Сталин превосходно знал историю, а в то, чего не знал, при необходимости вникал быстро и основательно. Но кроме того он был превосходным пропагандистом, а главное правило пропаганды — предельное упрощение. Не считая абсолютного соответствия лозунгов потребностям дня. Потребности же дня требовали крепить дружбу народов, а не подогревать дискуссии киевских полуинтеллигентов о том, что происходило 800 лет назад на самом деле.

Мифы чуть «подправленной» истории, как известно, возвращаются в неожиданном обличье и мстят потомкам своих создателей, превращая давние благие намерения в ад сегодняшней идеологической войны. И вот взятие Киева Юрием Владимировичем — сыном Владимира Мономаха! — превратилось в «першу російсько-українську війну».

Какой же след Юрий Долгорукий оставил в истории Руси? Всей Руси. Вольно или невольно — принципиального значения для истории не имеет. Скажем так: добиваясь своих целей.

Во-первых (отвлекаясь от киевского вопроса), князь Юрий Владимирович не только условно основал Москву, но и, безусловно, заложил основы ее будущего могущества.

Будучи одним из младших сыновей Мономаха и получив в 1113 году в удел богом забытое Залесье — Ростовский край — Юрий не стал искать благосклонности местных бояр чтобы спокойно дожидаться киевского престола: он просто не надеялся пережить старших братьев хотя бы в виду слабого здоровья. Тяжелая болезнь позвоночника вряд ли позволяла ему даже носить полные доспехи. Увы, памятник напротив Моссовета был поставлен до того, как в 1989 году у стен киевского храма Спаса на Берестове были найдены останки князя.

Юрий начал ожесточенную борьбу с боярством. А за теми стояли 250 лет самовластия: первых своих «мужей» (бояр) Рюрик посадил в Ростове еще в 862 году. Как явствует из «Повести временных лет», тогда же или до того, как другие его мужи Аскольд и Дир (или одно лицо Haskuldr) захватили у Днепра «на горѣ городокъ», куда свозилась дань хазарам. (О «курино-яичной» дискуссии норманистов с антинорманистами поговорим как-нибудь в следующий раз.)

Кроме того при первых Рюриковичах Залесье принадлежало маленькому и тревожному, на границе со Степью, Переяславскому княжеству на левобережье Днепра ниже Киева. От Переяславля Залесье отделялось широкой полосой Черниговского княжества, тянувшегося почти от Киева до Рязани и Мурома включительно. И эта оторванность от столицы княжества также поощряла местный «сепаратизм».

Но имелись у такого расположения удела и преимущества для молодого князя, которыми он умело воспользовался. Здесь было много «свободной» земли. Точнее, земли мери, муромы, мещеры, которых можно было покорить, непокорных же — истребить или изгнать.

Да, миф о том, что народы земель, куда приходила Русь, либо сами просились в ее подданство, либо смиренно принимали «предложение, от которого нельзя отказаться», тоже к нам вернулся. «Небратья», мечтающие о какой угодно работе в Фінляндії або в Угорщині, называют великороссов «помесью» славян с «отсталыми» угро-финнами, а себя соответственно «чистокровными славянами». Причем в «самых чистокровных из чистокровных» — «расовых галичанах» (расові галичани) — нет ни капли славянской крови, а исключительно галльская, т. е. кельтская. И не спрашивайте, как это совместить.

Почти все упоминания финских народов в русских летописях это истории походов на них (или их походов на Русь). Смешения почти не было, а были кровавые войны на истребление и вытеснение. «Загадочный» народ меря не исчез, а был вытеснен на Среднюю Волгу и сейчас составляет небольшую группу «горных марийцев» в отличие от большинства — «луговых». Хотя в самом Ростове до Юрия меря имела самоуправление, свой квартал и даже капище.

