В 1 час 52 минуты на глубине 40 метров в центральный пост из первого отсека поступил доклад: «Пожар, весь трюм в огне!» На лодке была объявлена аварийная тревога. Пожар сопровождался интенсивным выделением угарного газа, вследствие чего личный состав первого и второго отсеков вышел из строя через несколько минут. Погибло 38 человек, но лодка сумела всплыть и своим ходом прибыть в базу.
"Пожар сопровождался интенсивным выделением угарного газа, вследствие чего личный состав первого и второго отсеков вышел из строя через несколько минут”.
Начались расследования, которые не дали истинной картины трагедии, а только напустили тумана – все было засекречено, потому и результаты оказались такими, какие указали сверху. Вердикт не обсуждался – виноват личный состав. Мол, кто-то закурил в первом отсеке, даже была найдена улика – зажигалка. Правда, командир БЧ-3 (минно-торпедная часть) Лев Каморкин, который спас лодку, предотвратив взрыв боезапаса, был представлен к ордену Красного Знамени.
Я учился с Каморкиным на одном курсе, встречался с ним перед тем злополучным походом. У Льва тогда было тяжелое предчувствие. Перед их походом я делился с командиром АПЛ «К-3» Юрием Степановым опытом прохождения Гибралтара, мы только вернулись из Средиземки, «Ленинский комсомол» шел нам на смену. Встречался я со Степановым и после аварии. Достойный командир, хотя многие в то время пытались представить его в негативном свете.
По известным причинам в 1967 году общественность о трагедии не знала, времена были такие. Она попала в фокус внимания и в период «гласности», не знают о ней толком и сегодня.
14 ноября 2014 года Министр Обороны РФ Сергей Шойгу вручил Орден Мужества вдове капитан-лейтенанта Анатолия Маляра, погибшего на АПЛ «К-3» в 1967-м. И это очень правильно. Заслуженная награда нашла героя. Капитан-лейтенант выполнил свой долг до конца, не дав огню распространиться дальше второго отсека.
В пылающий первый бросился капитан 3 ранга Лев Каморкин, и последний его доклад был о затоплении отсека – единственно правильное решение. Как пишет Николай Черкашин, писатель-маринист: «Казалось, что атомоход обречен на верную гибель: ведь в первом отсеке на стелажах лежала добрая дюжена торпед, а в аппаратах находились торпеды с ядерными боеголовками. Ситуация, как на «Курске» – еще полторы-две минуты, и взрыв всего боезапаса вместе с ядерными боевыми зарядными отделениями. А рядом – берега Норвегии, натовской страны…».
Но кто сегодня вспоминает о Каморкине? Да и версия затопления первого отсека подвергается сомнению, хотя остается открытым вопрос: почему первый выгорел меньше, чем второй?