Юрий Андропов – самый загадочный из руководителей страны в XX веке – фигура не менее актуальная, чем Владимир Ленин и Иосиф Сталин. Масштаб, разумеется, меньше, но живем мы сегодня в стране, во многом смоделированной именно им.
Российское общество в текущем году заворожено столетним юбилеем Революций 1917-го (хорошо заметна растерянность крупнейших медиа – и отмечать нельзя, и не отмечать нельзя) и не фиксирует круглых дат поменьше.
А между тем есть среди них и серьезные: скажем, в 1967 году, полвека тому назад, не только погиб Че Гевара и вышел на экраны самый знаменитый фильм Гайдая «Кавказская пленница», но и Юрий Владимирович Андропов возглавил КГБ СССР.
И проработал на этом посту 15 лет – больше, чем каждый из предшественников или преемников в руководстве «Конторы». Кстати, именно при нем, похоже, «весомая организация» (как сказано в фильме «Гараж») получила это почти домашнее, но внушительное прозвище.
Андропов – самый загадочный из руководителей страны в XX веке – фигура в плане историософских смыслов не менее актуальная, чем Владимир Ленин и Иосиф Сталин.
Масштаб, разумеется, меньше, но живем мы сегодня в стране, во многом смоделированной именно Юрием Владимировичем.
Кстати, в его случае принципиальнее отмечать именно юбилей прихода на руководство КГБ – ибо какой резон помнить день рождения партийного деятеля с довольно смутной биографией? Что же до даты кончины – слишком зловещее измерение сообщает ей 1984-й оруэлловский год.
Аргументы же в подтверждение моего тезиса об актуальности андроповского наследия для современной России вполне наглядны.
Это, разумеется, не фольклорные воспоминания: «водку дешевую для народа сделал», облавы в кино и отчего-то в общественных банях, всеобщие трудные надежды непонятно на что...
От «наведет наконец порядок» до «кончится, слава Богу, этот маразм» – у него, как у раннего Владимира Путина, получилось презентовать себя сразу всем, кроме закоренелых диссидентов, которых он сам же породил и посадил.
Был еще сбитый нашими ПВО южнокорейский самолет с пассажирами, нарушивший воздушные границы. Юрий Владимирович показывал, что, может, одной почки у него и нету, но остальные органы на месте.
Его реформаторским проектом я усиленно одно время интересовался, но сколько-нибудь конкретной информации так и не собрал – она столь же клочкообразна и изустна, как его биография.
Вроде бы хотел вместо союзных республик ввести административно-территориальное деление – аналог царских губерний.
Отодвинуть КПСС от принятия стратегических решений и перенести центр властной тяжести в органы исполнительной власти.
В экономике ориентировался на венгерскую и югославскую модель модернизированного ленинского НЭПа.
Все это, на сегодняшние деньги, выглядит по-маниловски неубедительно и явно предкатастрофно, а с уровнем и качеством исполнителей, отобранных Андроповым для судьбоносных перемен, мы имели все возможности ознакомиться на горькой практике.
Принципиальнее другое: в Андропове любопытнее всего продвинутость и технологичность. Это был выдающийся политтехнолог. По сути, отец-основатель мощной на сегодня русской школы политической манипуляции.
Андропов искренне ненавидел коррупцию и боролся с ней вполне бескомпромиссно, однако именно с легкой его руки «борьба с коррупцией» сделалась могучим инструментом обретения власти.
И по гамбургскому счету Алексей Навальный своим ФБК наследует не раннему Ельцину (хотя и ему тоже), но андроповским наработкам начала 80-х.
Никто еще близко не знал, что такое пиар, а Юрий Владимирович уже умел в этой науке много гитик, и расправился с соперниками именно пиаровскими методами. чернопиаровскими: деза, компромат, слухи и пр. При полном отсутствии, прошу заметить, сколько-нибудь независимых медиа, не говоря о соцсетях.
Было у него три конкурента: питерский Романов, московский Гришин, региональный – краснодарский – клан (Медунов). Еще противник ведомственный – МВД, с близкими Брежнева – Щелоковым и Чурбановым.
Про Романова была запущена знаменитая байка о свадьбе его дочери в Эрмитаже, от которой Романов так и не отмылся.
Гришина скомпрометировал делами московской торговой мафии, зацепившими и брежневскую верхушку МВД.
Медунова – коррупционными расследованиями с какими-то невообразимыми по тогдашним временам цифрами уворованного.
Информация обо всех этих историях регулярно и бесперебойно уходила в народ и обсуждалась горячо и подробно: в рабочих бендежках, общественном транспорте, семейных застольях. В столицах и глубокой провинции.