Но главной силой князя стала «младшая дружина», которая в отличие от «старшей», боярской, набиралась из безудельных боярских и княжьих сыновей, стекавшихся к нему со всей Руси. Им он раздавал земли в кормление. А недостатка в рабочих руках не было. Бежали в бывшее Залесье — волнами после каждого половецкого набега — крестьяне и ремесленники Переяславщины, Киевщины, Черниговщины и даже Волыни.

Свидетельством борьбы с боярством видимо стал перенос в 1125 году из Ростова в Суздаль княжеской столицы, хотя понятия «столица» тогда не существовало: «Где князь, там и стол».

Только при Долгоруком Волго-Окское междуречье по-настоящему стало новой русской «землей», княжеством. Никто до него здесь не построил (или превратил из сел и усадеб) столько городов: Юрьев-Польский, Переславль-Залесский, Ярославль, Владимир-на-Клязьме, Кострому, Константинов-на-Нерли (Кснятин, ныне Скнятино), Дмитров, Москву. Под вопросом Углич, затопленная ныне Молога и еще дюжина городов.

Путь «из Варяг в Греки» хирел вместе с Константинополем. Киев давно и сильно уступал в богатстве Новгороду Великому, который не пострадал, так как набирал силу «Волжский путь» на Восток с Новгородом в одном его конце и Булгарией, контролировавшей путь до Каспия, — в другом. Отсюда походы Долгорукого на Новгород и на Булгарию. Походы не всегда удачные, тем не менее, Юрию удалось подчинить мерю и, взяв под контроль Волжский путь почти до устья Оки, устранить одного из посредников.

Кстати, о прозвище «Долгорукий». По одной из версий, Юрий Владимирович обязан им покушению на вольности ростовских бояр, по другой — походам на Новгород, Булгарию, мерю и мещеру, и только по третьей — киевским походам. Еще одна версия возникла после обнаружения останков князя: у него были непропорционально длинные руки.

Ненадолго, но Юрий смог подавить своеволие бояр, резко уменьшить их влияние на верховную власть, заставить служить почти на тех же условиях, что и младшую дружину — предшественников дворян. Служить бессрочно, теми силами, которые потребует князь, без всяких «договорных» отношений. А для того, чтобы увеличить княжеские доходы и ограничить произвол бояр, Юрий пытался упорядочить систему податей и сборов.

Можно долго и нудно рассуждать о боярской «демократии» в Новгороде Великом, о не меньших правах галицко-волынских бояр, выбиравших себе заведомо слабого князя, чтобы верховодить им, а то и самим садиться на княжеский престол, о выборе королей магнатами Речи Посполитой (само название которой происходит от латинского res publica — «общее дело», республика).

Киев слабел экономически, но оставался символом Великого Княжения, «стола» верховного правителя Руси, пусть уже «первого среди равных». При этом династии киевских князей в общепринятом смысле слова «династия», никогда не существовало!

Суть «лествицы» («лестницы») в том, что страна, в нашем случае — Русь, считалась владением всего (!) клана Рюриковичей, а потому престол передавался не от отца к сыну, а от старшего брата (который становился остальным братьям «в отца место», «названным отцом») к младшим по старшинству.

До этого отец рассаживал сыновей по уделам: младших подальше, старших поближе. В самом общем виде цепочка уделов от младших сыновей к старшим выглядела так: Новгород, Ростов, Смоленск, Чернигов, Переяславль, иногда Вышгород или другой пригород Киева.

Со смертью отца старший брат садился в Киеве, а остальные с дружинами снимались с удела, который дал отец, и передвигались ближе к Киеву: младший из Новгорода в Ростов, тот, что постарше из Ростова в Смоленск и т. д. То же происходило после смерти старшего брата и остальных. Освободившиеся уделы доставались уже их сыновьям по старшинству.

