январе 1787 году решил покинуть Калугу и отправиться в Османскую империю, прибыл на остров Родос, где в том же году был по повелению турецкого султана Абдул-Хамида I удавлен шелковым шнуром. Тем и закончилась судьба последнего из чингизидов.
Решение по крымскому хану было принято. Его выдворили из Крыма в Калугу, а сам полуостров было решено присоединить к России, поскольку варианты с другими правителями не имели бы успехов — кто-нибудь из мурз обязательно поднял бы восстание. Что касается Шагин-Гирея, то он в январе 1787 году решил покинуть Калугу и отправиться в Османскую империю, прибыл на остров Родос, где в том же году был по повелению турецкого султана Абдул-Хамида I удавлен шелковым шнуром. Тем и закончилась судьба последнего из чингизидов.