По инерции он и сам стал объектом подобного рода технологии – помните разговоры о простреленной женой Щелокова андроповской почке?..
И, собственно, не менее значимые на сегодня тренды – «КГБ и общество», «Искусство и власть».
В книге «Вся кремлевская рать» автор, Михаил Зыгарь, в подмигивающей манере официанта, которому посчастливилось обслуживать генеральский корпоратив, свидетельствует о культе Андропова в силовом окружении президента (главный адепт якобы – Николай Патрушев). У Михаила это тревожная сигнализация, зловещий символ, «соотечественники, страшно!».
На самом деле никаких тайных ритуалов закрытого ордена тут нет (достаточно посмотреть статью того же Н. Патрушева к юбилею Юрия Андропова); почитание Андропова вполне вписывается в корпоративную этику и практику – схожим образом успешные фирмы увековечивают память отцов-основателей и выдающихся менеджеров.
А Юрий Владимирович и впрямь был великолепным управленцем в корпоративном изводе. При нем КГБ существенно вырос как в материально-техническом, так и в кадровом плане, увеличил влияние на государство, против чего государство, впрочем, сразу повело интригу и борьбу. То есть речь идет о вполне современном и буржуазном явлении.
Он (Зыгарь) пугает – а страшно только его единомышленникам, отличающимся подвижной психикой и вообще склонных к фобиям «конторского» свойства, вот как сейчас, после нашумевшего объявления по знаменитому кейсу. Кураторство ФСБ над «делом Серебренникова» изрядно напугало интеллигентов. Снова вспомнили 1937 год и В. Э. Мейерхольда с его ужасным концом.
Между тем параллели следовало бы искать поближе – в причудливых взаимоотношениях андроповского КГБ и любимовской Таганки.
Известно, что продвинутость Юрия Владимировича носила не только технологический, но и эстетический характер: он любил джаз, ценил артхаусное кино и пописывал лирику несколько метафизического свойства.
(Кстати, здесь еще одна любопытная преемственность – сочинял стихи Андропов не в молодости, подобно Иосифу Сталину, но будучи зрелым государственным мужем, как министр Улюкаев или руководитель СК РФ Бастрыкин).
С виднейшими представителями творческой тусовки – от Евгения Александровича Евтушенко до Аллы Борисовны Пугачевой – Юрий Андропов общался лично и подробно, но особенно тесными были его дела с Юрием Любимовым.
«...Хорошо относился к Любимову. Дело в том, что сын и дочь Андропова хотели поступить в Театр на Таганке. А их туда не брали. И Андропов был за это (Любимову – А. К.) благодарен», – вспоминает экс-консультант Международного отдела ЦК КПСС Лев Делюсин.
Надо полагать, кураторство андроповского КГБ над Таганкой заключалось не только в идеологическом контроле и сборе информации, но и защите вольнодумного театра от «носорогов» – чиновников Минкульта и партийных ортодоксов.
Юрий Любимов объяснял свою эмиграцию в 1984 году: «Совсем распоясались после смерти Андропова...». Реплика, радикально противоречащая мифу о неизменно каннибальской сути чекизма.
Параллель напрашивается: в словах бывшего руководителя Центра общественных связей ФСБ Александра Михайлова относительно оперативного сопровождения «дела Серебренникова» («в данном случае это было поручено ФСБ, потому как она ближе к теме интеллигенции, более деликатно умеет с ней работать, чем МВД») – есть и определенная логика, и историческая традиция.
И еще одно соображение: в пресловутом «Серебренников-gate» мощно и неожиданно для многих проявило себя низовое общественное мнение (над созданием которого тоже потрудился Андропов в начале 80-х).
Социальные сети и «русская весна» сделали полноправным участником жизни государства и общества патриотически настроенные массы, и массы эти, как выяснилось, не просто категорически не приветствуют либеральную интеллигенцию с ее прогрессивными эстетическими исканиями, но и власти, финансирующей подобные искания, готовы задавать вопросы.
Тут вспоминается знаменитое высказывание Михаила Гершензона: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, – бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной».
Словом, не является ли оперативное сопровождение силами ФСБ громкого театрально-политического дела – возведением этой самой стены штыков для защиты интеллигенции от народа?
Собственно, за такой стеной и власть, сложись обстоятельства, успешно укроется. И случится долгожданное единение. Так что совсем не так все плохо: просто сталкерам дискурсов иногда надо помнить: могущественную «Контору» возглавляли не только Ежов и Берия, но и Андропов.
Автор: Алексей Колобродов