После того, как умирал младший из братьев, киевский престол должен был наследоваться старшим из сыновей старшего брата. В принципе. Беда в том, что принцип одновременно подразумевал старшинство и генеалогическое, и физическое. На деле же могло случиться, что старший (или выживший к тому времени) сын старшего брата — мальчишка в сравнении с двоюродными братьями. Как он может быть им «в отца место»? К склоке подтягивались зятья — мужья старших сестер, ведь и по языческим, и по христианским законам они тоже приравнивались к братьям!

Система, задуманная как способ предотвратить междоусобицы, порождала их. В конечном счете, как нетрудно догадаться, спор решала сила. А также болезни и войны помимо междоусобных, в которых гибли родные и двоюродные братья, дядья и племянники. Особенно сокращало число претендентов то, что сыновья князей, не успевших посидеть на великокняжеском престоле, например, умерших еще на ростовском или смоленском княжении, да хоть «на пороге Киева» на переяславльском, из очередности изгонялись, становились «изгоями» (первоначальное значение слова). Часто (но не всегда) они теряли и уделы. Таких и привечал Юрий Долгорукий.

Через 40 лет после смерти Ярослава Мудрого воевали уже «все против всех» (притом, что «мирное время» Ярослава это то, когда он, скажем прямо, перебил добрую половину братьев, не успевших умереть без его помощи, а один из них, Судислав Владимирович, пробыл в заточении 23 года).

В 1097 году состоялся явно переоцененный историками Любечский съезд, на котором князья попытались положить конец междоусобицам. Вошедшая в учебники фраза из «Повести временных лет» (ПВЛ): «Каждый да держит отчину свою» отнюдь не означала отмены лествичного права, а лишь закрепила за князьями их уделы на тот момент. В общем-то, временно примирила самых сильных князей — черниговских Святославичей (сыновей третьего сына Ярослава — Святослава) с остальными двоюродными братьями.

Можно сказать и так, что Черниговское княжество (уже без Рязани и Новгорода-Северского) стало вторым, создавшим свою династию, фактически отделившимся от Руси. Первым было Полоцкое княжество, где со времен Изяслава, сына Владимира Святого, правили «Рогволдовы внуцы». Т. е. Любечский съезд, выделением Черниговщины не объединял, а разрывал Русь. Как видим, распад Руси начался без участия Юрия Долгорукого: он родился между 1099 и 1101 годами (если доверять «Поучению» Мономаха, а не сомнительной «Иоакимовой летописи» Василия Татищева).

Доказательства сохранения «лествицы» после Любеча очевидны. Наследником внука Ярослава Мудрого Святополка II Изяславовича на киевском престоле (1093 — 1113) стал не один из его сыновей, а младший двоюродный брат Владимир Всеволодович Мономах (1113 — 1125). Можно предположить, что Мономах, в 1097 году уже сидевший в Переяславле, «на пороге» Киева, и был инициатором Любечского съезда, чтобы закрепить Киев за Святополком, поскольку тот и сам был слаб как политик, а на сыновьях природа вовсе отдохнула.

Умирая, Мономах передал престол старшему сыну — Мстиславу Великому. В полном соответствии с лествичным правом, поскольку родных племянников не было, а двоюродные племянники (соответственно троюродные братья сына) черниговские Всеволод и Игорь Олеговичи и Изяслав Давыдович были младше Мстислава, а главное — все они были изгоями в отношении к киевскому престолу, т.к. их отцы на киевском престоле не сидели.

До этого Мстислав почти 30 лет княжил в Новгороде и настолько полюбился горожанами, что те и слышать не хотели о его «выводе». Еще когда старший дядя Святополк захотел посадить в Новгороде своего сына вместо Мстислава, новгородцы ответили: «Если же две головы имеет сын твой, то пошли его; а этого дал нам Всеволод (отец Мономаха), сами вскормили себе князя». Со временем за укрепление города и массовое строительство Мстислав стал местночтимым святым Новгорода, а затем и святым всей Русской Православной Церкви.

Все же больной Мономах, несмотря на клятву Мстислава новгородцам княжить пожизненно, убедил сына перебраться ближе к столице и последние несколько лет тот дожидался престола в Белгороде-на-Ирпене, посадив в Новгороде уже своего сына Всеволода Мстиславича. Пробыть на киевском престоле (1125 — 1132) Мстислав Великий успел еще меньше отца. Но и он не покусился на «лествицу», а передал власть следующему брату Ярополку!

Хотя передал и с «подвохом» по отношению к остальным братьям. Передал с удивительным условием: Ярополк (1132 — 1139) должен был посадить в Переяславле сына Мстислава — своего племянника Всеволода Мстиславича новгородского, т. е. фактически назначил его своим преемником! Шаг объяснимый только тем, что Ярополк был таким же слабым политиком, как двоюродный дядя Святополк, а о его сыновьях и вовсе ничего достоверного не известно. А также тем, что Мстислав, видимо, надеялся, что Ярополк останется на престоле достаточно долго. Достаточно для того, чтобы умерли их последние братья Мономашичи: смоленский, позже туровский князь Вячеслав, суздальский Юрий Долгорукий и владимир-волынский Андрей Добрый. Тогда сын Мстислава Великого Всеволод законно занял бы киевский престол.

В том же 1132 году Юрий Долгорукий и Андрей Добрый (ага, «москаль» и «западенец» вместе) изгнали племянника Всеволода Мстиславича из Переяславля и принудили Ярополка передать «порог Киева» следующему по старшинству брату Вячеславу. Скажем прямо, без особых опасений, что Вячеслав узурпирует власть. Хоть тот и хвастал перед Юрием: «Я был уже бородат, когда ты родился», ума он был небольшого, а сыновей не оставил.

Сговор Мстислава с Ярополком провалился, а результатом через несколько лет стало восстание новгородцев. Одно из обвинений: Всеволод Мстиславич «променял их на Переяславль». (А скорее всего, то был только повод окончательно избавиться от княжеской власти: с чего это новгородцы взяли в привычку требовать нарушения лествичного порядка?) Теперь новгородцы в случае необходимости сами за плату приглашали князей с дружинами. Когда же необходимость отпадала, а князь «засиживался в гостях», ему с поклоном объявляли: «Перед князем путь из Новгорода чист». Так в 1136 году возникла новгородская республика, просуществовавшая почти 350 лет.

Таким образом, вслед за Полоцком и Черниговом от Руси откололся и Новгород. Причем, черниговские Ольговичи (уже правнуки Ярослава Мудрого, троюродные братья Мономашичей) нарушили «Любечскую конвенцию» и активно включились в борьбу за киевский престол! Верховенство же Киева из крупных княжеств признавали, повторим: бывший смоленский и туровский, а теперь переяславский князь Вячеслав Владимирович, князь суздальский Юрий Владимирович Долгорукий и князь владимиро-волынский Андрей Владимирович Добрый.

Видимо, младшие братья допустили ошибку, оставив Вячеслава праздно дожидаться смерти Ярополка. Пока Юрий воевал с мерей и булгарами, Андрей — с поляками и венграми, а черниговцы явно и тайно готовились к перехвату власти, Вячеслав… сбежал от половецких набегов обратно в Туров. Отметим удивительную для той эпохи дружбу Юрия с Андреем: Юрий полностью доверял младшему брату и не возражал, когда Ярополк посадил того в Переяславле вместо беглого Вячеслава. Юрию оставить Суздаль было невозможно. Видимо, это тоже не добавляло ему симпатий киевских бояр.

А может быть, особой дружбы и не было, просто Юрий надеялся, что перемещение Андрея из Владимира-Волынского в Переяславль, как и любое подобное перемещение, ослабит его на новом месте и сделает менее опасным? Бог Юрию судья. Для нас важно то, что Долгорукий скрупулезно следовал лествичному праву предков, и когда Ярополк умер, а смоленский, туровский, переяславский и снова туровский князь Вячеслав вспомнил о своих правах, младшие братья признали его на киевском престоле!

Правда, в Киеве Вячеслав продержался около месяца и был изгнан черниговским князем Всеволодом Олеговичем, отец которого не сидел на киевском престоле ни дня! Т. е. изгоем. Так в 1132 году листвичная система рухнула в масштабе Руси (еще долго сохраняясь в княжествах). Другая система общерусского престолонаследия на смену лествичной не пришла. Единая Русь фактически перестала существовать. Вскоре 39 лет от роду умер Андрей Добрый, младший и любимый сын Владимира Мономаха: для Андрея тот писал свое «Поучение».

Можете считать, что Юрий Долгорукий, последний Мономашич, боролся за престол своего отца. Он все-таки умер «Князем всея Руси» (титул, введенный еще отцом Владимира Мономаха Всеволодом Ярославичем). И ему, как Великому князю, подчинялись его сыновья, посаженные им в Суздальском княжестве и кое-где на юге: в Переяславле, Турове, Курске — т. е. государство Русь продолжало существовать в разрозненных осколках. А зятем и верным союзником Юрия стал Владимирко Володаревич — первый галицкий князь.

Можете считать и иначе. Государство Русь перестало существовать. Но тогда Киев, который, повторим, и после Любеча не стал вотчиной какой-либо ветви Рюриковичей, а оставался лишь вершиной пирамиды власти, еще раз: всего (!) рода Рюриковичей, вдруг превратился в Terra nullius — ничейную землю, законным владельцем которой становился тот, кто ее захватит. Причем никакой захват Киева не считался окончательным. Третьего не дано.

Политику Юрия Долгорукого (правнука Ярослава Мудрого, который был сыном Владимира Святого, внуком Святослава и правнуком Игоря Рюриковича) продолжили его сыновья. Один из старших — Андрей Боголюбский и самый младший — Всеволод Большое Гнездо (дед Александра Невского и прадед первого, еще удельного, московского князя Даниила Александровича, который в свою очередь стал прадедом Дмитрия Донского — прадеда Ивана III Васильевича, сбросившего ордынское иго).

Смять сопротивление киевских бояр и братьев-князей, готовых ради великокняжеского титула на роль боярских игрушек, не удалось. Именно в этом была суть восстаний «киевлян» против Юрия и Андрея. Андрею пришлось отступить, т.к. снова подняли голову бояре в собственной вотчине. И снова пришлось переносить столицу — теперь, в 1157 году, во Владимир.

Но с собой Андрей забрал титул Великого князя, Князя всея Руси, тем самым перенеся столицу Руси во Владимир («где князь, там и стол»). Титул, окончательно закрепленный за Владимирским княжеством и его наследниками при Александре Невском, оставившим в Киеве всего лишь наместника. Так что, если Русское государство и было «Московским Улусом», то Киев был его «аймаком». (Об этом тоже как-нибудь в следующий раз.)

В общем-то, неважно, пусть страну объединили бы хоть черниговцы, хоть волыняне. Юрий только раньше других нащупал путь централизации. Достигни он успеха за 100 лет до монгольского нашествия, наверное, не было бы катастрофы на Калке и, может быть, удалось бы отбиться от Батыя. Но это уже альтернативная история.

И последнее. В 1113 году Юрий получил Ростов в возрасте примерно 13 лет, и правил он под опекой, а скорее совместно со старшим братом, новгородским князем Мстиславом Великим. В 1117 году, как сказано выше, Мстислав по приказу отца, Владимира Мономаха, перешел поближе к Киеву в Белгород-на-Ирпене. Кто знает, может быть, Мономах призвал бы Мстислава раньше, но дождался совершеннолетия Юрия? Так или иначе, но только в 1117 году, ровно 900 лет назад, 17-летний Юрий Владимирович, будущий Долгорукий, стал правителем Ростовской земли — будущей Великороссии.